В поисках заклятия

Де Вулф рассерженно сверкнул глазами.
— Хорошо. Ты все равно нас только задерживаешь на своем чертовом пони. Оставайся в городе и выуди всю информацию об этом человеке, какую только можно. Если будет что записать на твоих пергаментах о нашей завтрашней поездке, я продиктую по возвращении.
Просияв от радости, что его зад избежит нескольких дней наказания в седле, тщедушный бывший священник зашаркал прочь.
Несмотря на презрительное отношение Матильды к способностям служанки, Мэри приготовила знатный ужин из тех продуктов, которые еще можно было найти в конце долгой зимы. Пряные травы добавили аромата свинине с капустой и луком, а свежего хлеба с маслом и сыром и медовых коврижек вполне хватило бы, чтобы утолить аппетит любого мужчины. Застрять всему этому в горле не позволили обильные запасы вина, эля и сидра.
Большую часть ужина де Вулф просидел молча, слушая, как его жена лебезит перед красивым гостем и жеманничает с ним: француз вел себя столь же галантно, сколь Матильда глупо. Он потчевал ее рассказами о жизни во Франции, а та в ответ рассказывала о себе, сильно преувеличивая свое нормандское происхождение. Родившись в Девоншире и прожив большую часть жизни в Ревелстоуке и Тивертоне, она однажды провела пару месяцев у дальних родственников в Нормандии, откуда род де Ревеллей перебрался в Англию столетие назад. Именно в силу этого обстоятельства она объявила себя нормандкой в первом поколении, подкрепляя эту иллюзию презрением к саксонцам и особенно к кельтам. Для человека с проницательностью де Ридфора этот глупый обман был, без сомнений, очевиден, но он подыгрывал этому фарсу, что еще более разжигало страсть Матильды. И только когда все встали из-за стола и уселись вокруг камина, а Симон поднес еще вина, разговор повернул на более насущные темы.
— Еще не объявился твой друг из Франции? — прямо спросил коронер.
— Бернар де Бланшфор? Нет, по моим подсчетам, он должен был бы уже приехать, но погода так непредсказуема. Возможно, ему пришлось ожидать попутного ветра.
Разговор снова ушел в сторону, так как Матильда, у которой едва не перехватило дух от упоминания еще одного французского дворянина, попыталась вытащить из гостя побольше об ожидавшемся соплеменнике.
— Он такой же тамплиер, как и я, и сражался вместе со мной в Святой Земле. Затем вернулся примерно на год в общину возле своих исконных родовых имений у подножия Пиренеев, после чего его отослали в Париж, где он находился со мной в командорстве.
Широкое лицо Матильды озарилось восхищенной улыбкой.
— Уверена, что он такой же герой, как и вы, защищавший веру в Святой Земле.
Де Вулфу, репутация крестоносца которого была непревзойденной, показалось, что пора несколько остудить пыл взаимных восторгов разохотившейся парочки.
— Сегодня я услышал о еще одном госте из Франции. Похоже, Эксетер вдруг стал очень популярным.
Выражение лица Жильбера резко изменилось, и он испуганно посмотрел на Джона.
— Кто это был? Не тамплиер?
Де Вулф медленно покачал головой.
— Говорят, священник. Полагаю, что это аббат из Парижа. Он нанес короткий визит епископу, а затем продолжил путь.
Лицо француза побледнело. Чего бы он там не боялся, подумал коронер, это не фантазия, но мрачная действительность.
— Ты, должно быть, знаешь о нем кое-что еще, да? Как он выглядел?
Де Вулф медленно отпил вина из чаши. — Моя информация лишь из третьих рук — собственно, соборные сплетни. Мне рассказали лишь, что он маленького роста и у него какой-то необычный нос.
Джон осторожно поставил чашу на плоский подлокотник монашеского кресла.
— И мой писарь сказал, что он папский нунций, хотя не знаю точно, что это значит, — добавил коронер.
Де Ридфор вскочил, словно от укола кинжала, зацепив ногой длинную кочергу, звякнувшую об пол. Его худое лицо стало пепельным, а пальцы сжались в кулаки. Де Вулф, видевший его бесстрашно сражавшимся в самой гуще битвы в Палестине, был поражен ужасом, объявшим гостя от одного лишь упоминания о каком-то проехавшем через Эксетер священнике.
 
— Они выследили меня — это несомненно, — прошептал француз.
Матильда озабоченно посмотрела на своего нового кумира, почувствовав его тревогу.
— Кто этот священник, и почему он так сильно вас беспокоит, сударь?
Де Ридфор прошелся перед камином, затем плюхнулся на свой табурет.
— Беспокойство — это очень мягко сказано, — едва выговорил он, пытаясь совладать со своими эмоциями. — Я не знаю его имени, но один аббат из Флери иногда приезжал в командорство поговорить с магистром. Низкого роста и с необычным носом. Но кем бы он ни был, то обстоятельство, что теперь он выдает себя за папского нунция, определенно означает лить то, что он идет по моему следу.
— Кто такой нунций? — поинтересовалась Матильда.
— Как утверждает Томас, который знает все, что связанно с церковью, это гонец из Рима, — сообщил де Вулф.
— А этот необычный нос? — не унималась его супруга, глядя на де Ридфора.
— Если это тот же священник, которого я вспомнил, у него был нос без переносицы, опускавшийся прямо ото лба, без каких-либо признаков обычной впадины между глазами.
— Да это же истинно римский нос! — прокомментировал де Вулф.
— Не время для твоих глупых шуток, Джон, — раздраженно бросила Матильда. — Что ты собираешься делать?
Коронер почувствовал, что пора вернуть обоих к реальным фактам.
— Погоди, Христа ради! У нас нет оснований думать, что этот человек имеет какое-то отношение к сэру Жильберу. Он прибыл в город, нанес визит вежливости епископу и ускакал дальше. Почему мы должны думать, что его интересует сэр Жильбер, о пребывании которого в городе не знает никто, кроме нас?
Лицо де Ридфора стало приобретать обычный цвет, сохраняя, однако, встревоженное выражение.
— Спасибо, что пытаешься меня успокоить, Джон, но уж слишком много совпадений. Через несколько дней после приезда отступника-тамплиера, в один из самых удаленных городов Европы прибывает посланник от Его Святейшества. Зачем бы еще ему здесь находиться, как не для того, чтобы отыскать меня?
Спор затянулся еще на несколько минут, на протяжении которых де Ридфор упорно твердил, что кольцо вокруг него сужается.
— Я должен покинуть Эксетер и спрятаться до прибытия Бернара в каком-нибудь менее приметном месте, — воскликнул он взволнованно. — Ты можешь предложить какую-нибудь отдаленную деревню за городом?
— Как насчет монастыря или аббатства? В графстве много таких, где были бы рады оказать вам гостеприимство, — предложила Матильда, отчаянно желавшая сыграть для своего героя роль девы-спасительницы.
Но де Ридфор категорически отверг это предложение. — В религиозных обителях будут искать в первую очередь. Они могут рассчитывать на то, что священники, какого бы те ни были ордена, поспешат подчиниться воле Рима и будут сообщать обо всех странниках и чужеземцах, соответствующих моему описанию. Затем его осенила внезапная мысль:
— Готов биться об заклад, такова и есть весть, которую аббат разносит по графству, — он наверняка заезжал к епископу Маршалу, чтобы тот передал ее по епархии.
— Я скоро смогу узнать от архидьякона, так ли это, — сказал де Вулф.
Но тут же хлопнул себя по лбу, вспомнив, что будет отсутствовать несколько дней, о чем он еще не сообщил жене.
— Мне придется уехать завтра в Илфракум, так что ничего не смогу больше сделать до возвращения.
Поймав на себе полный яда взгляд Матильды, Джон понял, что та, как только уйдет гость, выскажет ему все, что она о нем думает.
— Тебе следует сидеть на постоялом дворе и никуда не выходить, разве только ночью, и то, если в том будет необходимость. Я все еще думаю, что никто не будет искать тебя в городе, — кто знает, как ты выглядишь? Особенно теперь, без бороды и усов. Я сам не смог тебя узнать.
— Когда ты вернешься, Джон? — спросил де Ридфор. — Мне нужно переехать в какую-нибудь совершеннейшую глушь.
— Я проведу две ночи вне дома и вернусь к вечернему звону на третий день. Тогда мы что-нибудь придумаем. Это все, что я могу сделать.