Проект "ЗАРАЖЕНИЕ": ЛИВЕНЬ (СИ)

Однажды дверь действительно открылась, и на пороге действительно оказался он... Сердце зашлось, Алиса вздрогнула. Руки мгновенно задрожали, во рту пересохло. Сколько бы она не готовила себя мысленно, но случилось это все равно внезапно. Вот он. Сейчас все и решится…
- Алиса Евгеньевна, - войдя в комнату, обратился к ней Петров.
Офицер выглядел подтянутым и посвежевшим, в новом чистом армейском кителе, при фуражке, всем своим видом показывая то, что он здесь далеко не последний человек. Алиса фыркнула, не в силах смотреть на весь этот лоск и показушничество. 
- Хочу вам сообщить, что ваш карантин окончен и теперь вы можете перейти с остальными выжившими в общежитие.
Алиса замерла. Она ожидала каких-то сладких речей, непристойных предложений или даже грубых действий со стороны этого мужчины, в общем, чего угодно, но только не этого, и потому сказанное офицером не сразу дошло до ее разума. Ноги задрожали, и она чуть не упала от напряжения. 
- Что с вами? – поддержал капитан, увидев, что учительнице стало плохо. 
- Ничего, - отмахнулась женщина, беря себя в руки. 
«Это не конец, это явно не конец», - твердила она себе, поправляя волосы – сейчас начнется…
- Вас проводят, - Петров кивнул на маячившего в дверях солдата. – С Машей все хорошо, вы сможете зайти к ней попозже снова… Пока устраивайтесь… А я зайду к вам вечером.... Нам нужно кое о чем поговорить…
«Вот оно», ехидная улыбка появилась на лице учительницы. Она демонстративно посмотрела за плечо офицера на покорно стоявшего при входе паренька. Вспышка злобы на мгновение ослепила ее: «Вот оно!». 
- Вечером? – правая бровь вызывающе приподнялась. - А почему не сейчас? Почему не здесь? Или вы стесняетесь солдата? Или вы оба зайдете?..
В первое мгновение Петров немного растерялся от напора, но быстро взял себя в руки. Коротко скомандовав солдату запереть за собой дверь, он дождался, когда тот исполнит приказ. Оставшись наедине с офицером, Алиса чувствовала, как у нее снова затряслись ноги. Капитан смотрел на нее сверху вниз с таким презрением и отвращением, что девушке стало дурно. 
- Я думал ты не такая, - наконец-то тяжело проговорил он.
- Какая?! Это ты как раз такой! 
- Какой? – сделав вид, что ничего не понял, переспросил офицер. 
- Ой, да лааааадно, - скривилась учительница, отстранившись. – Ты же за этим Машу на лекарства подсадил? – она начала срывать с себя одежду, презрительно глядя в серые мужские глаза. – Чтобы с меня потом спросить? Ну, так вот, на! Бери! 
- Дура?! – внезапно расхохотался капитан, отвернувшись и на ощупь пытаясь вернуть одежду на плечи девушки. – Я помог вам, потому что друг твой оказался правильным мужиком! Я солдат, я офицер! Я отдал долг, который обещал ему там, в школе. Он просил присмотреть за вами… 
Алиса хотела еще что-то сказать, но тут наконец-то до нее дошло. Измученная, напуганная, растерянная и уставшая, она не могла рационально соображать. Действительно, дурочка! Вцепилась в придуманный ею сценарий, вместо того, чтобы сперва все аккуратно выяснить. Господи! Девушка покраснела, закутываясь в рубашку. Какая же дурочка! Что с ней происходит? Она ведь умная женщина, да еще к тому же учитель!.. Господи, как же сты-ы-ы-ыдно!
Капитан покосился, удостоверился, что Алиса оделась, и вновь повернулся к ней.
- Извини, - начал он. – Надо было сразу все объяснить, но у меня много работы и обязанностей, я не думал, что ты так это все поймешь… 
- Ой, - пискнула девушка, краснея. – Это вы прос-ти-те… Я думала…
- Да ничего, - снова рассмеялся капитан. – Все логично, это я, солдафон, не сообразил. Это у тебя все от страха и шока, наверное... – Девушка смущенно опустила глаза к полу. – Не переживай. Это будет наш маленький секрет, - подмигнул офицер, добродушно улыбаясь. 
- Что с остальными? – вроде как краска стала отпускать Алису и она смогла снова связно думать. – Что с Колей? Лешей?! 
Капитан печально опустил глаза, вздохнув. Алиса сжала губы, чувствуя, как глаза начинали набухать от влаги. В носу засвербело, в горле стало тесно даже воздуху. Едва сглотнув, Алиса покачнулась. 
 
- Нееет, - прошептала она, сжимая кулачки. 
Громко хлюпнув носом, так и не получив ответа, в котором, по сути, уже не нуждалась, она подняла лицо к потолку, пытаясь проморгаться. Сильные руки прижали ее к себе, и девушка разрыдалась, смыв плотину, выстроенную в душе за эти дни, потоком горьких слез. 
***
Время шло. Жизнь Алисы и Маши на «Афалине» стала понемногу налаживаться. Данил помог им устроиться на новом месте, отыскал Алисе работу по профилю, вновь воспользовавшись служебным положением. На научной базе нашлось довольно много детей офицеров и начальства, обучением которых учительница и занялась. 
Обучение шло очень тяжело. Дети ни в грош не ставили учительницу, откровенно забивали на уроки и материал, который Алиса Евгеньевна искренне пыталась вложить им в головы. Постепенно она перестала надрываться. На базе не было соответствующего оборудования, и даже банальную школьную доску пришлось ждать очень долго, пока инженеры ее соберут из подручных материалов. Тетрадей и ручек тоже на всех не хватало. Дети вели себя разболтанно, и в итоге вся ее работа свелась от учителя, который вкладывает новые знания в неокрепшие детские умы, до воспитателя в детском саду, приглядывавшего за детьми на время, пока родители зарабатывают деньги. 
Маша быстро пошла на поправку. Ей, как и нескольким другим людям, ежедневно ставили какие-то особые уколы, после которых девочка сперва чувствовала сильное недомогание, но позднее снова становилась веселой и чувствовала себя хорошо. Устроились Алиса с Машей в женском общежитии неплохо. Петров смог выхлопотать им отдельный уголок в виде тесной комнатки, но в ней были две кровати, стол, пара стульев, книжный шкаф и всякая прочая мелочь, чего не было у других женщин в большой общей комнате, больше похожей на казарму. Маша очень привязалась к учительнице, и сама Алиса больше не могла представить себя без этой веселой и доброй, смышленой девчонки. 
Несмотря на наличие двух кроватей, чаще всего пользовались они одной. Маша постоянно просыпалась ночью от мучивших ее кошмаров. Частенько, обнимая девочку, Алиса тихонько плакала в подушку от накатывавших на нее чувств. Тоска и печаль по прошлой жизни, в которой все теперь было просто и понятно, по родственникам и друзьям особенно сильно наваливались на учительницу именно в такие моменты. Днем ей было не до мыслей, а вот вечером они давили на нее тяжелым грузом. Однажды Маша увидела ее плачущей. Алиса всегда старалась скрывать свои чувства, но одним вечером, дойдя «до ручки», не заметила, как девочка проснулась. 
- Вы плачете? – неожиданно спросила Маша, отчего Алиса вздрогнула.
- Нет, - быстро вытерла она слезы.
- Я же вижу. Что-то случилось? – девочка с тревогой смотрела на еще недавно чужую для нее женщину, а теперь единственного друга, который любил ее и заботился о ней.
- Не переживай, - вздохнула бывшая учительница, прижимаясь губами к девчушечьей макушке. – Это так, накатило что-то…
- Накатило? – задумалась Мария, - …тогда и вы накатите!.. 
Следующим же вечером Маша вытащила свою соседку по комнате в кафе. Алиса поначалу сопротивлялась, но доводы, что хватит из себя строить вдову и изображать вселенскую печаль на пустом месте, из уст внезапно повзрослевшей «дочери» заставили учительницу согласиться. 
- Вы ему ничего не обещали, - беззаботно потягивая апельсиновый сок из высокого стакана с трубочкой, говорила Машка, откровенно рассматривая сидевших в помещении мужиков. 
- Маша!.. – чуть зардевшись, громким шепотом попыталась осадить девочку Алиса. 
- Что? Вот смотрите. Уже месяц прошел. Хватит скорбеть. Да, дядя Коля погиб, но он был бы наверное не рад, что вы тут так себя ведете, как… как бабка!.. Сидите дома да на работе. Вокруг, смотрите, сколько мужчин! Нужно устраивать свою жизнь. А то вы так совсем… - девочка попыталась подобрать слова, но ничего так и не придумав, махнула рукой.