Не проси прощения (СИ)

— Понимаю, — Ирина грустно улыбнулась. — Она упрямая. Когда… в общем, я поломала о свою дочь немало копий, в итоге не выдержала и плюнула. Точкой стало то, что они с Максом через несколько месяцев после моего развода решили поменять фамилию и отчество…
— Вот это вообще безобразие, — вновь качнул головой Борис. — Как ваш бывший муж только разрешил…
— Я не могу отвечать за него, — медленно произнесла Ирина, на мгновение отводя взгляд. Ей до сих пор было стыдно, что она не смогла уговорить близнецов не совершать столь жестокий поступок. Да, с их стороны это была месть — они знали, что сделают отцу больно, и хотели сделать больно. Как будто Виктору было мало боли! — Но мне кажется, что он понимал: они всё равно это сделают, так или иначе. Не в четырнадцать, так в восемнадцать, когда уже не требуется разрешение родителей. И хотел пойти навстречу, показать им, что он ради них на всё готов. Они только восприняли это иначе: так, будто ему всё равно. Однако это неправда. Витя был хорошим отцом.
Борис тяжело вздохнул. Ирина не понимала, о чём он думает — в отличие от Виктора, у которого на лице частенько всё было написано большими буквами, её зять умел скрывать собственные чувства. Видимо, натренировался за годы работы с не самыми приятными клиентами.
— Ирина Витальевна, скажите: вы не будете против, если мы начнём общаться с вашим бывшим мужем?
— Конечно, не буду, — ответила она горячо и быстро. — Я буду за!
— А Марина уверяла меня, что вы будете против, — Борис усмехнулся, — и страшила, что если я начну с вами на эту тему разговаривать, то у вас будет плохо с сердцем. Я ей верил.
— Не думаю, что она сознательно врала тебе. Скорее…
— Да, скорее всего, она так думает. Но сегодня я, получив ворох её сообщений о подарках, засомневался в этих словах. Ясное дело, что если не Макс, то вы дали адрес, больше некому. Поэтому я и решил обсудить… Мне кажется несправедливым тот факт, что Ульяна не будет общаться с дедушкой. Я согласен, что когда-то он плохо поступил с вашей семьёй, но Уля здесь ни при чём. Лишать её дедушки — делать хуже в первую очередь ей.
— Я совершенно согласна с тобой, Боря, — с облегчением выдохнула Ирина. Не зря ей всегда нравился Борис! Хоть один разумный человек должен в их семье присутствовать. — Но Марина…
— Да, — кивнул зять, хмыкнув. — Марина — это проблема. Однако любую проблему можно решить. Вот что… Я хотел бы с ним увидеться.
— С кем? — не сразу поняла Ирина.
— С вашим бывшим мужем. Хочу познакомиться и составить о нём собственное мнение, а не только со слов жены. По её-то словам он стопроцентный гад и сволочь, но вряд ли это истина в последней инстанции. Даже если судить по тому счёту, о котором я только недавно узнал…
— Да, счёт уже внушительный.
— Несколько миллионов. И ни-ни, брать оттуда ничего нельзя, потому что это «деньги отца». Я как бы и не собирался брать, дело не в этом, а в том, что подобное явление — огромная редкость в моей работе. В настоящий момент никому из вас отец Марины и Максима ничего не обязан платить, он давно не является частью вашей семьи. Но он исправно переводит каждый месяц определённые суммы на три счёта. Я хочу понять, зачем и почему он это делает. Познакомите меня с ним?
— Конечно, познакомлю, — кивнула Ирина, отчего-то подумав, что Виктор от подобных новостей прослезится от радости.
.
Она доехала до дома, переоделась в домашний костюм, налила себе чаю и как раз собиралась писать Виктору о разговоре с Борисом, когда бывший муж написал сам, да такое, что Ирина едва не уронила кружку на пол.
Сюда приехал, надо же… Интересно, на самом деле случайно или специально? Впрочем, какая разница. Всё равно нужно рассказать о предложении Бориса. И Ирина, дождавшись ответа, пригласила Виктора в квартиру.
Пока он поднимался, она отставила в сторону чашку с чаем, поднялась со стула и пошла в коридор, по пути заглядывая в зеркало и сама на себя немного удивляясь — было отчего-то не всё равно, как она выглядит. Хотя в тёплых чёрных штанах с начёсом и старой голубой толстовке — хорошо хоть без пятен — выглядеть привлекательно было сложно. И без макияжа, и волосы растрепались… Ирина пригладила их ладонью и пошла открывать дверь.
 
Сердце встревоженно ёкнуло, когда серьёзный Виктор со взволнованно блестящими глазами шагнул через порог…
37
Виктор
Какая же она была милая! И в полутёмном коридоре — освещение здесь оставляло желать лучшего — казалось, будто Ире вновь девятнадцать и они только начали жить вместе. Если бы не короткая стрижка вместо косички… и отсутствие улыбки… и почти равнодушные, холодноватые глаза…
— Проходи, — кивнула Ира и бросила перед ним резиновые тапочки. — Мой руки и иди на кухню, я буду там.
Бывшая жена исчезла так стремительно, что Виктор даже не успел ничего ответить. Но послушно разделся и разулся, надел тапочки, прошёл в ванную, быстро умылся и отправился на кухню.
Ира сидела за небольшим квадратным столиком у окна, накрытым клеёнчатой скатертью с ромашками, и пила чай из небольшой белой чашки. Напротив стояла ещё одна чашка, гораздо массивнее, и от налитого туда горячего напитка шёл аппетитный парок.
— Извини, закуски у меня нет, — сказала Ира, глядя на Виктора с равнодушием врача-патологоанатома. — Я у Марины поела и не стала заходить в магазин. В холодильнике только яйца и молоко, но готовить не буду.
— Ничего страшного, я не голоден, — быстро соврал Горбовский. — И вообще не хочу тебя стеснять.
Он сел на табуретку, от растерянности схватился за чашку и, прежде чем Ира успела хоть что-то сказать, сделал большой глоток.
— Осторожнее! — воскликнула бывшая жена, но Виктор уже и так понял, насколько облажался — губы, язык и вообще вся глотка словно огнём загорелись. Не в силах проглотить кипяток, Горбовский некрасиво выплюнул всё обратно в чашку и открыл рот, пытаясь охладить ошпаренное. — Витя! Ну как ты так?!
Ира подорвалась с места, подскочила к холодильнику и, достав оттуда бутылку молока, протянула её Виктору, подойдя настолько близко, что он мог бы дотронуться до её тонкой талии, если бы протянул руку.
Но в их случае это было бы безумством, поэтому Горбовский сдержался. Кивнул, взял молоко, отвинтил крышку, сделал глоток — и едва не застонал от удовольствия, насколько сразу стало легче.
— Надеюсь, ты не заболеешь, — ворчливо произнесла Ира, глядя на него с беспокойством. И от этого беспокойства, которое так резко пришло на смену равнодушию, было приятно и немного радостно. Значит, всё-таки он не совсем ей безразличен…
Глупости всё это. Ира просто добрая. Всегда была доброй, такой же и осталась — даже его мерзкий поступок не заставил её ожесточиться и возненавидеть.
— Не заболею, — ответил Виктор слегка косноязычно — рот он всё ещё держал раскрытым. — Ерунда, сейчас пройдёт.
Ира фыркнула, покачала головой и села обратно за стол.
— Надо было разбавить тебе этот чай холодной водой, — произнесла она со вздохом. — За прошедшие годы я уже успела забыть твою дурацкую привычку хватать всё со стола, не разобравшись, что это такое и зачем оно тут стоит. До сих пор помню, как ты съел тесто для драников.
Виктор засмеялся, ощущая себя так, словно Ира внезапно погладила его по голове. На самом деле она просто смотрела не равнодушно, а иронично. И даже немного… с теплотой, что ли.
— Ириш, я думал: это салат. И, кстати, было вкусно.
— Понятное дело.
Они замолчали, глядя друг другу в глаза, и на мгновение Горбовскому показалось, что Ира вот-вот станет прежней, потеплев от воспоминаний, — но она опустила голову и негромко сказала:
— Боря хочет с тобой познакомиться.
— Кто? — не понял Виктор, от досады не сразу сообразив, что это имя зятя. Уж очень хотелось поговорить с Ирой о прошлом, вспомнить что-то забавное и милое, а ещё, конечно, попросить прощения. Но слишком уж красноречивыми были её опущенные глаза.