В поисках заклятия

Матильда прекратила жевать мясо. Она не скрывала своей заинтересованности, что было внове для Джона.
— Почему ты сказал «якобы»? — полюбопытствовала она.
— Сомневаюсь, чтобы девять человек могли сделать что-либо полезное в Палестине — и никто не слышал, чтобы они кого-нибудь защищали. Они провели там всего девять лет, затем внезапно вернулись во Францию.
— Так почему же они называются храмовниками? — Потому что, как ни странно, Балдуин выделил им для жилья часть своего дворца, построенного на фундаменте Храма Соломона. Первоначально они назывались «бедными рыцарями Христа» и исповедовали бедность, покорность и целомудрие, хотя сейчас многие из них живут в роскоши и ссужают деньги королям и императорам.
Матильда на мгновение задумалась, затем ее мысли вернулись к более насущным заботам, чем история. — И сколько этому сэру Жильберу может быть лет? Джон удивленно взглянул на нее из-под густых черных бровей. В голосе супруги прозвучала нотка, которую он не смог понять.
— Полагаю, примерно нашего возраста — или, возможно, без бороды он выглядит моложе.
— И он придет сюда, в наш дом, сегодня?
— Я велел Гвину привести его — он поселился в каком-то доме на улице Злой Собаки.
Матильда неодобрительно фыркнула:
— И как это столь высокопоставленный тамплиер остановился в таком убогом месте?
— Может, желает не привлекать к себе внимания. Очень скоро мы сможем спросить об этом у него самого.
— А в Девоншире есть другие тамплиеры? — поинтересовалась Матильда, продолжая озадачивать Джона своим неожиданным интересом к его делам.
— Очень мало по сравнению с другими графствами. Близ Тивертона есть одна из их общин, и, думаю, они владеют еще кое-какими землями в других местах, сдают их в аренду. Старый король пожаловал тамплиерам Ланди, но Уильям де Мариско не дает им даже высадиться на остров.
— А сколько всего тамплиеров? — продолжала расспрашивать Матильда.
— Несколько тысяч. Великий магистр управляет всеми ими из Акры, поскольку дядя этого Жильбера потерял Святой город несколько лет назад, но под его началом магистры в своих командорствах во многих странах, а более мелкие общины контролируют крупные поместья. В Англии они обосновались в Новом Храме в Лондоне, где несколько лет назад построили эту знаменитую круглую церковь.
Вошла Мэри, чтобы убрать объедки со стола, и ее хозяин и хозяйка перешли с вином к камину. Выходя, служанка оглянулась с недоуменным выражением. Такой редкостью было для нее видеть, как эти двое беседовали друг с другом как обычные муж и жена.
— Король Ричард, похоже, неравнодушен к ним, — заметила Матильда. — Ты говоришь, он покинул Палестину на одном из их кораблей?
— Да, он многим обязан тамплиерам, особенно за доблесть в бою в крестовых походах. И он осыпал их многими милостями, как в Англии, так и в Нормандии.
— А ты разделяешь его восхищение?
Матильда обладала проницательным умом, когда его не засоряли религиозное рвение и одержимость продвижением мужа по социальной лестнице, и поэтому уловила некоторую сдержанность в отношении Джона к бедным рыцарям Христа.
— Я восхищаюсь их дисциплиной и доблестью, часто граничащей с безрассудством.
И после некоторой заминки добавил:
— И все же я всегда чувствовал в них что-то странное, почти зловещее. Мы могли видеть лишь их внешнее лицо — то, которое они оборачивали к миру. Они что-то прятали от всех остальных.
— Но они ведь примерные христиане. Разве их духовным наставником не был святой Бернар Клервоский?
Может, в области истории у Матильды и были весьма смутные представления, но своих святых она знала.
Де Вулф пожал плечами.
— Да, он написал Устав, этот строгий кодекс поведения, насколько припоминаю, — задумчиво ответил он. — Но ходят странные слухи об их верованиях. Когда они не воевали с магометанами, то предавались изучению религии с несомненным рвением. А некоторые поговаривают, что у храмовников очень отличающийся от нашего взгляд на христианство, доходящий даже до ереси. Но мне трудно в это поверить — Папа предоставил им статус выше всех, даже коронованных особ Европы. Все очень странно.
 
Джон задумчиво уставился на пылающий в камине огонь, мысленно перенесшись в далекий Левант и снова увидев ряды воинов в длинных белых плащах, украшенных алыми крестами.
Матильда допила вино и поднялась из кресла.
— Я поднимусь наверх и предам себя заботам служанки, — объявила она. — Позови меня, когда прибудет сэр Жильбер.
Вскоре Джон услышал, как супруга зовет Люсиль, и удивленно вздохнул: как так, что от одного упоминания о рыцарствующем монахе его жена убежала, как глупая девчонка, подкручивать волосы и переодеваться.
Снаружи похолодало, и стужа ранней весны стала просачиваться в ставни и под дверь. Де Вулф помешал угли старым сломанным мечом, который держал в камине, и подбросил несколько поленьев. Осушая очередную чашу луарского вина, коронер вздрогнул, когда Брут внезапно поднялся и повернулся к двери. Сначала пес зарычал, но потом медленно завилял хвостом, и Джон понял, что тот заслышал приближение Гвина. Корнуоллец был любимцем всех собак в Девоншире.
Раздался стук в дверь, и из-за косяка появилось заросшее лицо. Увидев, что Матильды нет, Гвин широко распахнул дверь и отступил в сторону.
— Сэр Жильбер де Ридфор! — объявил он.
Де Вулф поднялся и пошел поприветствовать гостя, кивком головы указав Гвину, чтобы тот отправлялся к Мэри на кухню.
— И вели ей передать хозяйке, что наш гость прибыл, — добавил Джон.
Повернувшись к пришедшему, коронер пожал ему руку и жестом пригласил проследовать к очагу.
— Так это ты ходил за мной по пятам последние несколько дней, де Ридфор! — начал Джон. — Теперь, когда я знаю твое имя, я узнал тебя, но до этого отсутствие бороды и усов служило тебе идеальной маскировкой.
— Дай Бог, чтобы это так и оставалось! — с жаром воскликнул де Ридфор. — Может, если это обмануло тебя, это будет столь же действенно и для других.
Джон усадил его на стоявшую у камина скамью с высокой спинкой и опустился в кресло напротив. Рыцарь отказался от предложенной еды, но согласился выпить вина, которое Джон налил из кувшина в один из лучших кубков Матильды, снятый с полки на стене.
Когда они пили за старые времена, коронер присматривался к своему гостю, задаваясь вопросом, не сулит ли этот визит ему неприятностей. Джон видел перед собой человека, почти столь же высокого, как он сам, с прямой осанкой, широкоплечего и с узкой талией. Без шляпы паломника его каштановые волосы опускались до ворота темно-зеленого плаща — еще один признак того, что что-то было не так: тамплиеры, никогда не брившие лиц, должны были коротко стричь волосы.
У Жильбера было удлиненное, аристократичное лицо с прямым носом и большими светло-карими глазами, прямой подбородок, упрямые уста, сложившиеся сейчас в довольно печальную улыбку. Как правильно определил Джон, Жильберу едва перевалило за сорок: на годок-другой моложе его самого. Красавчик, подумал коронер, такой легко вскружит голову женщине, хотя целомудренность строго предписывалась Уставом Храма, — тамплиерам не позволялось целовать женщину, даже мать или сестру.
Де Вулф сразу перешел к сути дела.
— К чему вся эта таинственность, Жильбер? Почему ты не в одеянии тамплиеров, и что случилось с твоей бородой?
Вздохнув, де Ридфор подался вперед, положив сжимавшие кубок руки на колени.
— Я считаю тебя честным человеком, который, как я слышал, не терпит несправедливости.
Джон хмыкнул: лучшего ответа он и представить себе не мог.
— Но мне также известно, что ты друг короля Ричарда — ты был с ним в Заморье и тогда, когда его пленили близ Вены.
— Я не ставлю себе этого в заслугу, — раздраженно возразил коронер, который все еще винил себя за то, что не сумел предотвратить пленение своего суверена, когда они, переодевшись, пытались пройти через Австрию после кораблекрушения по пути из Палестины.