Будь моей ведьмой

– Хозяйка, тут это… тетка странная, питательные элементы наружу, и рычит. Боюсь, как бы не пристала…
– К кому? – не поняла я.
– Так Иродушка-воевода с войском своим, как и договаривались, подъезжает. А Гад Змеевич уже на подлете, вот, почитай на посадку пошел. А тут такие питательные элементы… – Тут коня кто-то стукнул и он обиженно: – Эй, коли сама аки девка на тракте вырядилась, так не взыщи за правду матушку… Эй!
– Нино, патлы повыдергиваю, если коня еще раз тронешь! – заорала я.
И попыталась было выйти да разобраться, но Саша удержал.
– Мила… – Голос его прозвучал негромко, но очень убедительно.
Из-за двери раздалось глухое:
– Поняла, хозяин.
Там стало тихо. Конь монструозный с уважением глянул на Кощея-младшего, потом с сочувствием на меня и голову из окна убрал. После еще и ставни закрыл.
Стужев же кочергу отшвырнул, меня к себе снова развернул, обнял ладонями мое лицо и прошептал:
– У меня шесть ведьм, Ритусик. Они выполняют каждое мое слово, каждый приказ и полностью подчинены мне. – Я чуть не зарычала, совсем как Нино пару минут на улице. Князь спокойно продолжил: – Понимаю, что тебя эта информация не обрадует, но ведьмы мне нужны. Точка.
Мне очень хотелось сказать что-то резкое, но все же:
– Почему Нино называла себя Милой и вообще вела себя по-другому?!
– Я приказал, – спокойно ответил Стужев. – И она полтора года считала себя Милой Смирновой, искренне верила в это и совершенно не помнила меня.
У меня челюсть отвисла. Банально. Князь улыбнулся, легким движением руки вернул ее в исходное положение и добавил:
– В любом случае подчиняться мне для них предпочтительнее слепого повиновения Гекате, собственно, это был их выбор. А от шести сильных ведьм не отказываются, Маргош.
Смотрю на него. Большими, полными слез, обиженными глазами.
– Что? – не понял Саша.
И меня понесло:
– Какая же ты зараза, Стужев! Какой же ты гад гадский! Кощеюга злодеистая! Няшка озабоченная! Да ты же с ними… Елдыга сиволапая!
На все это ответом мне было задумчивое:
– Как, говоришь, жениха твоего звали? – Я умолкла, а Коша зло продолжил: – Кстати, вопрос, который меня уже давненько мучает: ты с этим Владом целовалась?
Тут уж все, мое терпение кончилось!
– Ну, ты не сволочь последняя, а? – заорала разгневанная баба Яга. – Волк, кочергу мне, млин!
Стужев, ничуть не убоявшись, обнял уже за талию, пожал плечами и весело ответил:
– Не-а, я не последняя, я первая сволочь, – и улыбнулся.
Во все свои зубы!
– Нравится мне твоя улыбка, – прошипела я, перехватывая-таки всученное мне орудие возмездия.
– Делает мой оскал беззащитным? – догадался Стужев. – Ритусь, давай-ка мы раз и навсегда пресечем любые сомнения по поводу моей верности.
А после вдруг опустился и, встав передо мной на одно колено, отнял кочергу, вложил в мою повисшую от удивления левую руку, сам захватил правую обеими ладонями, поднес к губам, нежно поцеловал и произнес тихо, но как-то очень торжественно и уверенно:
– Отныне и навеки, пока стоит Земля и светит солнце, тьма встречается со светом, да вода гасит огонь, ветер поет песнь жизни и земля растит семя – я твой сердцем, душой и телом.
Сказал, осторожно поцеловал мои дрогнувшие пальцы и поднялся, с улыбкой глядя в мои глаза. Я стояла ни жива ни мертва, потому как слова словами, но у моих зверей вид был потрясенный, даже у печки заслонка от удивления приоткрылась.
– Са-а-аш, – протянула перепуганная я, – это что сейчас было?
– Клятва верности, – совершенно спокойно ответил Стужев. – Ты же мне не доверяешь, вот и пришлось пойти на крайние и жесткие меры.
– Какие меры?
– Жесткие. – Он усмехнулся.
– Насколько жесткие? – Мне вдруг стало очень страшно.
– Ну, – Кощей-младший невозмутимо и даже как-то безразлично развел руками, – после произнесения данной клятвы измена для меня равносильна самоубийству.
У меня дыхание перехватило. И просто не выдержала:
– Стужев, ты что, рехнулся?! Не надо мне такой клятвы!
Теперь от удивления отвисла челюсть у Саши. Но он быстро пришел в себя и попытался объяснить:
– Маргош, так я тебе изменять теперь не буду, пойми, я…
– Слушай, Стужев, верность до гроба – это как-то не мой предел мечтаний! – фактически крик был.
Потому что измена или нет, а он… он мне живой нужен, он…
Князь изумленно вскинул бровь, потом неодобрительно головой покачал и протянул укоризненно:
– Ритусь, радость моя, ты что, настолько в меня влюбилась?
Орать я перестала. Возмущаться тоже. У меня вообще руки опустились, голова тоже и глаза, полные слез. А гад этот восторженно так:
– А приятно, слушай. Но вообще предполагал, что я тут один дурак влюбленный.
– Нет, – я носом шмыгнула, – нас двое.
Саша улыбнулся и обнял. Молча уткнулась в его грудь и услышала очень тихое:
– Маргошик, не хотел тебя напугать, просто от вас же отец уходил, я так понял, что для тебя это осталось, как рваный шрам на душе, и у тебя вообще проблемы с доверием, вот и сказал клятву, чтобы ты знала – я тебе изменять не буду.
Молча кивнула и попросила:
– Клятву забери. Мало ли что в жизни бывает, а…
– Рит, – он ласково по спине погладил, – такие клятвы назад не забираются, впрочем, я бы и не взял свои слова обратно. И тема закрыта.
Последнее предложение было сказано жестко, сразу ясно, что спорить не получится. Я и не стала, просто прошептала едва слышно:
– Тебе тоже изменять никогда не буду.
– Да я даже не сомневался в этом, – самодовольно выдал Стужев, разом лишив меня чувства растроганности моментом. – Мне вообще никогда не изменяли. Какой смысл? Учитывая мой темперамент, опыт и знание тонкой женской натуры, не говоря о фигуре…
Ну все!
– Где моя кочерга?! – прошипела я, пытаясь вырваться.
Князь сжал в объятиях и откровенно расхохотался. А отсмеявшись, нагнулся и прошептал в ухо все еще пытающейся вырваться мне:
– Кстати, я говорил, что ты удивительно умненькая девочка, а? Идея с драконами – великолепна. Ты махом лишила темных их главного преимущества.
Пинаться я перестала, вскинула голову, посмотрела прямо в нахальные синие глаза и честно сказала все, что о нем и о ситуации думаю:
– Стужев, ты мне должен!
– За что? – опешила няшка кощеистая.
– За порчу казенного имущества, а именно – моих нервов! – рявкнула я.
– Хм, – он задумчиво меня осмотрел, – это еще хорошо, что ты мне счет за надругательство над невинностью не выставила.
– Я подумаю над этим! – Кстати, реально хорошая идея.
– Язык мой – враг мой, – сокрушенно пробормотал Саша. – И чего твоя душа ягушенская хочет?
– При чем тут моя ягушенская сущность? – не поняла я.
– Да ладно, – раздраженно начал Стужев, – знаю я тебя, сейчас опять начнешь насиловать мою злодейскую сущность своей ягушенской потребностью творить добро. «Твори добро на всей Земле, твори добро другим во благо». Маргош, я себя прямо стареющим шепелявым яойсапиенс ощущаю.
Молча смотрю на него. Стужев зло смотрит в ответ. Я на него. Он на меня. Я на него. Он на меня. Я на него…
– Ладно, сделаю, – прошипел Саша.
Победно улыбнувшись, вернула ему его же:
– Да я даже не сомневалась в этом, – улыбочка стала еще победнее. – Мне вообще никогда не отказывали. Какой смысл? Учитывая мой ягушенский опыт и знание тонкой мужской натуры, не говоря о характере…
Договорить мне не дали, попросту закрыв рот поцелуем. А едва я ехидничать перестала, Саша сурово спросил:
– Ну, и чего моя вредина любимая хочет?
Торопливо выдала:
– Вредина – не знаю, но любимой очень хочется, чтобы ты, а потому что только ты и можешь, разобрался с местным князем и сломал все планы темных по ликвидации Ёжек на Терре. Вот.
У Стужева одна бровь медленно приподнялась, затем странная улыбка на губах заиграла, после чего он восторженно-задумчиво протянул:
– А умеешь ты польстить моему мужскому самолюбию, Ритусь.