Опоздавшая невеста

Он еще не причислил ко всему ее пристрастие к игре. Печально, что его неджентльменский порыв взял над ним верх и он соблазнил ее поставить на огромную сумму. Печально также, что он усугубил свою ошибку, не позволив ей красиво выйти из игры, когда выяснилось, что она не может заплатить. Но каждый ее вдох был для него вызовом, и он отказался поддаться такому порыву.
Узнав, в какое затруднение ее поставил, он решил освободить ее от уплаты долга.
Да, он решил великодушно простить Джейн ее долг. Она согласится, хотя сухо и без настоящей благодарности, и тогда он сможет покончить с этим общением, которое грозило вылиться в нечто большее, чем следует.
Он нахмурился. Совершая, казалось бы, благородный поступок, он чувствовал, что делает что-то не так. Он взглянул на Уилсона:
– Присмотри пока за моей кобылой, я долго не задержусь.
– Вы уверены?
Сэр Лоутон кивнул, задетый понимающим взглядом конюха.
– Я еду в город, и у меня нет времени засиживаться.
– Но вы немного побудете, чтобы увидеть герцога? Я не доверяю ему с того момента, как его увидел.
– Увивается за мисс Арабеллой?
– Точно. Я всегда знал, что вы проницательны.
Хотя неожиданная похвала его и тронула, барон только кивнул:
– Я взгляну на вашего гостя. И если его порядочность сомнительна, выставлю отсюда вон.
– Если дамы вам позволят, – неожиданно мрачно сказал Уилсон.
– Мисс Арабелла поощряет его ухаживания?
– Не она. Леди Дарем и леди Мелвин. – Уводя лошадь, Уилсон сморщил нос. – В Роузмонте герцога принимают первый раз.
Сэр Лоутон бросил взгляд на дом. Роузмонт однажды принимал герцога под своей крышей с множеством мансард... но это было задолго до приезда Уилсона и задолго до того, как здесь поселились леди Джейн и леди Эмма.
Он подошел к двери и постучал. Спустя довольно долгое время массивная дубовая дверь со скрипом отворилась.
Сэр Лоутон вошел в холл и стал развязывать шарф.
– Здравствуйте, миссис Гинв...
Вместо мрачной экономки перед ним стоял элегантного вида человек, одетый во все черное. Образец совершенства поклонился ровно настолько, чтобы показать неопределенность своего отношения к титулу сэра Лоутона.
– Кто вы такой, черт вас побери? – спросил сэр Лоутон.
Мужчина посмотрел на него вдоль своего длинного тонкого носа, шелковистые ресницы отбросили тени на бледные щеки.
– Я Гастингс, милорд, камердинер герцога Уэксфорда.
– Уэксфорда? Это тот, который... – Он оборвал себя, заметив заинтересованный взгляд слуги. Сэр Лоутон издал короткий смешок. – Если подумать, то все правильно.
– Разумеется, – сказал Гастингс с легким налетом скуки в голосе. – Разрешите взять ваш плащ, сэр?
Сэр Лоутон любезно позволил слуге помочь ему снять плащ. Он попытался смягчить неловкость первого момента веселым смехом.
– Надеюсь, вас не принуждают выполнять обязанности дворецкого в качестве платы за проживание его светлости?
Гастингса это не рассмешило. После весьма долгой паузы, которая стерла усмешку с лица сэра Лоутона, он позволил себе небольшой вежливый поклон.
– Нет, милорд. Просто я всегда стараюсь быть полезным. Тон, которым это было сказано, давал понять, что сэр Лоутон никогда не совершал благородных поступков. Барон провел в Лондоне много сезонов, и ему не составляло труда распознать вышколенного слугу.
– Очень любезно с вашей стороны помогать дамам Роузмонта. Вы достойны похвалы.
– Конечно, милорд, – отозвался Гастингс с таким выражением, словно считал неуместным даже упоминание такого очевидного факта. – Разрешите спросить, кому доложить о вашем приходе?
– Леди Мелвин. Я еду в город и зашел спросить, не будет ли у нее для меня поручений. Меня зовут сэр Лоутон, я друг семьи.
– Конечно, милорд. – Гастингс отворил дверь в маленькую гостиную.
Слуга подождал, пока барон вошел, после чего прочистил горло и объявил:
– Ваша светлость, сэр Лоутон с визитом к леди Мелвин.
Люсьен писал очередное письмо Лайзе. Он поднял голову и оценивающе посмотрел на вошедшего. Перед ним стоял высокий, атлетически сложенный мужчина с седыми волосами и проницательными голубыми глазами.
Люсьен, поднимаясь, улыбнулся:
– Полагаю, вы были знакомы с моим отцом.
– Конечно. Мы с ним были членами клуба «Уайте».
– Тогда вы, вероятно, видели его чаще, чем я. – Отец Люсьена всегда заботился о приобретении и поддержании членства в лучших клубах, несмотря на истощение семейных средств. – Он однажды сказал мне, что там чувствует себя в большей степени дома, чем где бы то ни было еще.
Лицо барона сморщилось в вынужденной улыбке.
– Я слышал, что вы были ранены, но выглядите вполне здоровым.
– Немного ушибся, падая с коня. Мисс Хадли нашла меня и любезно привезла сюда, чтобы ее тетушки меня залатали. – Люсьен запечатал письмо и протянул его Гастингсу. Слуга немедленно приблизился, взял конверт и с поклоном вышел из комнаты.
Лоутон коротко кивнул.
– Если вы оказались в руках Джейн, значит, вы в безопасности. За Эмму ручаться не могу.
Люсьен усмехнулся:
– Похоже, вы довольно хорошо знаете семью.
– А как же? Я пятнадцать лет охотился с Джеймсом Хадли, до того как он отошел в мир иной. – Острый взгляд впился в Люсьена. – Вы его знали?
– Имел удовольствие видеть дважды. Раз здесь и раз в Лондоне. – Люсьен пожал плечами. – Он был довольно обходительный человек.
– Гм. Я думал, вы знали его лучше.
– Мне не позволили иметь такое удовольствие, – сказал Люсьен.
Распахнулась дверь, и ворвалась тетя Джейн:
– Вот вы где, ваша светлость! Арабелле надо съездить к викарию, отвезти ему варенья. Я подумала, может быть, вы... – Увидев барона, Джейн внезапно замолчала. – Вы, – сказала она. Голос ее даже стал ниже от ненависти.
Сэр Лоутон усмехнулся:
– Кто же еще, дорогая?
– В Роузмонте вам не рады.
Сэр Лоутон издал короткий смешок.
– Не вредничайте, дорогая. Ни к чему выяснять отношения при посторонних.
Она бросила на него острый взгляд.
– Нет ничего такого, о чем мы не могли бы говорить в присутствии герцога.
– Прекрасно. Если у вас от него нет секретов, то я могу обсудить ваш проигрыш...
– Однако, – продолжала она голосом таким же холодным, как ее взгляд, – поскольку я сегодня занята, можете приехать в другой раз.
Между этими двумя были весьма странные отношения, и Люсьен не мог понять, что явилось причиной неослабевающей враждебности со стороны дамы и живейшего интереса со стороны джентльмена.
Сэр Лоутон пожал плечами.
– Я готов обсудить наши дела в любое удобное для вас время.
– С вашей стороны это очень любезно, – чопорно сказала она.
– В самом деле, не правда ли? – Он скрестил руки на своей бочкообразной груди и перекатился с носков на пятки. – Гм, дайте подумать. Я свободен в четверг. Может быть, я приеду к обеду.
– Вы не можете приглашать себя в чужой дом. Изо всех наглых, грубых, властолюбивых...
– Надменных, надутых и невоспитанных. – Сэр Лоутон изобразил волчий оскал. – Кажется, именно так вы называли меня вчера вечером. Умоляю, придумайте что-нибудь пооригинальнее.
Вчера вечером? Тетя Джейн и тетя Эмма ушли в свою комнату сразу после ужина. Могли они после этого отправиться к сэру Лоутону? Зачем?
Нормального человека взгляд Джейн ввел бы в оцепенение, но сэр Лоутон был сделан из прочного материала.
– Тогда до четверга. – Он смотрел на нее из-под густых бровей, явно поддразнивая.
Джейн разочарованно поджала губы, после чего брюзгливо сказала:
– Очень хорошо. Приходите к обеду. Мне все равно. – Она остановилась у двери. Лицо ее покраснело, сама она держалась прямо, как будто аршин проглотила. – И прошу одеться подобающим образом.
Сэр Лоутон от удивления прищурился, опустил голову и посмотрел на свой коричневый сюртук:
– А чем плох...
Но Джейн в комнате уже не было. Люсьен тихо присвистнул.
Сэр Лоутон ухмыльнулся, от глаз по обе стороны лица пошли глубокие морщины.