Выстраданное счастье

– Здесь мало что меняется, – заметил он.
Он поставил машину перед домом. Как только мотор заглох, на них обрушилась тишина. Клэр и забыла, какой здесь покой и тишина, от которой звенит в ушах.
Они молчали, и ей показалось, что Тони собирается что-то сказать, но он открыл дверцу и вышел. Клэр со вздохом взяла ребенка на руки, и Тони открыл дверцу с ее стороны.
– Дай я возьму его, – спокойно сказал он. Секунду поколебавшись, она передала ему сына.
Тони не ожидал тех чувств, которые переполняли его. Держа на руках сына – маленького, почти невесомого, – он ощутил нежность и страх, раскаяние и любовь.
– Он не сломается, – улыбнулась Клэр, прочитав его мысли.
– Он такой крохотный. – Тони устроил Тима поудобнее.
– Вообще-то он большой для своего возраста. Врач говорит, он будет больше шести футов.
– Олдусы всегда были высокими, – похвастался Тони. Это был его сын – его плоть и кровь. Он с улыбкой смотрел на спящего ребенка – пускай он потерял два года, пускай пока они чужие друг другу. Самое главное, что они – отец и сын, их связывает родство крови, и ничто не может разлучить их.
Клэр заглянула в лицо Тони: ее охватила и радость – он казался таким счастливым, – и ревность – ведь это был ее сын, и она не привыкла делить его ни с кем. Но будь то радость или ревность, гнев или раскаяние – пути назад не было.
Нэнси Мидлтон оказалась совсем не такой, какой представляла ее себе Клэр. Она надеялась встретить маленькую, полную, веселую женщину, а миссис Мидлтон оказалась высокой, худой, с резкими чертами лица. Она холодно поздоровалась с Клэр – видимо, осуждала, что та утаивала рождение ребенка. С Тимом совсем другое дело. Увидев спящего мальчика на руках Тони, она расплылась в широченной улыбке, и ее сдержанность как ветром сдуло. Тони был прав, когда говорил, что домработница будет счастлива возиться с малышом.
– Он твоя точная копия, каким ты был в его возрасте, – заворковала она, вглядываясь в Тима. Тони улыбнулся, явно польщенный сравнением. – Не приходится сомневаться, кто его отец.
Клэр послышалось в ее голосе облегчение. Неужели Нэнси думала, что она лгала, утверждая, что Тони – отец ее ребенка? Она хотела было возмутиться, но решила, что это потребует слишком много сил, которых у нее и так немного. Клэр действительно чувствовала безумную усталость. Странно, ведь целый день она только и делала, что сидела в машине!
– Я разогрею суп, если вы голодны. – Миссис Мидлтон перевела взгляд с Тони на Клэр.
– Спасибо, но я предпочла бы лечь. – Клэр заставила себя улыбнуться, надеясь, что не обидела домработницу, отказавшись от ее предложения.
Достаточно было и одного взгляда, чтобы убедиться в правоте слов Клэр – она побледнела, на почти прозрачной коже под глазами выступили синие круги. Она буквально валилась с ног.
– Я провожу тебя в твою комнату. Я поем, когда спущусь, Нэнси, – заторопился Тони.
– Скажи мне, куда идти, я донесу Тима. – Она протянула руки, но Тони отрицательно покачал головой.
– Ты сама себя донеси, а уж о Тиме позабочусь я.
Ему не хотелось расставаться с сыном. Никогда в жизни он не держал в руках такое сокровище. Разве что мать ребенка. Тони отогнал от себя эту мысль – не время было думать об этом.
Он крепче прижал Тима к своей груди и одной рукой поддерживал Клэр, пока она поднималась. У нее не было сил спорить. Дойдя до последней ступеньки, она остановилась, с трудом переводя дыхание.
– Как глупо – поднялась на один марш и уже задыхаюсь, – пробормотала она.
– Ты больна.
– Серьезно?
Тони невольно улыбнулся: ему нравилось, что Клэр не пасует перед трудностями.
Клэр не сразу вошла в комнату, а посмотрела напротив – на дверь его спальни. Он понял, что она думает о ночах, проведенных здесь, о желании, охватывавшем их. Невольно она обратила взгляд на Тони, и он увидел, что Клэр вся во власти сладостных воспоминаний.
В коридоре тускло горел свет; на мгновение им показалось, что время повернуло вспять и они по-прежнему любовники. Ему захотелось погладить ее по голове, ощутить шелк ее волос, дотронуться до бархатистой кожи. Его захватило желание; Клэр прерывисто перевела дыхание, и он понял, что она чувствует то же самое.
 
Если бы он не держал на руках ребенка, то поддался бы соблазну, привлек бы ее к себе, дав волю проснувшимся чувствам. Но на его плече лежала головка спящего сына, он осторожно повернулся и открыл дверь.
– Я попросил Нэнси принести сюда старую кроватку Сузи. Я подумал, что Тиму будет лучше спать в одной комнате с тобой, во всяком случае, первое время. – Он пропустил ее вперед. – Когда он немного привыкнет, мы переведем его в соседнюю комнату.
– Что ж, хорошо. – Клэр поправила волосы, опустилась на кровать и усталым взглядом обвела комнату. За исключением детской кроватки в углу, все здесь было так, как три года назад.
– Я принесу твои вещи из машины, – сказал Тони.
– Все самое необходимое в красной сумке. – Глаза Клэр слипались, она слегка откинулась на подушки.
С невыразимой нежностью Тони положил Тима рядом с ней, и она почувствовала, как слезы навернулись ей на глаза.
– Я сейчас вернусь.
Она кивнула. Как только Тони скрылся в дверях, Клэр закрыла глаза. Она отдохнет несколько минут, пока он отсутствует. Она подвинулась поближе к Тиму и обняла его. Только несколько минут…
Когда Тони вернулся, Клэр лежала поверх покрывала, одной рукой обнимая сына. Оба сладко спали.
Мать и дитя. Светлые волосы Клэр разметались по подушке рядом с темными кудрями Тима. Его щеки порозовели от сна, ротик был приоткрыт. Он, казалось, даже во сне чувствовал, что ему нечего бояться. Так и должно быть, подумал Тони.
Он коснулся кончиками пальцев нежной щечки. До сих пор ему не верилось, что это он создал такое совершенство. Клэр рядом с сыном выглядела еще более бледной и хрупкой.
Он вспомнил, как Роджер Смайт сказал, что она чуть не умерла. Тогда он был в ярости, узнав про Тима, и не придал особого значения словам о болезни Клэр. Теперь же Тони вдруг понял, что относится к ней не только как к матери своего ребенка. Его чувство к ней было неизмеримо глубже и сильнее.
Тони взял стеганое одеяло, заботливо накрыл спящих, выключил ночник и вышел из комнаты.
Клэр не раз удивлялась, как легко они с Тимом приспособились к жизни на ранчо.
Она наблюдала за сыном, который копал землю на клумбе с розами. Кент Уилс и Дик Браунуэл на следующий день после их приезда натянули проволочную сетку между садом и хозяйственным двором, чтобы любознательный малыш не пробрался во двор. Увидев ее, ковбои приподняли шляпы в знак приветствия, но заговорить с ней не пытались. Клэр терялась в догадках: то ли это врожденная сдержанность, то ли они считали, что она совершила неслыханное преступление, утаив ребенка от Тони.
Клэр со вздохом признала, что не может осуждать их. Видя, как терпелив Тони с Тимом, как его лицо озарялось любовью всякий раз, когда он видел сына, она недоумевала, почему она решила убежать от него. Почему три года скрывалась от него? Чего боялась? Клэр опять вздохнула. Может, если бы здесь была Сузи… Но Сузи, возможно, осуждает ее больше всех. Они с братом были очень близки, и вряд ли она одобрила бы поведение Клэр. Ведь та обидела ее старшего брата. Так что, пожалуй, даже хорошо, что она гостила этим летом на ранчо у друзей.
– Мамочка. – Тим вывел ее из задумчивости.
Улыбнувшись, она спустилась с крыльца, присела на корточки рядом с ним и ахнула от восторга – какую ямку он вырыл! Обрадованный ее похвалой, с еще большим усердием он стал демонстрировать свои способности. Клэр решила, что обязательно приведет в порядок кусты роз, когда малыш днем ляжет спать.
– Копаете червей? – окликнул Тони с другой стороны забора. Он сидел верхом на Франте и, улыбаясь сквозь усы, смотрел на них.
Клэр встала, отряхнув руки. Критически оглядев ее, Тони решил, что выглядит она лучше, чем две недели назад: щеки порозовели, она немного поправилась, – словом, ее здоровье шло на поправку, и он был вынужден признать, что с каждым днем она становилась все прелестнее.