Принцип неизбежности
– Кто?
– Однокурсница моя. Нинель. Обещала прийти, но пока нет её. А вообще, не переживай, мы и вдвоём неплохо оторвёмся. Кстати, вход пять тысяч стоит. Забыла сказать.
Забиваю в поисковик курс доллара и достаю сотню, протягивая подруге. Понимаю по взгляду, что для девушки, которая живёт на съёмной квартире в Москве, сумма существенная.
– Хватит за двоих? Или принимают только рубли?
– Ещё бы, – рассматривает зелёную бумажку, словно впервые видит, а уже через минуту протягивает её секьюрити.
Два коренастых парня в чёрных футболках пробегаются оценивающим взглядом, а затем один из них отходит в сторону, освобождая проход. Дина шумно выдыхает и тащит меня внутрь, тут же смешиваясь с толпой. Яркие, бьющие по глазам пульсацией в такт музыке огни подстёгивают желание ворваться в веселье и присоединиться к скачущим людям. Но подруга пробивается между тел, и мы оказываемся возле барной стойки.
– В стоимость входит бесплатный коктейль, – награждает меня довольной улыбкой и, почти перегнувшись через стойку в попытке докричаться до бармена, что-то быстро говорит. – Сейчас всё будет.
Уже через пять минут мы потягиваем коктейли в высоких бокалах и осматриваемся. Среди хаоса и грохочущих ритмов вылавливаю взглядом лица мужского пола, отмечая, что некоторые довольно привлекательны. Схлестнувшись с парой мужчин, отмечаю заинтересованность, медленно стекающую с моего лица на глубокий вырез платья, которое держится лишь на тонких цепочках. Внушительными формами я похвастаться не могу, стесняясь скромного второго размера, но ведь никто не отменял женские хитрости, позволяющие создать привлекательную картинку, на которую сейчас и пялится высокий блондин. Награждаю его лукавой улыбкой, словно приглашая подойти, и уже через мгновение двигаюсь в такт музыке под многообещающим взглядом мужчины.
И мне не стыдно, что через месяц я должна отправиться под венец с Барни. Возможно, эта поездка – последний шанс побыть настоящей. Через двадцать минут пробираемся к стойке, чтобы заказать напитки, но я торможу после второго, не желая, чтобы воспоминания об этом вечере испарились, а вот Дина, похоже, решает пойти в отрыв, вливая в себя несколько шотов.
Теряюсь во времени, заигрывая в движении с блондином, который почти созрел, чтобы продолжить знакомство, но меня резко дёргают за руку, и я вижу перекошенное лицо Дины, кивающей куда-то в сторону. Быстро перебираю ногами, пока она расталкивает локтями людей, и лишь спустя несколько минут понимаю, что Дина рвётся в уборную, перед которой километровая очередь из девочек.
– Ждём, – останавливаюсь, но подруга дёргает в сторону.
– Не могу ждать, – с трудом ворочает языком, зажимая рот ладонью, – меня сейчас стошнит, Ань. Мне надо туда… – кивает в сторону двери. – Я сейчас… – прижимает ладошку к губам.
– Чёрт, Дина!
Несколько секунд, чтобы оценить обстановку, схватить ее и рвануть дальше по коридору. Как правило, в туалете мальчиков всегда пусто, и я убеждаюсь в этом, когда перед дверью с надписью «Man» не наблюдаю ни единой души. Отворяю, заталкиваю Дину в первую же кабинку, «наслаждаясь» звуками спасительного освобождения организма от нескольких коктейлей. И лишь затем наклоняюсь, сканируя пространство под дверями, чтобы убедиться – мы одни.
– Не задерживайся, – стучу по кабинке, – в любой момент могут ввалиться мальчики.
– Почти всё…
Прилипаю к зеркалу, поправляя макияж, а когда собираюсь проверить, не идёт ли кто-то в нашем направлении, дверь распахивается, ударяясь о стену, и передо мной вырастает мужская фигура. Скольжу глазами по телу, отмечая дорогую чёрную рубашку, обтягивающую сильный торс, шею, на которой выступают канатами вены, наконец, добираясь до лица и попадая в капкан его взгляда. Чёрный, словно непроглядная тьма, затягивающий в бездну, гипнотизирует. От этого мужчины разит звериной энергетикой, подчиняющей без сопротивления. Но моё внимание привлекает шрам, начинающийся на лбу, разрезающий бровь и спускающийся на щёку, где кончик тонет в щетине. След, подобный тому, что запечатлён на лице папы, всё же не такой глубокий и рваный, но не менее устрашающий. Застываю, будто парализованная, не чувствуя онемевшего тела и погружаясь в густой мрак. Опасный и сильный. Над ним бегущей строкой проносится «danger 8», и я силюсь сдвинуться с места, но по-прежнему осматриваю того, кто взглядом оставляет на моей коже колючие следы.
Не сразу понимаю, что в данную минуту испытываю именно то, что пригибает людей перед отцом, когда он, лениво окидывая взглядом, способен довести до истеричного состояния. На нас удушающая аура Парето не действует в силу отсутствия страха перед человеком, которым является родным и бесконечно любимым, но много раз я становилась свидетелем того, как люди опускали головы, когда он входил в комнату. Словно это само собой разумеющийся жест, не требующий напоминания и позволяющий понять, кто слабее и готов подчиниться. Именно по этой причине ужас, сжимающий тисками моё тело, отпускает, а я без страха изучаю мужчину перед собой. И всё же пропускаю момент, когда он ко мне обращается.
– Это мужской, – гремит низкий голос, пронзая хрипотцой и недовольством.
– Ч-что? – выныривая из тумана, улавливаю звуки, которые на пару минут испарились, оставив в моём мире лишь его.
– Мужской туалет.
Он рассержен нашим присутствием. Заставляю себя сдвинуться с места и, открыв кабинку, вытягиваю Дину, которая медленно приходит в норму, но всё ещё дезориентирована.
– Прошу прощения, – пробираюсь по стеночке, понимая, что нарываться не стоит. – В женском огромная очередь, а подруге плохо. Извините, – пищу и, протиснувшись в дверь, спешу покинуть нового «знакомого». – Лучше? – трясу Дину, получая более-менее осознанный взгляд.
– Да. Пошли.
Возвращаемся, а по пути успеваю отметить двух парней в ярких футболках и с татуировками на шее, которые увлечены энергичной беседой. Непонятно, они ссорятся или же просто спорят, размахивая руками, но когда исчезают в той части, откуда мы только что вывернули, я благополучно забываю о них.
– Может, уедем? – предлагаю подруге, которой сейчас не помешал бы диван и горизонтальное положение, но Дина лишь отрицательно качает головой.
– Ты что, Ань? Сто долларов отдали, а толком не повеселились. Сейчас… – выуживает телефон из небольшой сумочки и читает сообщение, сразу приободряясь. – Нинель появилась. Пойдём к стойке.
И мы протискиваемся между людьми, пробивая местечко у бара и дожидаясь подругу Дины. Та не заставляет себя ждать, появляясь в ярко-зелёном платье и на высоких каблуках. Она раза в три больше меня, но, кажется, пышная фигура её не смущает. Короткая, подобно Дининой стрижка добавляет изюминку, делая Нинель привлекательной. Уходим на танцпол, оставляя рыжую у стойки, и продолжаем веселье, пока не раздаётся крик, оказывающийся громче музыки, и толпа застывает.
Спустя двадцать минут помещение медленно освобождается по приказу полиции, и все ползут к выходу.
– Интересно, что случилось? – шепчет Нинель. – Уверена, что-то серьёзное, раз всех выгнали из клуба вечером в пятницу. В выходные здесь вздохнуть негде.
– Поехали, девочки. Вряд ли мы попадём внутрь, – скулю, желая избавиться от высоких каблуков, которые напоминают истерзанным ногам, что три дня я шаталась по Москве.
– Подожди, – шипит протрезвевшая Дина. – Я хочу посмотреть, в чём дело.
Многие, как и мы, с интересом наблюдают за движениями полиции, не спешат покинуть территорию. Мы с девочками в первом зрительном ряду, и площадка как на ладони.
Понимаем причины стремительного завершения вечера, когда из клуба выносят два тела в чёрных пакетах и кладут на каталки. Мужчина в форме подходит к одному из них и расстёгивает мешок. И я едва слышно охаю, потому что сразу вспоминаю одного из двух парней, направлявшихся в туалет после нас. Но меня охватывает паника, когда понимаю, что там же остался незнакомец со шрамом. Полицейский не сразу подходит ко второму телу, но, рассмотрев, кто в пакете, я облегчённо выдыхаю, потому что по непонятным причинам не желала бы увидеть мёртвым опасного мужчину, оставшегося в уборной. Странное и напрягающее чувство проходит, когда меня отпускает, и девчонки, наконец, соглашаются отправиться домой.