Если завтра случится (СИ)
Капец я невежда. Ничё не знаю.
От помощи работника театра Ян отказывается. Сам ведёт нас к нужным местам. (За них мы, между прочим) отвалили кучу денег.
— Это и есть партер?
— Партер. А ты хотел сидеть вон там? — взглядом указывает наверх.
Отследив траекторию, вскидываю бровь.
Да уж. Оттуда я Настю точно не увижу.
— Это амфитеатр, там бенуар, бельэтаж, — продолжает просвещать меня.
— Хрена се люстра! — аж присвистываю.
— Вес две тонны. Свыше трёхсот ламп, двадцать пять тысяч хрустальных украшений, преломляющих и отражающих свет. Бронза, покрытая сусальным золотом.
— Классная.
— Раньше газовые лампы взрывались.
— От перегрева, — догадываюсь я.
— Бывало, что осколки летели прямо на головы зрителей.
— Стрёмно. Сейчас лампы электрические?
— Да.
— Слушай, а для кого те места?
— Пальцем не показывай, — делает мне замечание. — Центральное ложе. Иногда называют Царским, Императорским. В основном там всегда заседали политические деятели. Хрущёв, Андропов, Горбачёв, Ельцин, Елизавета Вторая, Принцесса Диана. Продолжать?
— Я понял. Откуда ты столько всего знаешь? — в очередной раз поражаюсь уровню его интеллекта.
— Садись. На, программку полистай, — вкладывает её мне в руки.
Правда толком ознакомиться с ней не успеваю. Гаснет свет. Поднимается великолепный занавес, начинается спектакль, и слежу я за развивающимися событиями пристально.
Что по сюжету…
В первом действии нам показывают маленькую, тихую деревушку, в которой живут простые люди. Молодая девушка Жизель радуется солнцу и пению птиц. Она влюблена и счастлива, но счастье это длится недолго. Лесничий, испытывающий к девушке чувства, рассказывает ей про обман возлюбленного. Типа что тот не простолюдин, а скрывает своё дворянское положение. Жизель в афиге от его коварства. Если коротко, она сходит с ума и умирает.
Второе действие разворачивается на кладбище. Тот самый Лесничий, мучаясь угрызениями совести, приходит на могилу Жизель. Вокруг него танцуют умершие невесты, кружат парня в хороводе. По итогу, он падает замертво.
В одну из ночей появляется на кладбище и горе-дворянин, страдающий по девушке. Его тоже окружают призраки невест, но ему помогает Жизель, чья любовь оказывается сильнее смерти.
Как-то так, если опустить второстепенные детали.
В целом, я подзавис и мне понравилось.
— Отомри, Дань.
Под конец спектакля мои ладони, сжимающие букет, мокрые, а сердце встревоженно лупит о рёбра. Виной тому, конечно, Настя. Ведь в какой-то момент я вдруг узнаю её и безошибочно выделяю среди других балерин.
— Цветы передавать собираешься? — интересуется Ян, равнодушно наблюдая за тем, как зрители покидают зал.
— Мне самому отдать надо, — встаю.
— Стопэ, Данила, на сцену и за кулисы ты не попадёшь.
— Тогда как? — начинаю нервничать, потому что чувствую, что мне стоит поторопиться.
— Харэ уже палиться, тут может быть её муж. И не надо так на меня глазеть. Инфу про Джугели я успел погуглить ещё в буфете.
Поджимаю губы.
Увидел значит, как я проверял состав артистов балета, забивая в поисковую строку её имя и фамилию.
— Бабло есть с собой? — спрашивает, задерживая взгляд на женщине в униформе.
— Есть, — лезу в карман брюк.
— Давай сюда. Щас организую тебе встречу через капельдинера, — забирает у меня деньги, после чего решительно направляется в сторону работника театра.
И что вы думаете?
Через пару минут Ян возвращается с преспокойным выражением лица и сообщает о том, что я должен пройти в Белое фойе. Выйдет ко мне Настя или нет — непонятно, но в любом случае, попытаться встретиться необходимо.
— Белое фойе? Это где? — хмуро переспрашиваю, не сориентировавшись.
— Алё! Мы там были в антракте. Лестница, рояль.
— Ааа…
— Ты не говорил, что страдаешь топографическим кретинизмом. Идём, провожу, — движется к выходу.
— Она выйдет ко мне?
— Не факт. Возможно та тётка в толстых колготанах так и не передаст ей букет и моё сообщение. Поедет домой, поставит шикардосный веник в вазу и отправится в супермаркет тратить твою капусту.
— Что ты попросил передать Насте?
— Что старый друг хотел бы выразить своё восхищение её талантом лично.
Умник Кучерявый. Сообразил, что нельзя выдавать мои реальные данные этой женщине. Мало ли что. Бережёного, как известно, Бог бережёт.
— Короче жди. Пойду в уборную.
— Куда?
— В сортир, Дань. Стой тут и никуда не уходи.
— Понял, — принимаю инструкцию.
— Давай. Внизу стрельнёмся.
Киваю и чтобы хоть как-то отвлечься от накатившего нервного перенапряжения, принимаюсь расхаживать взад-вперёд, осматривая невероятное, кричащее великолепие.
Людей тут, кстати, по пальцам посчитать, да и те задерживаются недолго. Разве что охранник, который дежурит у лестницы, никуда, по ходу, не собирается.
Дёргаю давящий на горло ворот, расстёгиваю рубашку на пару пуговиц и досконально изучаю диковинный рояль белого цвета. Перехожу на настенные росписи, позолоту.
В какое-то мгновение мне на плечо аккуратно ложится чья-то ладонь. Маленькая. Совершенно точно Настина.
Поворачиваюсь к ней и, когда встречаемся глазами, бомбить внутри начинает пуще прежнего.
Немая пауза затягивается.
Настя убирает руку. Сглатывает.
— Дань? — растерянно шепчет, изумлённо моргая. — Это ты? Правда ты? — прижимая к груди цветы, внимательно и цепко всматривается в моё лицо.
— Привет, Насть, — способность говорить обретаю не сразу. Такая она невероятная вблизи. Красивая. Взрослая. Совсем другая… — Как ты, Насть?
— Нам не стоит здесь общаться, — её голос дрожит. Она встревоженно оглядывается назад. — Извините, у вас не найдётся листка и ручки? — обращается к капельдинеру, проходящему мимо.
Капельдинер. Хоть одно умное слово за вечер запомнил.
— Конечно.
— Напиши, пожалуйста, адрес и телефон, — взволнованно просит Настя, трясущимися пальцами передавая мне канцелярские принадлежности.
Не задаю больше никаких вопросов. Молча пишу корявым почерком и то, и другое. Отдаю ей листок.
— Хорошо, — сворачивает его и прячет. — Мне нужно идти. Я позвоню тебе, — кивает и исчезает из фойе также быстро, как появилась…
Глава 35
Настя
— Ты сегодня поздно, — Амиран бросает взгляд на часы.
— Извини, задержалась, слишком долго собиралась, — присаживаюсь, занимая место напротив. — Ты ждал меня? — замечаю, что кроме кофе и посуды на столе ничего нет.
— Ждал. Подавайте, — обращается к нашей помощнице.
— Я думала, ты уже уехал в аэропорт.
— Рейс перенесли на час, — внимательно меня разглядывает, и мне начинает казаться, что я перестаралась, хотя одета и накрашена как всегда.
— Понятно. Когда вернёшься? Спасибо, — благодарю Нани и беру в руки вилку с ножом.
— В четверг, после того, как подпишу контракт с партнёрами.
— Ясно.
— Будешь скучать, Настя? — смотрит мне прямо в глаза.
— Да.
— Ты снова на диете? — оценивает мой скудный завтрак: салат и греческий йогурт.
— Нужно сбросить килограмм. Скоро ведь премьера.
— Скоро ты светиться у меня будешь, — отзывается недовольно. — Совсем прозрачная стала.
— В балетном мире есть определённые стандарты, ты же знаешь.
— Твоя врачиха сказала, что излишняя худоба негативно влияет на женское здоровье и детородную функцию.
— Ты говорил с моим гинекологом? — вопросительно выгибаю бровь.
Ну и ну!
— Естественно говорил, — выдаёт он преспокойно. — Ты ведь мать моих будущих детей.
Молчу, а сам Амиран, к счастью, не развивает больную для меня тему.
— Облепиховый чай, Анастасия Эдуардовна.
— Спасибо, Нани.
— Перестань без конца благодарить прислугу, — злится муж, когда мы остаёмся в обеденном зале вдвоём. — Это её работа.