Безжалостный соперник (ЛП)

Арсен плюхнулся рядом со мной, набрав воды между моими потрескавшимися губами.
— Нет. Этот парень, Конрад, держит его в кармане. Нам придется лучше следить за Ники.
Риггс сжал свою рубашку, расстегнул мою униформу и начал прижимать свою скомканную мокрую рубашку, как компресс, к моей горячей, покрытой синяками коже. Я застонал от боли, но мне было хорошо.
— Ой, смотри. Принцесса встала, — проворковал Риггс. — Ты в порядке, милый?
— Ешь дерьмо, Риггс.
Риггс рассмеялся.
— Он в порядке. Эй, как насчет того, чтобы я принес нам гамбургеры? Я могу поехать в центр.
Я отчаянно затряс головой.
 — Тебя могут поймать.
Риггс перешел от взрыва случайных вещей и создания небольших пожаров к краже машин персонала и крадучись в город. У него не было водительских прав. Это не помешало его грандиозным планам.
— Хорошо. — Риггс похлопал меня по коленке, а Арсен составил список всего, что ему нужно было привезти. Среди них, без сомнения, экстра-чесночный картофель фри. — Так я буду работать на кухне, а ты нет. Или еще лучше — мы сделаем это вместе. Большая, толстая, неблагополучная счастливая семья, которой мы являемся.
— Ты не можешь этого сделать, — пробормотал я, слишком уставший, чтобы спорить.
— Мы можем и будем. — Арсен толкнул меня обратно на кровать. — И тебе лучше, блядь, ответить взаимностью, когда придет наша очередь облажаться.
На следующий день Арсена поймали на покупке травки, которую он не собирался курить, у одного из старших, в то время как Риггс принес настоящего горного льва, которого ему каким-то образом удалось привязать, и объявил его своим новым питомцем. Оба моих лучших друга получили по три недели работы на кухне и в прачечной.
После того дня Риггс и Арсен позаботились о том, чтобы я никогда больше не работал на кухне один.
ГЛАВА 20
Арья
Настоящее время.
Я решила посещать судебные заседания в дневное время, а по вечерам заниматься работой. Это было не идеально. Но, опять же, ничто в моей ситуации не было идеальным
Кристиан Миллер не ошибся. Доказательства не оставляли места для больших сомнений. На каждую линию защиты, которую пробовали Луи и Терренс, отвечало еще больше доказательств от Кристиана и его клиентов. Луи и Терренс даже не могли отрицать домогательства. Когда пришло время представить их дело, они просто предположили, что все авансы были полностью согласованы. Одному из обвинителей было двадцать три года, черт возьми. Моложе меня, и она набожная католичка. Идея о том, что она бросится на моего отца, была бредовой. И все они были уволены им после того, как отказали ему в сексуальных домогательствах.
Тем не менее, я приходила в суд каждый день. Может быть, чтобы наказать себя, но скорее, чтобы наказать папу. Я знала, как сильно его убило то, что я была свидетелем всего этого.
В эти дни я почти не спала. В основном я плакала до изнеможения, прокручивая в голове все воспоминания о папиных взаимодействий с его сотрудницами в моей голове, как заезженная пластинка.
Потом я просыпалась и снова и снова тащилась в суд.
После каждого дня в суде Кристиан вручал мне распечатанный заказ на столик в одном из самых популярных ресторанов города. Будь то "Бенджамин Стейкхаус", "Лютун", "Пилос" или "Барнеа Бистро".
— Я буду ждать тебя там в течение часа сегодня вечером. У нас будет отдельная комната или хотя бы кабинка, где нас никто не увидит.
— О, я уверена, что тебе будет очень приятно быть пойманным, — ответила я.
— Нисколько. Если нас поймают, мы оба проиграем.
Он никогда не давил, никогда не умолял и никогда не выражал никакого разочарования или гнева по поводу моего отсутствия на следующий день, хотя я знала, что он каждый день сидит один в ресторане.
Каждый день, когда я игнорировала его приглашение, моя решимость трещала все больше и больше. Чуть глубже. Я наблюдала за его действиями в суде, мой живот наполнялся гневом и тоской, а также раздражением, потому что впервые в жизни я не могла сказать, кто был союзником или врагом.
 
Больше всего я со страхом наблюдала за Кристианом, потому что подозревала, что он сообразил, что я больше не приду в суд за папой.
Я приходила в суд за ним.
***
Однажды ночью я крепко спала в своей спальне, одетая в простую толстовку, которую я украла у Джиллиан несколько лет назад в колледже. Я была измотана днем, проведенным в суде и на работе (мне почти удалось вернуться к работе, но меня убивало присутствие в двух вещах, которые захватили мою жизнь). Я погрузилась в сладкий сон, когда почувствовала, как тень нависла над моим телом, а когда я подняла глаза, Кристиан был там, стоя у изножья моей кровати, все еще в своем элегантном костюме.
От него пахло дождем и карандашной стружкой, и я устала его отталкивать. Настолько устала, что я даже не спросила его, как он сюда попал.
— Что ты здесь делаешь? — вместо этого спросила я. В моем голосе не было той яростной драки, которую я использовала каждый раз, когда мы ссорились.
Но Кристиан не ответил. Он сел на край моей кровати, схватил меня за лодыжку и усадил ступню себе на колени, чтобы сделать мне массаж ступней.
Я застонала, откинув голову назад и позволяя ему творить свою магию. Я была потрясена своей неспособностью оттолкнуть его.
Его руки поднялись к тыльной стороне моих коленей, беспокойно работая, разминая и сжимая мягкие, болезненные места на моем теле.
— Это ничего не будет значить, — пробормотала я, закрывая глаза. Потому что я знала, к чему все идет, и он тоже.
Низкий смешок вырвался из его горла.
— Я отменю наши свадебные приглашения.
— Но не торт. Отправь торт в мой офис. Всю неделю мне хотелось сладкого.
Его руки поднялись выше, к внутренней части моих бедер, и он потянул меня вниз, чтобы он мог коснуться меня, пока его пальцы не оказались прямо там, между моими бедрами, в священном треугольнике, которого ни один мужчина не касался так долго. Я судорожно вздохнула, когда его рука коснулась моих трусиков. Он окунул туда два пальца и обнаружил, что я промокла насквозь.
— Это моя девочка. Сегодня вечером я буду использовать только свои пальцы, чтобы завтра ты проснулась с болью во всем теле и попросила меня о настоящем. Ты поняла?
Я открыла глаза, хмуро глядя на него. У него хватило наглости показаться таким самоуверенным и дерзким. У меня не было намерения искать его завтра, но если бы я могла получить от этого оргазм сегодня вечером, я бы смирилась с его грандиозными идеями.
— Что угодно, Наполеон. Просто сделай это хорошо для меня. — Я взяла его руку и засунула ее глубже в свое нижнее белье, и он рассмеялся своим глубоким мужским смехом, который танцевал у меня в животе.
А потом он стал водить пальцами по мне. Его пальцы скользили в меня и из меня, изгибались, когда были внутри меня, и задевали меня где-то глубоко и чувствительно. Он массировал мой чувствительный бутон, работая со мной, и я с неохотой признала, что он не ошибся - он был хорош во всем. Особенно с его руками.
Мои бедра дернулись вперед, перекатываясь, чтобы встретить больше его прикосновений. Мое дыхание стало быстрым и неглубоким, в то время как я преследовала это неуловимое чувство удовольствия от кого-то другого.
— Кристиан. я . . . я . . . я . . .
— Не можешь составить связное предложение? — прошипел он мне в ухо, тихо посмеиваясь.
— Пошел ты.
— Уже далеко впереди тебя, дорогая.
Он играл со мной быстрее и глубже. Его руки были теперь повсюду — на моей груди, сжимая затылок, блуждая по моим ногам. Но он не целовал меня и не имел, как и обещал.
Кульминация захлестнула меня волнами. Все содрогнулось, и я зажмурила глаза, не в силах смотреть на него, когда он доставлял мне такое чистое удовольствие и радость.
Когда я, наконец, снова открыла глаза, Кристиана там не было.
Единственное, что у меня осталось, это сырость между бедрами, испорченное нижнее белье и пальцы, все еще запутавшиеся в резинке трусиков.