Пленённая принцесса

Разумеется, стоит мне поднять правую руку, как она отшатывается, ожидая удара по лицу.
Но я не собираюсь делать ей больно. Пока.
Вместо этого прикасаюсь к ее бархатной розовой щеке, покрытой веснушками, и собираю всю волю в кулак, чтобы не впиться пальцами в нежную плоть.
Я провожу большим пальцем по губам, ощущая, как они дрожат.
—Если бы это было так просто, моя милая балерина,— говорю я.
Глаза девушки расширяются, дрожь пробегает по ее телу. Нессу пугает то, как много я о ней знаю. Знаю, чем она занимается и что любит.
Маленькая принцесса даже не догадывается, как легко считываются ее эмоции. Ей никогда не приходилось возводить стены, чтобы обезопасить себя. Девушка столь же уязвима, как клумба с тюльпанами. Я собираюсь пройтись по ее саду, срывая цветы один за другим.
—Ты здесь не для того, чтобы умереть быстрой смертью,— продолжаю я.— Ты будешь страдать медленно и долго. Ты станешь лезвием, которым я буду резать твою семью снова, снова и снова. И только когда они станут слабыми, отчаявшимися и жалкими, только тогда я позволю им умереть. И ты сможешь наблюдать за этим, моя маленькая балерина. Потому что это трагедия,— а принцесса-лебедь погибает лишь в последнем акте.
Ее глаза наполняются слезами, которые стекают вниз по щекам. Ее губы дрожат от отвращения.
Несса смотрит на меня и видит монстра из своих кошмаров.
И она абсолютно права.
Работая на Зайца, я совершал немыслимые поступки. Я шантажировал, похищал, избивал, пытал и убивал людей. И делал это все без угрызений совести, без раскаяния.
Все хорошее во мне умерло десять лет назад. Последнее, что оставалось от того польского мальчишки, было связано с Зайцем, моей единственной семьей. Но теперь его не стало, а с ним не стало и моей человечности. Я не чувствую ничего, кроме жажды. Жажды денег. Власти. И, прежде всего, мести.
Нет добра и зла, правильного и неправильного. Есть только мои цели и то, что стоит между нами.
Несса медленно качает головой, отчего ее слезы катятся лишь быстрее.
—Я не собираюсь помогать тебе вредить людям, которые мне дороги,— говорит она.— Что бы ты со мной ни делал.
—У тебя не будет выбора,— отвечаю я, приподнимая уголки губ.— Я же сказал тебе. Это трагедия — твоя судьба уже предрешена.
Ее тело напрягается, и на мгновение я вижу, как в широко распахнутых глазах вспыхивает искра бунтарства. Возможно, Нессе даже хватит духу попытаться меня ударить.
Но она не настолько глупа.
Вместо этого девушка говорит:
—Это не судьба. Ты просто плохой человек, возомнивший себя богом.
Несса отпускает ручку и распрямляется, что делает нас еще ближе.
—Ты не больше моего знаешь, какой будет эта история,— продолжает она.
Я мог бы задушить ее прямо сейчас. Это погасило бы вызов в ее глазах. Доказало бы ей, что, какой бы ни была эта история, счастливый конец в ней не предвидится.
Но тогда я лишил бы себя удовольствия, которое предвкушал все эти месяцы.
Так что вместо этого я говорю:
—Если ты так хочешь писать этот сценарий, подскажи мне, кого я должен убить в первую очередь? Твою мать? Твоего отца? Как насчет Аиды Галло? В конце концов, именно ее брат застрелил Тимона…
С каждым именем, которое я называю, ее тело содрогается, словно от удара. И, кажется, я знаю, что заденет ее больнее всего…
—А как насчет нового олдермена?— говорю я.— Вот с кого все началось — с твоего старшего брата Кэллама. Он считал себя выше нас. Теперь у него есть славный офис в мэрии. Его всегда можно там найти. Или я могу просто явиться в его квартиру на Эри-стрит…
—Нет!— выкрикивает Несса.
Боже, это было слишком просто. Никакого веселья.
—Вот какие будут правила,— говорю я ей.— Если ты попытаешься сбежать, я накажу тебя. Если попытаешься что-то с собой сделать, я накажу тебя. Если будешь перечить моим приказам… ну, ты уловила. А теперь прекрати скулить и иди в свою комнату.
Несса выглядит так, словно ее вот-вот стошнит.
Она боролась, когда думала, что на кону стоит только ее жизнь. Но после того, как я назвал ее брата и невестку, на принцессу обрушилась реальность. И вся бравада мигом с нее слетела.
Мне даже немного жаль, что я втянул девушку в эту маленькую игру. Вряд ли она будет сильно сопротивляться.
Разумеется, стоит мне сделать шаг назад и дать ей пройти, как Несса безропотно убегает в направлении своей комнаты. Даже не оставляя за собой последнее слово в жалкой попытке постоять за себя.
Я достаю свой телефон, чтобы получить доступ к камерам, установленным в каждом углу этого дома.
Я смотрю, как она поднимается по лестнице и затем бежит по длинному коридору в гостевую спальню в конце восточного крыла. Она закрывает дверь и бросается на древнюю кровать, рыдая в подушку.
Я снова сажусь на скамью и наблюдаю за тем, как Несса Гриффин плачет. Это продолжается примерно час, а затем она, наконец, снова засыпает.
Я не чувствую ни вины, ни удовольствия, глядя на нее.
Я не чувствую вообще ничего.
    
10
Несса
 
Следующие четыре дня я провожу взаперти в этой комнате.
И хоть поначалу она казалась огромной, вскоре спальня начинает давить на меня со всех сторон.
Дверь открывается, только когда домработница приносит мне еду трижды в день. Это девушка лет тридцати, с темными волосами, миндалевидными глазами и губами бантиком. На ней старомодная форма горничной с толстыми темными колготками, длинной юбкой и фартуком. Она вежливо кивает, когда ставит очередной поднос и уносит предыдущий.
Я пытаюсь разговорить девушку, но, похоже, та не знает английского. Или ей велели не отвечать мне. Пару раз я ловлю на себе ее сочувствующий взгляд, особенно теперь, когда становлюсь все более растрепанной и раздраженной, но я не тешу себя иллюзиями, что она станет мне помогать. С чего бы рисковать работой ради незнакомки?
Я провожу много времени, глядя на улицу из высоких зарешеченных арочных окон. Они не открываются, но, даже если бы могли, подо мною еще три этажа.
Окна вставлены в каменные стены толщиной более фута [16]. Я словно заперта в башне замка.
По крайней мере, у меня своя ванная, так что я могу справлять нужду, принимать душ и чистить зубы.
Когда я впервые зашла туда и увидела, как рядом с раковиной выстроились в ряд зубная щетка, зубная нить, щетка для волос и расческа — все совершенно новое и нетронутое,— меня бросило в дрожь. Мое похищение долго и тщательно планировалось. Можно только догадываться, какие еще безумные сценарии вынашивает в своей голове мой тюремщик.