Последняя из древних

Дочь услышала, как Большая Мама щелкнула языком. Безопасности ради старуха держалась в стороне, но внимательно следила за происходящим. Она никогда не согласится признать, что больше не может охотиться. Она указала на Струка и прикрыла глаза руками, показывая, что за ним нужно присмотреть, а потом спряталась между корней дерева. Ее делом было смотреть в оба и подавать знаки, щелкая языком. Два щелчка – взрослая корова, один – теленок. Щелчок был один, поэтому Дочь знала: решение принято. Взять теленка означало, что молодой зверь не дорастет до возраста размножения и не даст потомства. Это было сиюминутное решение, чтобы быстро получить мясо, но это также означало, что в долгосрочной перспективе стадо, по всей вероятности, вымрет. Оно слишком мало, чтобы воспроизвести себя.
Дочь сделала медленный вдох, наполняя воздухом все тело. Взглянув на Сына, она приподняла верхнюю губу. Чувствилищем на десне она ощутила биение его сердца: тело Сына предвосхищало опасность охоты. Он фыркнул и посмотрел на нее. Знал ли он ее секрет? Чуял ли, что у нее течка?
Она отвела глаза.
Из кустов вышла зубриха-мать. Она осторожно двинулась по тропинке к воде. Было холодно, и дыхание выходило из ее пасти клубами. В грязи виднелись острые края льда.
В этом году на переправе было мало зверей. Корове пришлось немного продвинуться, чтобы добраться до мелководья, где лед разбивался под ее копытами. Лед держался дольше, чем в прошлые годы. И все на земле должно было приноравливаться к этому.
Теленок догнал мать, оскальзываясь на маленьких копытах. Корова внимательно огляделась, спустилась в холодные воды и оглянулась на детеныша. Теленок вошел в воду чуть выше по течению. Его копыта оторвались от дна, и он барахтался, изо всех сил стараясь продвинуться вперед. Река была еще достаточно сильна, чтобы попытаться смести и проглотить его тело. Кусок льда ударился о его круп и едва не накрыл, мать оттолкнула его мордой. Она провела теленка через быстрину, и они достигли другого берега.
Теперь тонкие ноги теленка изо всех сил пытались зацепиться за берег. Корова выскочила из воды и встряхнулась. Первые мухи роились под теплым солнцем и залезали в ее спутанный мех. Он клочьями свисал с ее боков, когда она пробиралась сквозь грязь. Ребра торчали из-под согнутого хребта; суровая зима наложила заметный отпечаток на ее тело. Теленок добрался до матери и встал рядом, ткнувшись носом в ее хвост. Судя по его испуганным глазам, он рад был бы забраться обратно к ней в утробу, если бы это было возможно.
Тропа вверх по берегу сужалась впереди. Идти нужно было через лощину между высокими скалами – ловушку, выход из которой был только на другом конце. Таков была ландшафт этой земли, кормившей семью.
Бывает мясо, которое едят.
Сидя на корточках на высоком уступе и глядя вниз, Дочь затаила дыхание и застыла, как камень. Она учуяла учащенное сердцебиение Сына, а ее собственное сердце замерло, когда она увидела, как зубриха идет по лощине. Дочь переждала, пока крупное животное пройдет, и глубоко вздохнула.
Дочь, взревев, прыгнула в лощину и оказалась перед теленком. Скалы были высоко над головой. Звук разнесся во всех направлениях, и теленок, должно быть, чувствовал себя уже в глотке Дочери. Ее тело взорвалось действием. Она подняла руки над головой, сотрясая воздух отчаянными взмахами, открыла рот, обнажив зубы. Она выглядела в два раза больше себя самой.
Глаза теленка расширились; с его дрожащего черного языка сорвалось испуганное блеяние. Корова чуяла серьезную опасность, но не могла развернуться в узком проходе. Она была не так глупа, чтобы повернуться к Дочери спиной, рискуя получить удар копья в слабое место. И волки, и семья всегда нападали сзади. Вместо этого зубриха бросилась вперед, к выходу из лощины. Там она могла бы повернуться и прибежать обратно, направив рога на Дочь. Нужно было все успеть, пока зубриха будет бегать взад-вперед. Прежде чем корова вернется, теленка необходимо отогнать к реке, где поджидает Сын. Крюк приложит все усилия, чтобы отвлечь зубриху и замедлить ее продвижение, но Дочь знала: действовать нужно безошибочно. Ранить теленка, а потом всем взобраться на смотровое дерево и ждать, когда ярость матери уляжется, а теленок умрет. А если ярость ослепит мать, возможно, они смогут подобраться и к ней. Они изо всех сил старались избежать столкновения со зверем, который мог так легко убить их. Способ охоты семьи на зубров был таким же, как у волков. Разница была лишь в выборе территории. Семья не могла бегать, как волки. Им требовалось преимущество узкой переправы.
 
Теленок дважды проблеял и поднялся на дыбы. Он начал отступать к входу, где сидел в засаде Сын. Дочь взвизгнула и сплюнула, громкий звук заполнил округу. Теленок был достаточно мал, чтобы повернуться на узком месте. Если он это сделает, она сможет заколоть его сзади. Но, вместо того чтобы повернуться или продолжить отступать, теленок застыл на месте. Дочь снова взвизгнула, и мелкое создание вздохнуло. Его глаза вращались, голова опустилась, и она почувствовала кислое зловоние пустого желудка. Зверь отупел от голода. Он бросился на Дочь. Сын увидел, что происходит, и кинулся в проход позади теленка. Как он ни спешил, времени было слишком мало. Прежде чем он приблизится, животное боднет Дочь. Ясно, что таким и было намерение теленка. Его тонкие ноги месили холодную грязь. Голова была опущена. Даже у теленка было достаточно сил, чтобы переломать ей ребра и ноги.
Дочь смотрела, как теленок приближается к ней. Она знала, что мать разворачивается и скоро будет рядом, у нее за спиной. Младший зверь был ростом ей по грудь – колтун из плотного меха на плоском лбу и струйки горячего дыхания всего в нескольких шагах. Стены ущелья были слишком высоки, чтобы она могла выскочить. В этот миг Дочь почувствовала, что вокруг нее все замедлилось. Как будто воздух превратился в вязкий ил, в котором все застревало. Она успела осознать, что ее тело как будто разделено на две части. Одна половина полезла по отвесной стене, чтобы убраться с дороги. Возможно, если бы у скалы были поручни и если она будет двигаться быстро, она продолжит жить и охотиться. Другая половина осталась на месте, чтобы рискнуть и заколоть теленка спереди, затем перепрыгнуть через него, добежать до конца ущелья и оказаться в безопасности. Хотя тело было только одно, ей казалось, что она делает и то и другое одновременно. Она почти ожидала услышать еще один крик «Ароо». Звук донесся до ушей, и ее два тела снова соединились. Это был крик Большой Мамы, сигнал опасности. Девушка повернула голову, чтобы посмотреть назад. И тут она увидела зубриху. Большой зверь возвращался к ней по узкому каменному проходу.
Дочь чуяла дикую ярость, исходившую от обоих зверей. Ярость подпитывает их кровь и придает им сил. Один круп спереди или сзади легко раздавил бы ее. От удара рогом в грудь она истекла бы кровью. Большое животное было страшнее, но она вспомнила, что в камнях есть выемка, которую зимой проделал лед. Раздумье сбило с толку ее инстинкт. И Дочь побежала в сторону зубрихи. В той стороне был небольшой склон, и она надеялась взобраться на него, если успеет.
Но зубриха оказалась проворной. Она быстро приближалась, загораживая Дочери дорогу. Мысли девушки опережали ее ноги. Теперь две половины ее сознания сомкнулись воедино и направили Дочь в нужную сторону.
Она должна повернуть назад, к теленку. Нечего и думать о том, чтобы убить его, но, если спастись можно только бегством, прорываться нужно там, где заслон слабее. Дочь остановилась. Холодная густая грязь мешала найти опору, но она зарылась в нее ногами и обернулась.
– Ароо. – Дочь дала выход своему страху в этом глубоком, гортанном, требовательном звуке. Сейчас корова учует ее страх. И она услышала, как большой зверь с громоподобным топотом несется по узкому проходу. Она не слышала ни Крюка, ни Сына. Ее слух был открыт только шумам, касающимся ее борьбы. Ее собственное судорожное дыхание, влажное яростное пыхтение зубра, чавканье грязи – все это так оглушало, что перед глазами все расплывалось. От нее исходил едкий запах страха. А потом она почувствовала горячее дыхание зубра в проходе. Совсем рядом.