Мятежник (ЛП)

Он спал, его руки прижимали меня к нему. Он был твёрдым, и я почувствовала жар своего тела в ответ. Даже кровь, казалось, забурлила в моих жилах от осознания того, что он был повсюду вокруг меня. Я хотела повернуться в его объятиях, обхватить ногами его бёдра и втянуть его в себя. Я хотела прижать его рот к своей шее и заставить его взять всё.
Я двигалась очень осторожно, выскальзывая из его объятий, и на этот раз всё пошло, по-моему. Он не проснулся. Близился рассвет, и я посмотрела вниз на своё тело. Я ясно видела свои шрамы, и на моих бёдрах, где он так крепко держал меня, образовались синяки. Это было немного больше, чем жёсткое, быстрое совокупление, не похожее ни на что, что я когда-либо испытывала раньше.
И я снова лгала самой себе. Единственный способ добиться успеха — это не отставать от него. Я всё ещё чувствовала силу кульминаций, которые пронзали моё тело, и это воспоминание пристыдило меня.
Я притворялась с Томасом. Теперь я это знала. Он был таким терпеливым, таким осторожным, таким нежным, и я не чувствовала ничего, кроме тёплой привязанности и благодарности. Теперь, после одной грубой встречи, я, казалось, превратилась в полноценного сексуального человека, горячего и нуждающегося, и я ненавидела себя за это.
Я хотела ненавидеть Каина, и, хотя я знала, что есть дюжина причин, по которым ненависть была оправдана, моя сексуальная реакция не была одной из них. Это было моё право собственности. Не имело никакого смысла, что Каин внезапно смог включить переключатель, который я хотела навсегда скрыть, но он сделал это, и я могла винить только себя.
Я нашла порванную рубашку, которая была на мне, когда я ворвалась в его комнату прошлой ночью, но не было никаких признаков нижнего белья, которое он сорвал с меня, и я не собиралась идти искать и будить его. Я на цыпочках прошла через тихую спальню к двери, осторожно обходя осколки разбитой вазы, валявшиеся на полу.
Неужели я действительно разбила её о его голову? Неужели прошлая ночь действительно произошла?
Я добралась до своей комнаты и направилась прямо в душ. У меня болело между ног, и прикосновения к себе во время мытья напомнили мне о нём, снова вызвав мощный прилив желания. Я воспользовалась холодной водой, ледяной поток, наказание, сильно отличающееся от объятий холодного океана, о которых я мечтала, и я почти ожидала, что он будет ждать меня, когда я выйду, но в моей комнате было тихо и пусто в свете рассвета. Я сказала себе, что рада этому.
Мне нужно было, чтобы кто-нибудь дал мне пощёчину. Ко мне прикасались ужасные, уродливые люди. Со мной занимался любовью нежный, красивый мужчина. Один из них был отвратительным и унижающим достоинством. Один был милым и заботливым. Прошлая ночь была стихийной, грубой, ошеломляющей, и всё изменилось. Почему сейчас? Почему я позволила этому случиться?
Может быть, это был шок от вчерашнего дня. Не часто кто-то пытался убить меня, неудивительно, что я хотела, нуждалась в каком-то доказательстве жизни. Секс был полной противоположностью смерти, которую кто-то хотел мне подарить, и занятие любовью с Каином было актом неповиновения, утверждением жизни.
Занятие любовью? Мне захотелось фыркнуть от собственной нелепости. В том, что я сделала с Каином, не было ничего от любви. Просто спазм мощной физической реакции.
Биология, вот и всё. Ничего больше.
Я должна была бы использовать это слово в отношении Каина, но это было слишком уродливо. Я бы не назвала это иначе, как ошибкой, которую я бы больше не совершила. Насколько я знала, я совершила эту ошибку с тем самым человеком, который пытался меня убить. Я сказала себе, что это был не Каин, теперь, в прохладном свете дня, я задавалась вопросом, не была ли я снова глупа.
Конечно, так и было. Я совершала ошибку за ошибкой. Хуже всего было то, что я всё ещё хотела подойти к нему, забраться обратно в постель и обвиться вокруг его тела.
Я быстро оделась в строгую тёмную одежду, собрала волосы в тугой узел, прежде чем посмотреть на своё отражение, а затем не смогла сдержать рвущийся наружу смех. У меня был синяк под глазом и царапина на одной стороне лица, которую выставляла на всеобщее обозрение моя безжалостная прическа. У меня также было свечение, которое даже я могла распознать. Другого термина для этого не существовало. Я выглядела хорошо оттраханной.
 
Я потянулась, чтобы распустить волосы и прикрыть своё слишком откровенное лицо, но потом передумала. Было бы интересно посмотреть, как люди отреагировали бы на мои синяки. Разве кто-нибудь выдал бы себя?
Или я уже столкнулась лицом к лицу с мужчиной, который сделал это, достиг кульминации своим твёрдым членом внутри меня? Если так, то почему он не закончил всё? Не прикончил меня?
Мой план на этот день был прост. Я бы провела его с Элли, в безопасности на верхнем этаже главного комплекса, вдали от всех, и мы бы говорили о ребёнке и не беспокоились о шторме, который быстро приближался. Я бы сказала ей, что поскользнулась на камнях, или что-нибудь такое же дурацкое, и, если повезёт, она больше ничего не заметит. Мне не придётся встречаться с Каином лицом к лицу, пока я не буду готова, и это было слабым утешением. Я могла бы поместить то, что произошло между нами, в тёмное место в своём сознании и игнорировать, сосредоточившись на том, что было действительно важно.
Впервые передо мной возник самый вопиющий вопрос. Почему? Зачем кому-то хотеть причинить мне боль, заставить меня молчать, убивая меня? Ответ был очевиден и незамедлителен. Потому что я кое-что видела. Я помешала кому-то причинить боль Элли. Если повезёт, я увижу другие опасности до того, как они произойдут. Кто-то, должно быть, боялся, что я увижу, что он или она собирается сделать, и это должно было быть что-то очень плохое.
Мои видения всё ещё были ненадежны. Я не предвидела собственной опасности, исходящей ни от человека, который пытался убить меня, ни от человека, который прижал меня к стене. Что это был за дар, если он не мог даже просто предупредить меня? Не ходи одна по пляжу, кто-нибудь попытается тебя утопить. Не входи в комнату мужчины посреди ночи, почти без одежды, и не начинай конфронтацию, когда ты знаешь, что секс бурлит под поверхностью с тех пор, как ты впервые увидела его.
Но я никогда не могла заставить свои видения подчиняться моим потребностям или давать мне ответы на жизненно важные вопросы. Может быть, если бы я могла узнать, кто пытался убить Элли, я бы узнала, кто пытался убить и меня. Или, может быть, эти два события были совершенно не связаны. У большинства людей были секреты, и мои беспорядочные видения могли раскрыть то, что людям нужно было скрывать.
Я ничего не могла сделать, кроме как прикрыть спину. И держаться как можно дальше от Каина в этом тесном маленьком обществе, пока я не узнаю наверняка, насколько он опасен. Я не могла позволить себе повторения прошлой ночи. Я не думала, что моё сердце выдержит это.
Как будто моё сердце имело к этому какое-то отношение. Я не была трусихой, но в тот момент мне нужно было ей быть. Я направилась к безопасному гнезду Элли, прежде чем кто-нибудь смог меня остановить.
ОНА ПРЯТАЛАСЬ ОТ НЕГО. Каин наполовину ожидал, что она так и сделает, и сейчас он должен быть готов оставить её в покое. Прошлая ночь была ошибкой, он планировал соблазнять её медленно, чтобы более тщательно проникнуть в её видения. Вместо этого он трахнул её, как похотливый ублюдок, которым он и был, и знал, что она сбежит. Не имело значения, сколько раз она кончала, и, хотя он был слишком занят, чтобы считать, он знал, что она вела счёт. Она была в ужасе от своей собственной сексуальности, он всё испортил, и она ушла в подполье.
Это было к лучшему. У него не было намерения прикасаться к ней снова, пока его собственное иррациональное желание не будет под контролем. Пока она была в безопасности, он мог держаться на расстоянии.