Охотник

– Нет, – категорично ответила я, а потом вздохнула. – Ладно, какое?
– Не гугли меня.
– Почему? – И почему он до сих пор пожимает мне руку? И почему, почему, почему я не вырываю ее из его руки?
– Потому что.
«Проще простого, – сказала я самой себе. – Все равно что жить с очень красивой, но бесполезной картинкой».
  
Четвертая
 
Сейлор
Как оказалось, это вовсе не то же самое, что жить с очень красивой и бесполезной картинкой.
Больше похоже на жизнь с Тасманским дьяволом, если судить по первым пяти минутам нашего так называемого «соквартиромана» (соквартирного романа, как весело – и жутко – выразилась моя мама Спэрроу).
Через неделю после того, как Хантер подловил меня возле стрелкового клуба, я официально переехала в его квартиру в Вест-Энде. Мама и Перси помогали мне с чемоданами и коробками. Белль хотела приехать, но у нее были «дела». Зная подругу, к этим «делам» прилагался мужчина, которого она намеревалась съесть живьем и выбросить после пары недель веселья. Как только мы втроем вышли из частного лифта и увидели квартиру, то выронили все, что держали в руках, дружно разинув рты.
На первый взгляд она была именно такой, как я ожидала: скудно и со вкусом обставленный интерьер, окна от пола до потолка, новая кухонная техника, не говоря уже про вид на Бостон с высоты птичьего полета, который заставил меня вновь влюбиться в родной город. Здесь царили темно-синий и бордовый цвета, создававшие в пространстве роскошную, но модную атмосферу.
Однако, присмотревшись, я увидела, что квартира выглядела так, будто на нее совершили набег все еноты Северной Америки. Одежда Хантера красовалась почти на каждой поверхности: на диване, на телевизоре, на журнальном столике, на полу и даже в раковине. А еще повсюду валялись открытые контейнеры из-под еды навынос, в том числе и на крышке мусорного ведра.
Современная открытая кухня, оформленная в сером цвете, представляла собой качественно новый уровень бардака. В ней все выглядело липким. Из открытых консервных банок капало. Я даже заметила вереницу муравьев, марширующих от пола к открытой банке с соусом чипотле, лежавшей на кухонном столе.
– Что ж, – весело прощебетала Перси. – Он сказал, что у вас будет шеф-повар, а значит, наверняка и домработница тоже. К тому же ты держишь его за яйца. Можешь пригрозить ему, что переедешь обратно к родителям, если он не будет поддерживать порядок в доме. Верно, мисс Бреннан? – Она поставила картонную коробку на свободный уголок на журнальном столике и уперла руки в бока.
– Вообще-то не может. Мы сделаем в комнате Сейлор секс-темницу. – Одной рукой мама собрала рыжие волосы в пучок на макушке, второй держала чемодан за ручку и катила его по коридору.
Я бросила на нее убийственный взгляд.
– Мам. Ужасно мерзко.
Все ее лицо просияло от смеха. У меня сжалось сердце.
– На самом деле мы собираемся устроить в ней второй кабинет. Мне уже некуда складывать документы, а переезжать в более просторную квартиру нет смысла.
– Почему бы не превратить в кабинет комнату Сэма? Он уже много лет не живет дома.
– Потому что его социальная жизнь меня не беспокоит, – прямо ответила мама. – Так что он может вернуться, когда пожелает.
– То есть никогда, – усмехнулась я.
Сэм был печально известным бостонским холостяком с пристрастием к вечеринкам в стиле Уоррена Битти [11].
– И я о том же, – заключила она.
Отлично. Теперь мне некуда возвращаться, если – когда – эта затея потерпит крах. Судя по виду квартиры, это уже случилось.
 
Я не сомневалась, что родители приняли решение превратить мою детскую комнату в домашний офис только для того, чтобы заставить меня остаться здесь. Они очень меня любили, но умоляли быть более общительной. Будь моя воля, я бы до скончания времен стреляла по мишеням и бездельничала с сестрами Пенроуз.
– А знаете что? – Я повернулась к ним, пытаясь казаться более оптимистичной, чем чувствовала себя на самом деле. На самом же деле у меня чуть не лопнула артерия. Хантеру хватило всего десяти секунд, чтобы вывести меня из себя. – Я приведу себя в порядок и устрою все так, как сама хочу, – задам тон на следующие шесть месяцев.
За неделю, что прошла с тех пор, как Хантер сделал мне предложение на парковке, наши отцы встречались бесчисленное количество раз, чтобы обсудить условия этого безумного, имеющего юридическую силу, соглашения. Мы с мамой встретились с Джеральдом и Джейн Фитцпатрик, чтобы подписать контракт. Джеральд был холоден как лед, а Джейн мила, но сдержанна. Хантер на этих встречах не присутствовал, и, как я подозревала, причиной тому были опасения Джеральда, что он скажет что-то неловкое, или же он попросту не хотел, чтобы у Хантера возникло чувство, будто он контролирует ситуацию.
– Уверена? – Мама хмуро на меня посмотрела. – Мы не прочь остаться, а тебе не помешает помощь.
– Уверена, мам. – Я уже выталкивала их за дверь. Знала, что они не станут настаивать, если я открою им свой план.
Отделаться от мамы было нетрудно. Она понимала мое стремление к независимости и потребность делать все по-своему, потому что этим я пошла в нее. Перси – совсем другое дело. Она заботливая душа, наивная и чересчур покладистая. Порой я задавалась вопросом: что привлекало меня в моей лучшей подруге, которой, как и мне, было восемнадцать? Мы были совершенно разными и внешне и по характеру. У нее были длинные волнистые волосы песочного цвета, огромные голубые глаза и мягкая, традиционная красота цветущей розы. Она училась в колледже, как и хотели ее родители, и не обладала ни каплей бунтарства.
Я была дикой, целеустремленной и зашоренной. Прятала свое тощее тело под неподходящей одеждой: свободными кофтами, мальчишескими кедами и джинсами. И если Персефона (названная в честь греческой богини, которая была похищена Аидом, чтобы жить и править подземным миром вместе с ним) была тихой, но уверенной в себе, то я была неуверенной до мозга костей. Я до смерти любила Перси, потому что мы обе обладали качествами, которые я ценила сильнее всего – мы по своей натуре были преданными и держались в стороне от сплетен.
Собственно говоря, так мы и подружились. Когда я пошла в начальную школу, слухи о моем отце понеслись по коридорам, словно река Миссисипи. Трой Бреннан был печально известным «решалой» Бостона, и поговаривали, что на его руках было немало крови. Но, несмотря на это, Перси и ее старшая сестра Белль отыскали меня и проследили за тем, чтобы мне было с кем играть на переменах и сидеть за обедом в столовой.
Белль всецело была такой, какой не были мы с Перси: нимфой, падшей богиней. Хитрой, смелой и острой на язык. Смекалистой и дерзкой. Их присутствие рядом со мной означало, что в школьные годы меня никто не дразнил и не обижал.
– Ты уверена? – Перси наморщила маленький носик.
– Да. – Я вытолкнула ее за дверь. – Иди!
Следующие три часа я посвятила тому, чтобы как можно лучше прибраться в квартире, разобрать чемоданы, разложить вещи в своей спальне и разместить в свободной комнате мое стрелковое снаряжение, как мы и договаривались с Хантером. Мы даже не обменялись номерами телефонов, но сделка есть сделка.
С наступлением вечера я плюхнулась на роскошный, обитый атласом диван и застонала, когда спутанные волосы упали на лоб. Два идеально круглых пятна от пота, украсивших мою рубашку под мышками, едва ли можно было назвать афродизиаком.
Как бы я ни старалась, усталость побеждала, и я начала засыпать, как вдруг двери частного лифта нашего пентхауса открылись, и вошел Хантер, держа несколько пакетов с покупками в руках.
– Привет, сосед, как дела? – Он дернул подбородком в мою сторону и с важным видом направился в гостиную.