Царь Зла

Это был небольшой, полуразвалившийся домишко.
Похититель вошел туда вместе со своей ношей. "
С необыкновенным проворством связал он руки и ноги герцогини, заткнул ей рот и вышел.
Изабелла не могла разглядеть черты лица своего странного похитителя. Она успела заметить только его сильную, крепкую фигуру. Кто был этот человек? Было ли это случайным грабежом разбойников на большой дороге, или тут имели в виду именно ее, герцогиню де Торрес?
При бледных лучах рассвета она старалась разглядеть место своего заключения. Это была просторная, довольно большая, грязная комната с голыми, стертыми стенами, с растрескавшимся бревенчатым потолком.
Изабелла лежала на полу. Бедняжка не могла даже шевельнуться. Руки ее были скручены на спине и так крепко связаны, что веревки впивались в тело.
Но слабая и нежная с виду, Изабелла была необычайно сильна: герцогиня-куртизанка, в конце концов, все-таки была дочерью народа, и в жилах ее текла горячая кровь сильных, здоровых натур. Возбужденное состояние, в котором она находилась, удвоило ее природную силу. Не смерть, не неволя пугали ее. Теперь, когда удалось ей победить в себе первоначальный испуг и волнение, ее занимала одна мысль, одна цель — спасти Жака, спасти его во что бы то ни стало.
Изабелла — грациозное и нежное создание, в лице и фигуре которой было столько женственности, в то же время пластикой своей весьма напоминала змею.
Веревки были сильно затянуты — что за беда! Руки у нее были маленькие и упругие. Изящная кисть, так и просившаяся на холст художника, была тонка, как у ребенка.
Извиваясь, как змея, медленно и осторожно пыталась она выдернуть правую руку из стягивавших ее узлов веревки. Ее тонкая, атласная кожа, словно повинуясь ее воле, стала нечувствительной. Изабелла поняла, что ее старания увенчаются успехом. Терпеливо и настойчиво молодая женщина продолжала свое дело. Веревки страшно терли ей руки. Она чувствовала сильную боль, однако превозмогла себя и не отказалась от своего плана. Через несколько минут одна из рук была свободна.
Вздох облегчения вырвался из груди Изабеллы. Теперь она вполне надеялась на себя! Она была уверена, что ни один узел не устоит против ее тонких и гибких пальцев. Но только она принялась развязывать веревку, стягивавшую ее вторую руку, как дверь отворилась.
Вошел ее похититель. Лица его она опять-таки не могла видеть: он стоял к ней спиной, и фонарь в его руках выхватывал из мрака только сильную, плотную фигуру.
При входе его Изабелла вздрогнула. Быстрым движением опустила она свободную руку в карман. Там пальцы ее судорожно ухватились за истинное сокровище женщины — за изящный пистолетик работы лучшего оружейника Франции, замечательный как по богатой отделке, так и по своим смертоносным достоинствам.
Мигом вытащила она его из кармана и, сунув руку за спину в то же положение, когда была она связана бандитом, ждала, что будет.
Вдруг дикий крик вырвался из ее груди.
Вошедший повернулся к ней лицом. Это был Бискар!
Он подошел к ней. Лицо его, покрытое смертельной бледностью, выражало ту глухую, затаенную ярость, которая у этого негодяя была гораздо ужаснее самых диких припадков гнева.
Точно такое же было выражение лица у Бискара, когда он наносил смертельный удар Дьюлуфе.
Бандит и куртизанка — оба пристально глянули друг на друга. Бискар так и впился в Изабеллу своим пронзительным взглядом, выражавшим неумолимую ненависть.
Изабелла даже не опустила глаз.
С невероятным хладнокровием она заговорила первая.
— Ах, так это вы? — произнесла она. — Нечего сказать! Славно поступаете вы со своими союзниками! Я, право, предпочла бы принадлежать к числу ваших врагов. Быть может, тогда вы относились бы ко мне с большим уважением.
Бискар злобно расхохотался.
— Союзник или противник, вы, во всяком случае, в моей власти, — сказал он.
— Знаю. И жду, чтобы вы объяснили, на каком основании сделали вы меня своей пленницей!
— Объяснения? — усмехнулся Бискар. — О, они будут кратки. Вы мне изменяете.
 
— Я! Вы лжете!
— Отчего вы не отправились в Англию? Зачем остановились в Кале?
— Разве я не свободна? Хотелось бы мне знать, что дает вам право распоряжаться мной?
— Где сила — там и право! Я так хочу! Этого достаточно. Но, послушайтесь моего доброго совета, оставьте лучше этот иронический тон. Хотя он в некотором роде и доказывает вашу смелость, но в данном случае, она может только повредить вам.
— Вы вздумали пугать меня?
— Я никогда не пугаю. Я сразу убиваю.
— Что же! Убейте меня!
И, говоря это, Изабелла крепко сжала в руке пистолет, готовая к защите. Как охотно убила бы она этого человека! Но благоразумие заставляло ее молчать и ждать.
— Зачем возвращаетесь вы в Париж'
На Изабеллу внезапно нашло вдохновение.
— А почему бы мне теперь и не вернуться туда? — смело спросила она.
— Что вы хотите этим сказать?
— Разве не свершилось уже мое мщение?
— Ваше мщение?
— Я не понимаю вас, мой дорогой. Я узнала там, что человек этот осужден на смерть. Я только этого и хотела. Прошлое умерло с ним. Я еду в Париж навстречу своему будущему.
Бискар, скрестив на груди руки, внимательно следил за Изабеллой.
Куртизанка тоже впилась глазами в бандита. Казалось, они изучали друг друга как дикие звери перед началом борьбы.
Бискар помолчал с минуту, потом начал медленно, отчеканивая каждое слово:
— Так значит, вам известно, что Жак умер.
Удар был меткий. Он попал прямо в сердце. Изабелла страшно вскрикнула.
— Умер, умер! — простонала она. — О, Боже мой!
Бискару удалось примитивной хитростью вырвать у герцогини ее тайну.
Теперь голос его звучал еще резче, еще пронзительнее.
— Видишь ли, герцогиня де Торрес, — сказал он, — меня нелегко провести! О, как хорошо разгадал я тебя, негодяйка! Слабая и подлая женщина! Ты воображала, что была там одна! Ты не знала, что там следили за каждым твоим шагом, что шпионы мои читали на лице твоем каждую мысль, возникавшую у тебя в мозгу. Ты боролась! Душа твоя долго колебалась между ненавистью и любовью. Любовью к человеку, подло обманувшему тебя! Я узнаю вас, куртизанки, как мелка и ничтожна ваша любовь! Да, ты узнала, что он осужден на смерть! И при мысли об этом ты забыл а все, кроме того, что он был твоим любовником, что ты любила его!
— Скажи, — прошептала Изабелла, — скажи мне: он действительно умер?
— А, вот что тебя больше всего тревожит. Хорошо, так уж и быть! Скажу тебе правду. Жак еще жив.
При последних словах Бискара радостный трепет пробежал по телу Изабеллы. Крупные слезы брызнули у нее из глаз, слезы радости и надежды.
— Я расскажу тебе сейчас, как все это было, — продолжал бандит. — Когда ты уехала из Кале, один из моих сообщников последовал за тобой. Ты остановилась в одной гостинице и попросила стакан воды. Он бросил туда снотворного. Ты проспала десять часов! За это время меня успели известить обо всем. Теперь мы оба здесь, в одном лье от Парижа, в нескольких шагах от Сен-Дени. Как видишь, я явился вовремя. И клянусь тебе, герцогиня де Торрес, что твоей светлости не удастся донести на меня и спасти своего возлюбленного Жака.
Изабелла не отвечала ни слова, углубленная в свои мысли о Жаке, о его спасении.
— Уже шесть часов утра, — продолжал Бискар, — сегодня же в четыре часа пополудни Жак взойдет на эшафот. Минуты его сочтены. В то время, как я говорю здесь с тобой, в то время, как ты тут воешь от страха, там, в тюрьме, в камеру к твоему Жаку входит священник и объявляет, что он должен готовиться к смерти.
— Довольно! Довольно! — крикнула Изабелла.
— А ты останешься здесь под хорошим надзором, будь уверена в этом! Сегодня же в шесть часов вечера ты будешь свободна. Тогда можешь сколько угодно говорить. Можешь громко провозглашать невинность того, кого ты любишь! Но будет уже слишком поздно!
— Слишком поздно? Нет!
И Изабелла, мгновенно направив на Бискара дуло пистолета, который до сих пор она держала за спиной, нажала пальцем спуск. В упор. Прямо в грудь.