Пленённая принцесса

—О, точно. Вон там,— отвечает Джексон, кивая головой в сторону картонной коробки, стоящей на складном стуле и доверху набитой программками.
Я подбегаю и хватаю самую верхнюю стопку, снимая резинку, чтобы достать программку.
Обложка прекрасна — на ней изображена Анжелика, одна из наших прим, облаченная в красную шелковую тунику. Она прыгает в воздухе, и нога под невозможным углом взлетает над головой, ее идеально изогнутая стопа выглядит словно лук для стрельбы.
Я открываю программку, скользя глазами по списку танцоров вниз к именам постановочной группы. Я ожидаю увидеть там свое имя и даже хочу попросить у Джексона разрешения взять одну домой, чтобы показать родителям.
Вместо этого… я не вижу вообще ничего. Джексон Райт указан в качестве главного хореографа, Келли Пол — в качестве помощника. Меня же в программке нет вовсе.
—Что?— раздраженно бросает Джексон, заметив ошеломленное выражение моего лица.
—Просто… кажется, меня забыли указать в качестве одного из хореографов,— нерешительно произношу я.— Забыли, вероятно, те, кто разрабатывал дизайн программок. Должно быть, это недоразумение.
—Нет,— небрежно отвечает Джексон.— Не забыли.
Мой рот складывается в удивленное «о», когда я смотрю на директора.
—Что… ты имеешь в виду?— спрашиваю я.
—Тебя не забыли,— повторяет он.— Тебя и не должны были упоминать.
Мое сердце бьется о грудную клетку, словно муха о стекло. Первым порывом мне хочется кивнуть, согласиться и уйти. Я ненавижу споры. Но знаю, что, если поступлю так, позже возненавижу себя сильнее. Я должна разобраться, что происходит.
—Почему меня не должны были упоминать?— спрашиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно спокойнее и безразличнее.
Джексон раздраженно вздыхает и откладывает бумаги в остальную кучу-малу на столе.
—Ты не хореограф, Несса,— говорит он, словно объясняет простые истины.— Ты танцовщица кордебалета. Просто потому, что ты подкинула пару идей…
—Я поставила четыре танца!— выпаливаю я с горящим лицом. Знаю, что это звучит по-детски, но ничего не могу с собой поделать.
Джексон встает из-за стола. Он подходит ко мне и опускает руки мне на плечи. В первую секунду мне кажется, что мужчина хочет меня утешить, но затем я понимаю, что он направляет меня к выходу.
—Понимаешь, в чем дело, Несса,— говорит он.— Ты неплохо потрудилась. Но твоя работа не столь уж оригинальна. Она довольно проста. Те части шоу, что вдыхают в него жизнь, заставляют его звучать, ставил я. Поэтому не стоит позориться, пытаясь приписать себе несуществующие заслуги.
Мое горло так распухло от смущения, что я не могу говорить, отчаянно пытаясь сдержать слезы, жгущие глаза.
—Спасибо, что заглянула,— говорит Джексон, когда мы подходим к выходу.— Можешь оставить себе программку, если хочешь…
Я даже не понимала, что до сих пор держу в руках несчастную листовку, смятую от того, как сильно я ее сжимала.
Джексон выставляет меня из своего кабинета и с тихим щелчком закрывает дверь. Я остаюсь одна в коридоре.
Стою там ошеломленная, по лицу катятся тихие слезы. Боже, я чувствую себя идиоткой.
Не желая ни с кем столкнуться, я разворачиваюсь и иду прочь по коридору в сторону выхода.
Прежде чем я успеваю выйти, меня перехватывает Серена Бреглио. Она тоже танцовщица кордебалета, как и я. Девушка вышла с разминки к фонтанчику с водой.
При виде меня она резко останавливается и озабоченно сводит вместе светлые брови.
—Несса! Что случилось?
—Ничего,— отвечаю я, качая головой.— Ничего такого. Просто я… сглупила.
Вытираю щеки тыльной стороной ладоней, пытаясь успокоиться.
Серена бросает подозрительный взгляд на закрытую дверь Джексона.
—Он что-то сделал?— допытывается она.
—Нет,— отвечаю я.
—Ты уверена?
—Совершенно уверена.
—Дай я хотя бы обниму тебя,— говорит она, обвивая руками мои плечи.— Прости, я потная.
Меня это не беспокоит. Пот, волдыри, сломанные ногти на ногах… здесь это такое же обычное явление, как и шпильки для волос.
Серена типичная калифорнийская блондинка. У нее стройное спортивное тело и загар, который не сходит даже на Среднем Западе. Девушка выглядит так, словно рождена стоять на доске для серфинга, а не на пуантах, но при этом достаточно хороша, чтобы со дня на день возвыситься до полусолистки.
Она достойная конкурентка в студии, но настоящая душка за ее пределами, поэтому я не переживаю, что Серена увидит меня такой. Я знаю, что девушка не станет сплетничать.
—Ты идешь с нами сегодня?— спрашивает она.
—Куда вы собираетесь?
—В новый клуб. Он только открылся, называется «Джунгли».
Я колеблюсь.
Обычно мне не разрешается ходить в подобные заведения. Особенно не предупредив заранее родителей или брата. Но если я им скажу, меня не отпустят. Или отправят в компании телохранителя, чтобы тот за мной присматривал — например, Джека Дюпона, который будет сидеть в углу и пристально за мной наблюдать, отпугивая любого, кто хотел бы пригласить меня на танец. Это смущает и заставляет моих друзей чувствовать себя странно.
—Я не знаю…— говорю я.
—Ой, ну давай,— Серена сжимает мои за плечи.— Марни тоже собирается. Пошли с нами, выпьешь коктейльчик и будешь дома уже к одиннадцати.
—Ну, хорошо,— говорю я, чувствуя себя настоящей бунтаркой, оттого, что просто соглашаюсь.— Давай сделаем это.
—Да!— Серена победно поднимает кулак.— Ладно, я пойду, пока мадам Бродер не задала мне взбучку. Здесь подождешь?
—Нет,— качаю я головой.— Буду в соседней кафешке.
—Отлично,— говорит Серена.— Закажи мне скон [7].
    
3
Мико
Чикаго
 
Я сижу в своем кабинете в задней части клуба, отмечая цифры в бухгалтерской книге.
Теперь у меня два ночных клуба и три стрип-клуба. Они приносят неплохой доход — даже тот, что открылся всего пару недель назад. Но их предназначение не в этом. Заведения служат лишь для отмывания денег.
Любая индустрия, где платят наличными, это отличное прикрытие. Прачечные, автосалоны подержанных автомобилей, службы такси, рестораны… все они служат корзиной, в которую сбрасывается легальная прибыль, а также незаконный доход, полученный от наркотиков, оружия, хищения и женщин.
В былые времена можно было выставить пустую витрину, даже не удосужившись наполнить ее товаром. У Аль Капоне была такая витрина прямо здесь, в Чикаго. На его визитной карточке было написано «Торговец подержанной мебелью». Теперь судебная бухгалтерия стала куда более изощренной, и для прикрытия нужен настоящий процветающий бизнес.