Серебряный туман (ЛП)
Моя нижняя губа задрожала, и я прикусила её.
Рука Эйса потянулась к моему лицу, но остановилась на полпути. Он скрючил пальцы и снова прижал кулак к боку.
— И когда твой отец вернётся в Роуэн, он даже не поймёт, что кто-то раскопал его задний двор. Каджика пообещал вернуть месту его первоначальный вид, и Лили следит за этим.
Моё сердце подпрыгнуло от благодарности.
— Нам лучше начать двигаться, или ты опечалишь многих взволнованных калигосуби. Возможность продемонстрировать своё мастерство в середине месяца волнует их почти так же сильно, как когда они получают свои два солнечных дня
— Это просто варварство.
— Не говори это слишком громко, Катири, или ты можешь навлечь на себя гнев моего отца.
— И если ты продолжишь называть меня Катири, ты навлечешь на себя мой гнев.
Улыбка озарила его лицо, прогоняя тени, которые бродили по нему с того дня, как я положила конец нашим отношениям.
— Твой гнев забавляет меня.
Несмотря на то, что в моих венах не было огня, я чувствовала тепло и лёгкость. Но затем шум рынка обрушился на меня, как вода, вырвавшаяся из плотины. Я вспомнила, что мы были не одни… что другие, такие как Грегор, наблюдали за нами, поэтому я придала своему лицу пустое, безразличное выражение.
— Ты никогда не воспринимал меня всерьёз. С другой стороны, ты никогда ни к чему не относишься серьёзно. Жизнь для тебя — всего лишь одна отличная шутка.
Всё лицо Эйса исказилось.
Не в силах вынести его разочарования, я опустила глаза и поплелась впереди него, прокладывая себе путь по тёмному, шумному рынку. Эгоистично, я хотела, чтобы он не бросал меня, не уходил, но он ушёл.
И это было так чертовски больно.
ГЛАВА 39. СЕРЬГИ
Грегор занял место Эйса рядом со мной. Хотя его ноги не касались земли, он парил рядом со мной.
Когда я подошла к первой каменной плите, на которой были выложены мерцающие драгоценные камни, я спросила:
— Какими деньгами вы здесь пользуетесь? Кроме солнечного света и мальвы.
Грегори уставился на меня сверху вниз.
— Медные монеты.
— А как я могу раздобыть себе медные монеты?
Грегор свистнул, и к нему подошёл лусионага.
Золотоглазый мужчина наклонил голову. Шелковистые пряди каштановых волос выбились из-под кожаного шнурка, которым он завязывал свои волосы до плеч. По какой-то причине он показался мне знакомым.
— Варифф.
Я определённо слышала его раньше.
— Невеста Круза желает мешок монет. Найди ей.
Когда лусионага улетел, Грегор сказал:
— Теперь, когда вы с Крузом помолвлены, у тебя есть доступ к его богатству, и, судя по тому, что мне рассказала Лио, его отец оставил ему всё, что у него было. Что является значительной суммой.
Румянец залил мои щеки и нос.
— Я бы предпочла не пользоваться его деньгами.
— У тебя есть свои медные монеты?
— Нет.
— Мальва?
Я покачала головой.
— И ты не умеешь летать, так что, если ты захочешь что-нибудь купить здесь, у тебя нет особого выбора.
— Мне действительно ничего не нужно, — прошептала я.
— Калигосупра редко в чём-то нуждается.
— Неужели действительно нет другого способа что-то купить?
Он склонил голову набок.
— Пока ты не забеременеешь ребёнком своего мужа, ты не можешь предлагать своё тело за определённую цену. Так что нет, у тебя нет возможности быстро заработать, как говорят в вашем мире.
Я отшатнулась, скривив рот от отвращения. Неужели он действительно предложил заняться проституцией?
— Не смотри так возмущённо. Я точно знаю, что люди тоже продают свои тела. Я купил свою долю.
Маленькие волоски у меня на затылке встали дыбом.
— Просто потому, что некоторые женщины согласны с этим, это не значит, что я согласна.
— Я даю тебе пару лет, прежде чем ты передумаешь.
— Никогда.
Грегор печально улыбнулся.
— Хочешь поспорить на это? Это ещё один способ заработать здесь деньги.
Затем кто-то коснулся моей руки, отвлекая моё внимание от злобного лица Грегора. Маленькая женщина стояла рядом со мной, сгорбившись над сучковатой веткой, которую она использовала в качестве трости. Она вложила мне в руку пару резных красных серёжек.
Я моргнула, когда лусионага схватил её за плечи и оттащил в сторону. Он прорычал ей слова, которые заставили её спрятаться за длинной каменной плитой, затем бросил ей трость, выпавшую у неё из рук. Он ударил её по поднятой руке.
Всё ещё сжимая серьги, я уставилась на грубияна, который выкрикивал приказы другим продавцам. Вероятно, он говорил им, чтобы они не приближались ко мне.
— Сколько она хочет за это?
Глаза блестели от шока — или это была надежда? — старуха заговорила, но её слова фаэли не дошли до меня.
Грегори усмехнулся.
— Сколько она просила?
— Десять медных монет. Полная месячная зарплата, — он покачал головой, презрительная усмешка изогнула его верхнюю губу. — Они наверняка стоят не больше, чем один лист мальвы.
— Сколько стоит лист мальвы?
Он скользнул своим карим взглядом по мне.
— Если медная монета стоит сто долларов, то лист мальвы стоит один.
Лусионага с конским хвостом вернулся, размахивая бархатным мешочком, набитым монетами. Он передал его мне, и хотя я чувствовала, что использовать деньги Круза было неправильно, не помогать окружающим меня людям было совершенно преступно.
Я открыла мешочек и выбрала монету.
— Неужели все они одной стоимости?
Грегор кивнул.
Они не были круглыми, но блестящими и тяжелыми. На одной стороне была выгравирована буква W, подобная той, что украшала мою руку, а на другой — венок. Я вытащила ещё две монеты.
— Не надо, — голос Грегора был низким, почти угрожающим.
— Не надо, что?
— Переплачивать за кусок стекла. Это создаёт неправильное впечатление.
— И какое бы это произвело впечатление?
— Что ты простофиля и дура.
Я нагло улыбнулась и подошла к искалеченной женщине. Я положила перед ней три монеты. Над ближайшими к женщине торговцами воцарилась тишина. Их широко раскрытые глаза следили за моими руками, когда я продевала серьги в уши.
Я нашла их тяжелый вес невероятно приятным. Особенно, когда я заметила сморщенные носы фейри, сидящих в своих рунах.
— Возможно, я ошибался насчёт тебя, — сказал Грегор, находясь рядом со мной, когда я шла вглубь рынка. — Ты, вероятно, не будешь продавать своё тело; в конечном итоге ты отдашь его бесплатно.
Язвительные реплики промелькнули у меня в голове. Я сосчитала до трёх, чтобы успокоить свои расшалившиеся нервы. А потом я снова сосчитала до трёх. Посчитав в третий раз, я сказала:
— Хорошо, что я наполовину охотница, не так ли? Кто в здравом уме захочет лечь в постель со своим злейшим врагом?
Кроме Круза…
Хотя не то чтобы он хотел переспать со мной. Я надеялась.
— Мы давным-давно уничтожили наших злейших врагов.
Я нахмурилась. Это был не тот ответ, которого я ожидала.
— Ты просто дворняжка с очаровательной мордашкой.
Элегантно. Не то чтобы я ожидала от него большего.
— Если Неблагие не твои злейшие враги, тогда кто же они?
— Ты имеешь в виду, кем были?
Уголки губ Грегора поползли вверх. В нём было так много Веры. Как он мог не знать, что она его дочь? Неужели он действительно так и не узнал об этом?
— Дэниели, но мы уничтожили этот вид много лет назад. Круз уже благословил тебя своими чешуйками? Это сотворило бы чудеса с твоим холодным телом.
Желание дать ему пощечину заставило меня вжать пальцы ног в холодную влажную землю.
— Спасибо за нежелательный совет.
До конца посещения рынка я не разговаривала с Грегором и больше ничего не покупала. Я просто бродила по проходам, едва замечая, что бедный калидум пытался мне продать.
Кто-то тронул меня за плечо, и я подпрыгнула.
Я обернулась и встретила покрасневшее веснушчатое лицо.