Демоны Вебера (СИ)

Верго с ужасом оглядывал припасы его спутников-дикарей, с теплом вспоминая столичные консервы. Он все больше убеждался в том, что ни один атрибут современной цивилизации, за исключением неустаревающей жестокости, так и не добрался до Помонта, и это уже действительно начинало походить на один из тех полувымышленных заговоров о которых талдычил Голдберг, — ладно уж электричество не провели, бог с тем паровым отоплением, вот что действительно удручало так это дикарская культура питания.
На восьмом часу уже всем осточертевшего пути их группе встретилось хоть что-то выбивающиеся из общего однообразия: на сравнительно ровном горном склоне располагалась небольшая деревушка, точнее располагалось там то, что от нее осталось. Изломанный частокол, выбитые двери пустующих домов, разбросанные вещи и многие другие безрадостные детали невольно бросались в глаза путникам. Любой житель федерации с детства слыхал россказни о безнравственном, жестоком и мародерском Помонте, но не многим доводилось узреть доказательства этого воочию.
Населенный пункт не выказывал никаких признаков обитаемости. Было похоже, что все, кто только мог давно уже его покинули. Дожди и сильные ветра успешно справились с очисткой следов жизнедеятельности: между домами не видать ни одного следа человеческой ноги, только череда отпечатков лап неизвестного маленького создания, что однажды решило заглянуть в поселок-призрак. В широкие поилки для скота, что стояли у разбитых загонов, были сложены кости, возможно человеческие, никто из группы так и не решился подойти чтобы проверить.
Покошенные дома, состоящие из сложенных особым образом сосновых бревен и потрепанных соломенных крыш, несли на себе множественные следы произошедшего когда-то кошмара: зарубки от холодного оружия, следы копоти, несколько торчащих арбалетных болтов. В одном из оконных проемов, зацепившись за уцелевший осколок стекла мельтеша развивался обрывок ткани, бывший некогда частью праздничного, а может и ритуального женского наряда.
Но самой страшной была тишина. Верго мрачно отметил про себя как некомфортно находиться у поселения из которого не доноситься вообще никаких звуков, за исключением противно скрипящей на ветру, уцелевшей оконной ставни. Даже ручей протекающий через деревню нисколько не выдавал себя звуками.
Отвратный аккомпанемент из завывающего ветра и мерзкого скрипа давно не смазываемых петель дополнился тягучим молчанием группы — никто из пришедших не проронил и слова с тех пор как они приблизились к деревне. Было ли то совпадением, или какой-то непонятной Веберу солидарностью обитателей княжества, но все как один держали рот на замке, хмуро поглядывая на мертвый поселок. Их группа не остановилась, даже не сбавила ход, продвигаясь мимо поселения будто и не заметив следов зверства.
К удивлению Верго, наемники не опустились до мародерства, безразлично окинув пустующие дома не менее пустыми взглядами. Быть может, они просто понимали, что ничего ценного в хибарах уже не найти, а может и правда, умудрились не смотря на тяготы своей работы сохранить в себе остатки человечности. Лишь юный Блиц грустно вздохнул проходя мимо арки что некогда обрамляла ведущие в деревню ворота. Веберу хотелось верить, что этот вздох был вызван сочувствием бывшим жителям поселения, а вовсе не желанием пошарить по обветшалым постройкам.
Встреча с подобным свидетельством ужасов Помонта что-то затронула в Верго. Удаляясь от мрачных домов он никак не мог отделаться от ноющего чувства. Оно отдаленно напоминало ему помесь обиды и вины. Говоря по правде, оно преследовало его уже не первый год, но резко обострилось последними днями. Конечно, умом предсказатель понимал, что никакого отношения к местным бедам не имеет, но легче от этого не становилось. Помонт во истину ужасен — само нахождение рядом с его кошмарами вызывало мерзкое ощущение причастности.
В последующий час пути ничего любопытного с их уставшей группой не приключалось, если конечно не учитывать темные силуэты маячащих в отдалении четвероногих, что периодически мерещились Веберу. Будучи не столько спокойным, сколько безразличным, ввиду своей изнуренности дорогой, Верго упорно не обращал на них внимания. Как и ранее, силуэты не спешили сближаться с бредущими людьми, а потому и особых опасений у двуногих не вызывали.
 
Если раньше ноги утомленного предсказателя интенсивно гудели, выражая свое крайнее недовольство выпавшей на их долю нагрузкой, то теперь сделались ватными, навевая их владельцу неприятные мысли о грядущей крепатуре. Не раз и не два он с надеждой и вполне себе нескрываемым желанием пялился на едущую впереди карету, и даже отвратная дорога, изобилующая мелкими камнями, ямами и ухабами более не пугала его. Когда ты столь измучен — ехать, хоть и с тряской, всяко лучше, чем натужно переставлять ноющие и запинающиеся ноги. И раз за разом Голдберг почти извиняясь пояснял что это невозможно, ведь наследник, будучи персоной весьма юной и своеобразной, не потерпит присутствие малознакомых ему людей в карете.
Стоило упомянуть и о самом виновнике их похода. Наследник (чье имя Верго забыл еще в самом начале пути) весь день безвылазно просидел в экипаже. Он не покидал его даже во время привала, лишь приоткрывая иногда окно чтобы проветрить свое обиталище. В какой-то момент Вебер всерьез задумался о том куда мальчишка ходит в туалет, и пораскинув мозгами вспомнил вместительные, закрывающиеся утки, которые ему давным-давно доводилось видеть в одном военном госпитале. Что могло заставить парня так отсиживаться, пренебрегая собственным комфортом? Барон не мог внятно объяснить его поведение, ссылаясь на то, что для наследника это большой стресс и ранее ему никогда не доводилось покидать пределов той крошечной деревеньки в лесах.
В очередной раз моргнув, Верго обнаружил что ему не так то просто вновь разомкнуть слипающиеся веки — он устал, и не он один. Было очевидно, что группа с трудом волочит ноги, и пора было объявлять привал достаточно длинный чтобы можно было нормально поесть и отоспаться, но Остин все медлил будто чего-то ожидая. За последние пол часа он уже четырежды доставал и пристально рассматривал имеющуюся у него небольшую карту, что солдаты в свою очередь недвусмысленно трактовали как знак близящегося привала.
Стараясь хоть как-то отогнать одолевающую его сонливость, Вебер решился заговорить с Голдбергом, подозревая что вскоре может об этом пожалеть:
— Знаете, первые несколько часов пути я упорно считал, что мы двигаемся по пускай и подозрительно проходимому, но все же бездорожью. Но теперь, когда я вижу, что наш экипаж спустя столько времени нигде не завяз, у меня возникают вопросы. Наш маршрут ведь вовсе не случаен, не так ли?
— Это старый тракт контрабандистов, насколько мне известно. Сколько я его помню, они придерживают его в… Приемлемом состоянии. Проехать можно, если конечно не сезон дождей. Предвосхищаю ваш вопрос — нет, ранее я им не пользовался. Можете ли вы в это поверить, или нет, но моя деятельность абсолютно легальна. Мне нет нужды ездить по богом забытым дорогам. Во всяком случае не было до сегодняшнего дня…
— Так вы не знаете куда она ведет?
— Напротив, прекрасно знаю. Эта дорога ведет к поселению с крайне неоднозначной историей, поселению где мне доводилось работать. Но все же эту историю я предпочту вам рассказать, когда мы будем на месте.
— Не томите, скажите хоть скоро ли мы туда прибудем?
— Ну, если нашему провожатому не придет в голову резко свернуть с пути — нам осталось не больше часа. Я полагаю, что остановится и передохнуть там как раз-таки входит в его планы. Готовьтесь, мистер Вебер, вам предстоит повидать настоящую легенду Помонта. Каждый житель княжества хоть раз да слышал байки о Глари.
— Жду не дождусь. — Радости Верго не было предела, но радовала его вовсе не перспектива знакомства с местными легендами. Всего лишь жалкий час отделял его от заветного и столь желанного отдыха.
Вскоре, как и было предсказано Голдбергом, из-за очередного горного склона выглянул долгожданный признак цивилизации — довольно длинная кирпичная стена, высотой не менее пяти метров. С далека было сложно оценить ее протяженность, но находясь на некой возвышенности в виде поросшего мхом валуна, Вебер отметил, что стена бережно обхватывает около восьмидесяти домов, и речь шла вовсе не о хлипких хижинах, встреченных им ранее, — за каменной кладкой ограды простирались десятки отменных широких крыш, вымощенных сланцевым шифером. Из каждой такой крыши торчало по крупному дымоходу, но вот дым, что довольно странно, ни из одной трубы не шел.