Ком

– И… вы все так смотрели… ну этим, «острым взглядом»?
– Да, но у меня четвертый уровень оперирования хасса, так что я вижу сквозь толщу породы раз в восемь дальше, чем, скажем, Таслам. А он после меня самый сильный. Так что мне пришлось тяжелее всего.
– Угу, – понимающе кивнул Андрей, – понятненько… Слушай, а как становятся бродниками?
Иллис открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на землянина долгим взглядом, а потом усмехнулась:
– Ну, проще всего им стать, если ты вырос в самых бедных трущобах какого-нибудь мегаполиса. В этом случае у тебя появляются самые большие шансы.
– В трущобах? – удивился Андрей.
– Да, – кивнула лидер команды «Ташель», отворачиваясь и снова закрывая глаза, – это – самый распространенный вариант. Сначала ты подбираешь объедки на свалках, потом вступаешь в подростковую банду, после чего у тебя появляются приводы в полицию. Лет через пять ты, наконец-то, залетаешь по-крупному, и тебе впервые предлагают вместо срока отправиться в Ком. Ты, естественно, отказываешься и, отсидев положенное, возвращаешься обратно в трущобы. А через четыре-шесть блоев вновь залетаешь по-крупному. Ну, а повторный приговор уже не предусматривает отказа от Кома… – она замолчала. Андрей тоже молчал. Ошарашенно. Ему отчего-то представлялось, что сюда, в Ком, полный опасностей, но и, в не меньшей мере, возможностей (даже миллиардером можно стать), едут только добровольцы. Лучшие. Самые сильные и умелые. А тут…
– Тех, кто прошел этим путем, среди бродников – девяносто девять из ста.
– То есть, подавляющее большинство бродников это… каторжники?
– А ты что думал? – в голосе Иллис вновь явственно зазвучала насмешка. – Как иначе-то, если после года пребывания в Коме из десяти прибывших сюда выживает один, а до второго уровня оперирования хасса доживает лишь один из сорока тех, кто пережил первый год?
Андрей сглотнул… да уж, при таком проценте выживания остается уповать только на каторжников.
– Правда, после овладения третьим уровнем оперирования хасса процент гибнущих и выживших почти выравнивается, но, сам понимаешь, до этого доживают немногие. В Коме же – чем ниже горизонт, тем больше интересного. Но и опасного тоже…
Андрей несколько минут молчал, переваривая шокирующую информацию, а затем осторожно спросил:
– А уехать с Кома можно?
– Куда?
– Ну… куда-нибудь на планету.
– Без проблем, – снова усмехнулась Иллис, – плати одиннадцать миллионов кредитных единиц – и лети.
– Сколько?!
– И это минимум. За столько тебя доставят лишь куда-нибудь на Тавтай или Книмен. Впрочем, возможно это самый дешевый путь – добраться до Тавтая, получить ограниченное гражданство, отбыть там три года и купить обычный билет на межсистемный лайнер. Прямая доставка куда-нибудь на более развитые миры без трехлетней отсидки обойдется раза в два больше, – она вздохнула. – Вот так-то, парень… бесплатный билет на этом маршруте можно получить только в одну сторону. В другую он стоит просто немеряно. В Коме нечто подобное называется односторонней проницаемостью…
Андрей снова задумался. Вот черт, похоже, Иллис совершенно права, когда утверждала, что Ком – самая большая задница в известных Вселенных. Хотя Андрей пока знает только одну… И тут ему пришла в голову еще одна идея:
– А если через факторию?
– Это иногда случается, – кивнула Иллис. – Только очень редко. Я знаю всего о паре случаев. Просто дело в том, что к тому моменту, как ты получаешь возможность как-то заиметь доступ к порталу фактории, ты уже поднимаешься до такого уровня, что тебе и в Коме становится не так уж плохо. То есть основные опасности начального уровня уже давно позади.
Андрей понимающе кивнул. А чего тут неясного-то? Пока ты никто и зовут тебя никак, а опасность сдохнуть максимальна – к порталу тебя хрен допустят, а когда ты вскарабкался наверх – так оно становится и не слишком надо. Эвон те же воры в законе, судя по слухам, а также по фильмам и книжкам, в любой, даже самой строгой зоне вполне себе неплохо устраиваются… Ладно, это все лирика. А ему сейчас крайне нужна конкретика.
– И как же нам быть? – прямо спросил он.
– Если хочешь получить максимум шансов на выживание – лучше всего осесть в каком-нибудь поселении. Там хватает всякого обслуживающего персонала – официанты, уборщики, грузчики, работники мастерских по починке снаряжения и так далее. Но на особые доходы в таком случае можешь не рассчитывать. Едва на жизнь хватит. Если же вздумаешь идти в бродники… – она замолчала и, открыв глаза, в упор взглянула на него, – не торопись делать узор.
– Почему? – медленно произнес Андрей.
Иллис несколько мгновений молчала, а затем тихо произнесла:
– Не знаю, возможно, я зря тебе это говорю, но… у меня появилось ощущение, что у тебя может проснуться природная чувствительность к хасса. У меня нет этому никакого логического объяснения. Для того чтобы обнаружить эту способность, требуются вагоны аппаратуры и долгие тесты, да и в этом случае точность тестирования составляет не более тридцати процентов, так что никаких объективных предпосылок к моему заявлению нет и быть не может, но… мне так кажется, – она замолчала и вновь смежила веки. Андрей, в свою очередь, тоже молчал, обдумывая услышанное. Вот так-так, это что же, он тоже может достигнуть четвертого уровня оперирования хасса? Или вообще шестого? Как Слийр, например…
– А… – начал он, но Иллис его перебила:
– И не болтай об этом ни с кем, а также следи за своей спиной. Сам должен понимать, какие порядки царят среди людей, ставших бродниками таким образом, как я тебе рассказала. Так что если кто-то узнает, что среди «мяса» появился потенциальный «чистокожий», так среди бродников зовутся те, кто имеет природную чувствительность к хасса, я готова поставить сто тысяч универсальных кредитных единиц против одной, что не пройдет и ски, как ты окажешься в положении «долгового агента» какой-нибудь команды бродников или, что еще хуже, торговой лиги.
– А это что?
– Рабство, – спокойно ответила Иллис. – Надолго, а иногда и навсегда.
Андрей потерянно замолчал, а лидер команды «Ташель» снова прикрыла глаза. Несколько минут они просто молча сидели рядом друг с другом, а потом Андрею внезапно пришла в голову одна мысль, и он вздрогнул, а затем, облизав внезапно пересохшие губы, осторожно спросил:
– А… если мы доберемся до этого… до Самиельбурга, мы не попадем в эти самые «долговые агенты» вашей команды?
Иллис снова открыла глаза, окинула его насмешливым взглядом, а потом коротко ответила:
– Ты – попадешь.
Андрей замер, глядя на Иллис взглядом кролика, обнаружившего перед своим носом удава. Та вздохнула:
– Да не бойся ты так. Статус «долгового агента» имеет очень широкие рамки. И, обещаю, у тебя это будет не слишком обременительно. Намного легче, чем при любом другом варианте. Можешь потом сравнить.
– И откуда такое благоволение? – недоверчиво пробормотал Андрей.
Иллис снова усмехнулась.
– Ну, если мы все-таки доберемся до Самиельбурга, то это будет означать, что ты обладаешь просто чудовищной долей удачливости. А я еще не сошла с ума, чтобы делать врага из человека, имеющего такую удачу. Она в Коме едва ли не самое важное. Так что договоримся…
У Андрея немного отлегло, но он все-таки поинтересовался:
– А почему ты считаешь, что я обладаю удачей?
– Ты попал сразу на одиннадцатый горизонт Кома, а сейчас мы находимся на шестом, и ты все еще жив. И как это еще можно назвать?
Андрей задумался. Хм, логично…
– Но почему именно я? Я ничего такого до сих пор за собой не замечал. И еще есть Паша, Дарья…
– Они живы во многом благодаря тебе. Если бы ты не сумел принять языковый пакет, причем в крайне дерьмовых условиях, и, вследствие этого, мы не смогли бы установить коммуникацию, то вы все погибли бы уже на десятом уровне. Помнишь, тому из вас, который погиб первым, при атаке Сизой паутины, не хватило всего доли секунды, чтобы выскочить из опасной зоны. А если бы ты не транслировал остальным мои команды, как думаешь, успел ли выскочить из-под того удара хоть кто-то из них? Впрочем… – она задумалась, – удача – это такое дело, что с ней никогда нельзя быть ни в чем уверенной. Так что, возможно, основная часть вашей удачи у кого-то из них, – и Иллис кивнула подбородком на остальных землян. – А ты, действительно, только обеспечиваешь его выживание. Хотя я не слишком верю в это, потому что тогда логичнее было бы, чтобы языковый пакет так же достался бы кому-то из них. Но, посмотрим, как будет дальше… – она снова замолчала. Андрей же, быстро переварив услышанное, снова задал вопрос: