Будь моей ведьмой
– Осознаю, – с затаенной улыбкой тихо ответила я.
Темный повел бровью, усмехнулся и прошептал:
– В моем мире это слово означает фактически согласие стать личной любовницей. Впрочем, я всегда знал, что у Дайрема ни шанса.
Как много развелось самоуверенного народу-то! Но Саша лучше, в смысле самоувереннее, и вообще самый самоуверенный самоуверун. Надо книге сказать, ей понравится.
– Раздевайтесь, – повторила я.
Темный медленно прикоснулся к пряжке на ремне.
– Начнем сверху, – торопливо исправила распоряжение.
Хмыкнув, Херард взял мою ладонь и демонстративно поставил себе на грудь, то же проделал и со второй, после чего собственные засунул в карманы. То есть мне предлагалось действовать самостоятельно. Ну, коварству темных поем мы песню… прощальную над их могилой.
Мило улыбнулась урагу, тот весело подмигнул и хитро усмехнулся. Помня о том, что времени мало, я приступила к торопливой борьбе с пуговицами. Первая подалась с трудом, вторая уже проще. Увлекшись неравным боем, я подошла чуть ближе и поняла, что слишком близко, только когда нервно дернулся кадык темного. Подняв голову, взглянула на Херарда – тот стоял, закрыв глаза, напряженный весь и почти не дышал. Я улыбнулась и тут же услышала:
– Понимаю, что вы задумали какую-то гадость, но не могу отказать себе в удовольствии ощущать вас так близко и наслаждаться прикосновениями ваших нежных пальчиков.
Приступая к третьей пуговице, не смогла удержаться от вопроса:
– Вы всегда такой?
– Какой? – поинтересовался ураг, поглядывая на меня из-за полуопущенных ресниц.
– Флиртуете с каждой девушкой, – пояснила я, спускаясь к четвертой.
Пауза, и на пятой пуговице я услышала чуть снисходительное:
– Не с каждой.
К седьмой он неожиданно спросил:
– Ваша свадьба на Земле была… традиционной?
Воюя с петелькой на камзоле, я несколько рассеянно ответила:
– Нет, у нас жених обычно не выманивает паспорт у матери невесты, собственно, невесты не выходят замуж по причине того, что их «нет» никто не услышал, и…
– То есть вы были против? – невинный вроде как вопрос.
– Меня не спрашивали, – честно ответила я, недобрым словом поминая моду Темного двора.
– Но сейчас вы выглядите вполне счастливой, – заметил ураг Херард.
– Сейчас, – я наконец справилась с камзолом, – я нахожу поступок Стужева несколько… нестандартным, но по сути…
– Каждая девушка мечтает, чтобы ее избранник проявил решительность, схватил за волосы и уволок в пещеру? – насмешка в его вопросе была очевидна.
– Нет. – Я потянула полы рубашки, открывая смуглую темную кожу на мускулистой рельефной очень даже груди урага. – Девушки предпочитают, чтобы их все же унесли туда на руках, за волосы – это как-то излишне брутально, не находите?
– Полностью с вами согласен, – промурлыкал Херард. – И, несомненно, учту ваши предпочтения, Рита. На счет спальни пожелания есть?
Удивленно взглянув на урага, увидела и его насмешливую улыбку, и внимательный, очень внимательный взгляд.
– Собираетесь меня соблазнить? – удивленно спросила я.
– Собираюсь сделать вас своей, – выдал мне темный, и в его словах читалась абсолютная уверенность в реализации озвученного.
Я же укоризненно погрозила пальчиком, затем проникновенно прошептала:
– Боюсь, ураг Херард, приставать к замужней женщине вам банально совесть не позволит.
И приложила ладонь к его груди, аккурат напротив сердца.
И жду. А темный на меня смотрит, а я жду!
И тут из угла шепот Ядвиги:
– Левее!
У Херарда бровь, причем левая, начала медленно приподниматься. Я, кажется, покраснела, но ладонь пододвинула.
– Ниже, – добавила моя зловредная книга.
Представила себе со стороны картину Репина «Приплыли». В смысле дожились, темных соблазняем! Но ладонь моя соскользнула по плитам мышц, как и было велено. Теперь у некоторых и вторая бровь приподнялась, и уголки губ дрогнули, видимо, ржет, и едва сдерживается.
– Еще ниже и правее! – скомандовала Ядвига.
– А может, мне его всего облапать?! – психанула я.
– А он не против. – Фолианты магические психовать тоже умеют.
Темный же мелко затрясся, причем точно от смеха, и уже собирался мне что-то сказать, но я стремительно сдвинула ладонь соответственно указаниям Ядвиги, и вот тогда-то ураг Херард вздрогнул всем телом уже не от смеха. И так как моя рука все еще его касалась, я ощутила, как мгновенно похолодела смуглая кожа, как стремительно забилось не ощутимое до того момента сердце…
– Мне жаль, – тихо сказала я, убирая ладонь и отступая, – но вам действительно немного совести совсем не помешает.
Сказала, а на урага взглянуть было страшно. Впрочем, можно же было и не смотреть.
– Печенька, – позвала я, – перемести-ка его к границе темных, будь добра.
В следующую секунду передо мной было пусто.
И тишина. И только огонь в печи потрескивает.
– Ритусь, – позвала вдруг книга, – Рит, а давай мы вот про это все Сашеньке ну вот совсем ничего не скажем, а?
– Шредер штука страшная, – догадалась я.
– Да тут дело в чем, – протянула Ядвига, – я от огня заговорена, от воды заговорена, от зверя лихого, от вандала криворукого, а от шредера нету мне спасения, и уж как про то Сашенька прознал-то, и не ведаю. Чай магия?
– Взятка, – буркнула я.
И шагнула, подумав про избушку – вмиг там и очутилась. Стою посреди, о жизни думаю, а тут Серый Волк мне шепотом:
– Хозяйка, а с награбленным чего делать-то будем?
– С каким? – уточнила я и покосилась на люк в кладовую, что забита была под завязку всем нами у няшек уволоченным.
Волк молча развязал давешний втащенный в избу мешок.
– Ох ты ж копи царя Соломона! – выдохнула я.
Мешок вновь был торопливо завязан, и на меня посмотрели с надеждой и жаждой укромного местечка. А места не было. Нигде не было, кроме…
– Печка-печенька! – взмолилась я.
Моя волшебная русская система отопления, она же способ пищи приготовления тяжело вздохнула, и Волка засосало. Потом вернуло к нам назад, и вид у моего Серого очень довольный был. Я не врубилась с чего бы, да и все остальные тоже, и Кот спросил:
– Чего там?
– Ух, – Волк радостно ощерился, – там еще столько места!
Клептомания заразна.
– Так, – я выглянула в окошко. – Скатерть-самобранку достать нужно, у нас вон сколько гостей набралось.
– Обойдутся! – Колобок запрыгнул на стол. – Чай не трактир!
– И то дело говоришь, – добавил Кот Ученый. – Всякого Горыныча да богатыря кормить, так и кормов не напасешься!
– Так, доставайте скатерть-самобранку, а лучше – две, от вас не убудет! – прикрикнула я.
Курочка с Лисичкой к кладовой-то и метнулись, а Волк вдруг спросил:
– Хозяйка, а с Миславой что?
И Кот смотрит внимательно, и даже Мышка с передничком выглянула, и Колобок, тоже, и…
– Совестью Мислава стала, теперь воспитывать урага Херарда будет, – честно созналась я.
Зверье сказочное переглянулось, Волк хмыкнул:
– Это она может, – и успокоился как-то разом.
Распахнулась дверь!
На пороге стоял высокий статный мужчина, которому, чтобы заглянуть к нам, ссутулиться пришлось. Было это чудо в броне, глаза змеиные, волосы зеленые по плечи, обруч тоже зеленый их в узде держит, нос длинный, но странный. Голос низкий, глубокий, содрогательный.
– Уж не откажи, войти дозволь, хозяюшка, – произнес мужик.
Я дернулась, да Волку тихонечко:
– Кочергу подай.
– Окстись, Риточка, это ж сам Змей Горыныч сватом к тебе явился, – воскликнула Ядвига.
– Угу. – Страх испарился, и теперь вредность проснулась. – Тогда топорок!
Змей Горыныч улыбнулся, а оскал там – ух!
– Не гневись, не гони, дева красная, дозволь слово молвить, – произнес он и в избушку, главное, вошел сразу.
Ну я подумала, подумала да на скамью у стола указала. Горыныч прошел, сел… то ли землетрясение, то ли у избы моей от такой тяжести перенапряжение, что ноги задрожали.