Сахар и золото

–Ты смотришь, как… не знаю, словно давно меня не видел, хотя мы встречались вчера.
«Чувак, перестать показывать эмоции. Где твоя сдержанность?»
–Мне нравится, как ты обращаешься с животными.
Еще не успев договорить, я мысленно закатил глаза от нелепости собственных слов.
–Все просто, я люблю их. Нет ничего лучше, чем видеть, как они находят себе дом.– Она перевела взгляд на семью, у стойки заполнявшую документы на собаку.– Ладно, мне надо умыться. Я вернусь через пару минут.
Вскоре Фиона попрощалась с остальными сотрудниками, и мы направились на парковку.
–Прокатимся, если ты не против,– предложил я.
–Я бы с удовольствием, но у меня нет шлема,– ответила Фиона.– Следовало попросить тебя встретить меня у дома.
–Все в порядке, поеду за тобой,– отмахнулся я.– Начнем поездку от твоего дома.
Приподнявшись на цыпочки, Фиона поцеловала меня.
–Наперегонки.
Я коротко рассмеялся.
–Если ты настаиваешь.
Дав Фионе трехминутную фору, я рванул к ее дому и припарковался прямо перед ним. Уже зная, насколько аккуратно она водит, я не удивился, что приехал первым. В ожидании синего «приуса» небрежно прислонился к входной двери. Выйдя из машины, Фиона бросила на меня лукавый взгляд.

–Слишком просто,– скрестил я на груди руки.
–Умник,– фыркнула Фиона и остановилась, окинув меня взглядом с ног до головы.– Черт. Тебя научили этому в школе.
–Чему?
–Прислоняться,– махнув рукой, пояснила она.– Скрещенные руки, плечо прислонено к стене, взгляд такой…
–Какой?
–А такой,– Фиона открыла входную дверь, а после закрыла ее за нами.– Вроде бы обычное приветствие, но если присмотреться…
–Присмотреться?
–Как будто он говорит: «Я хочу затащить тебя в постель».
Я притянул ее к себе.
–Я хочу затащить тебя в постель.
Я уже собирался поцеловать ее, но тут раздался пронзительный стук в дверь и громкий детский голосок прокричал:
–Фиони! Фиони!
Фиона застенчиво улыбнулась.
–Попридержи эту мысль.
Она открыла дверь и опустилась на колени как раз в тот момент, когда Хейли влетела в ее объятия. Я никогда еще не видел, чтобы человек так сиял от счастья, как Фиона при виде соседского ребенка.
–Хейли, девочка!
Фиона поцеловала малышку в щеку.
В дверном проеме материализовалась мать девочки. Насколько помню, ее звали Нэнси. Высокая брюнетка в элегантных брюках и блузке выглядела так, словно в колледже играла в хоккей на траве – жесткой и серьезной.
–Фиона, привет. Мне очень жаль, что без предупреждения, но я подумала…– Нэнси на мгновение опешила, заметив меня.– О, прости, не знала, что ты не одна.
Фиона поднялась на ноги, иХейли тут же вцепилась в ее руку.
–Николай Янг, это Нэнси Дэвис.
Нэнси протянула руку, и я приготовился к толчку, которым неизменно сопровождалось прикосновение к жизни незнакомца. У нее оказалась сильная хватка. Во время рукопожатия я уловил недоверие и желание защитить Фиону.
–Приятно познакомиться, Николай,– медленно произнесла она, разглядывая мои татуировки и пирсинг.
–Взаимно.
Оторвавшись от меня, Нэнси посмотрела на Фиону.
–Извини, что не вовремя, но у меня через двадцать минут важная встреча. Всего на час, может, немного больше, но если ты занята…
–Нет, все в порядке,– ответила Фиона.– Ник, мы ведь можем подождать час?
–Конечно.
Нэнси испытывала сомнения. Тем временем ее дочь уставилась на меня большими карими глазами и задала вопрос, который из-за вежливости не смогла Нэнси:
–Почему на твоей коже так много рисунков?
–Называются татуировки,– ответил я.– Рисунки на коже.
–А как ты их нарисовал? Ручками и фломастерами?
–Нет, иголками.
Любопытство Хейли сменилось настороженностью.
–Тебе было больно?
Напряженное внимание Нэнси охватило меня, словно зажало в тиски. Тут имелся лишь один правильный ответ.
–Конечно. Очень больно.
–Ненавижу иголки,– заявила Хейли.– Они плохие. Это похоже на уколы?
–Что-то в этом роде.
Нэнси немного расслабилась и, повернувшись кФионе, достала из сумочки несколько банкнот.
–Я очень ценю твою помощь, Фи. Честное слово, ровно час.
–Забери деньги,– отмахнулась Фиона, но проигнорировав, Нэнси сунула двадцатку ей в руку.
–Ты моя спасительница,– выдохнула соседка и бросила на меня еще один взгляд.– Приятно познакомиться, Николай. Пока, Хейл. Веди себя хорошо.
Она поцеловала дочь в щеку и вышла.
–Нэнси прекрасная мама, но чересчур заботливая,– сказала Фиона, накручивая прядь волос на палец.
–Понимаю,– произнес я с легкой улыбкой на губах.– Я не совсем подхожу на роль няни.
–Что это?– спросила Хейли, указывая на пирсинг в моих ушах.– Сережки?
Усмехнувшись, я опустился на колени перед девочкой. Она протянула руку и коснулась пирсинга в моем ухе. Я замер, давая ей возможность хорошенько его рассмотреть. От Хейли пахло чистотой, свежим бельем и маргаритками.
–Такие тяжелые!– воскликнула она, теребя маленькими пальчиками пирсинг.– Острые?
–Есть немного. Постарайся не надавливать на кончик.
–Тебе было больно, когда их вставляли в уши?
–Сейчас мне уже нет,– покачал я головой.– Но сначала да, болело,– добавил, стремясь так преподнести малышке информацию, чтобы ее мама не злилась.
Хейли склонила голову набок.
–Зачем ты делаешь то, что причиняет тебе боль?
–Я…– И пусть причину я знал, но не издал ни звука.
Девочка взяла мое лицо в свои маленькие ладошки.
–Больше так не делай, хорошо?– попросила она, а затем обняла меня за шею.
Я замер, ощутив окутавшую меня силу привязанности Хейли – белых облаков, хлопка и детской присыпки. Вдыхая ее искреннюю доброту, прикрыл глаза.
«Никакой больше боли…»
На несколько секунд я познал покой другого рода, не похожий на тот, который дарила мне Фиона. А затем Хейли разрушила чары пронзительным криком в мое ухо:
–Лемони!
Она подскочила к окну и забралась на стул, размахивая руками и разговаривая с маленькой птичкой.
Поднявшись на ноги, я вынырнул из спокойствия Хейли и тут же погрузился в бурю Фионы.