Тень Лунного замка (СИ)

А затем кровь исчезла. Мгновенно, как будто впиталась в лезвие. Эйдан разжал пальцы и выпустил мою руку, а я снова спрятала кинжал в складках юбки.
— Я дам тебе один шанс убить меня, — прошептал Эйдан, разворачивая меня к себе лицом. — Больше он не позволит. Постарайся не упустить момент и целься в сердце.
Я почувствовала, как мои глаза округлились, словно по собственному желанию. Рот открылся, но Эйдан не дал мне ответить.
Поцелуй был долгим, страстным, почти болезненным. На грани безумия и отчаяния. В нём растворился весь мир. Эйдан удерживал мою голову, не позволяя мне отстраниться. Да я бы и не смогла. Никогда до этого момента я не чувствовала себя столь целой. Столь настоящей. Столь живой.
Не прекращая целовать меня, Эйдан отпустил мои волосы, нежно погладил раковинку уха, потом мазнул пальцами по щеке и накрыл ладонью мои глаза.
Свет померк.
  
Глава 50
 
Я до последнего мига надеялась, что Эйдан даст мне подсказку. Ещё одно хотя бы коротенькое воспоминание, чтобы я знала, что делать. Хоть какой-то намёк. Потому что его слова напугали меня.
Наверное, я смогла бы убить ради него, если бы это освободило Эйдана. Смогла бы, потому что это была хорошая цель. Ничто не могло оправдать заточение и использование мага, запреты, наложенные на него. Ведь Эйдан оставался живым человеком, никто не убедил бы меня в обратном. Я прекрасно помнила, как билось его сердце, когда я лежала, плотно прижавшись к горячему сильному телу. Он был тёплым, нежным, а ещё… ещё никто никогда не смотрел на меня — так. Но хуже того, мне самой нужен был только он.
Я бы сделала что угодно, чтобы освободить Эйдана, но он сказал… что я должна была убить его? Неужели он и в самом деле счёл, что это единственный выход и освободить его возможно только так?
Поверить в это я определённо была не готова.
Сознание возвращалось медленно, и я не торопилась шевелиться, просто прислушивалась к звукам и ощущениям. Внутри у меня осталась странная пустота, словно образовалась на том месте, из которого испарилась надежда на подсказку, а занять его оказалось нечем.
Я не рискнула распахнуть глаза, лишь на мгновение разлепила веки и тут же закрыла обратно, надеясь, что меж ресниц этого не было видно. Меня окружал полумрак, но где-то сбоку явно горели свечи, пламя колыхалось, из-за чего на стене танцевали тени. Где-то было окно или кто-то просто прошёл мимо них? Запах свечей я не ощущала. Странно, но здесь вообще не было запахов: ни привычных для замка, ни тех, что мог принести с улицы ветер.
Спиной я ощущала прохладу каменного пола, на котором лежала. Отчего-то я знала, что это был именно пол, не алтарь и не стол. Стены показались мне ужасно высокими, а я сама — крошечной песчинкой.
В комнате со мной кто-то был. Впрочем, я бы удивилась, окажись это иначе. Ко мне медленно возвращалась способность думать. Анализировать. И мне это нравилось. Наверное, в глубине души я всё-таки не ожидала, что снова проснусь. Это был бы закономерный итог. Я умудрилась по уши влюбиться в Эйдана, и, быть может, взаимно, но стоило ли это чувство для него так же много, как для меня? Стоило ли оно того, чтобы пожертвовать собой, или он просто дал мне глупую надежду на прощание? Ощущение, что я способна что-то изменить?
Я старалась вспомнить нечто важное, но мысль дразнилась, а потом вновь ускользала. Как мерзкая заноза, что не даёт ни достать себя, ни забыть о ней, и то и дело вызывает боль от прикосновений.
Заноза. Кинжал.
В груди у меня всё похолодело, когда я поняла, что руки были пусты. Я очень медленно разжала кулаки, по пальцам прошлись тысячи невидимых иголок, так сильно они затекли. Я едва не поморщилась, только чудом сдержалась.
Руки, опущенные вдоль тела, прислонялись к бокам. Я чувствовала гладкую ткань юбки — меня не переодевали. Постаралась сдвинуть пальцы. Всего на пару миллиметров, потом ещё и ещё. Пока справа они не упёрлись во что-то твёрдое под юбкой, что точно не принадлежало моей ноге.
 
Меня затопило облегчение. Кинжал всё ещё оставался со мной. Эйдан не обманул, не отобрал его.
— Ты не сможешь двигаться, Катрин, но не волнуйся. Это ненадолго, — прозвучал где-то над моей головой голос Рейнарда.
Такой напыщенный, такой уверенный в своей правоте, что мне стало дурно. Так хотелось плюнуть Его Светлости в нахальную морду.
Но я сдержалась. Сначала, потому что удивилась, а потом — догадалась. Он и в самом деле считал, что я не могу шевелиться. Вот только я могла и ещё как. Я совершенно точно чувствовала, что всё тело подчинялось мне.
«Молчи, если хочешь жить, — говорил мне Эйдан. — Никогда не называй мне своего имени сама».
Для его магии требовался контроль. Контроль, возможный только тогда, когда он точно знал, кем управлял. И пусть он хоть тысячу раз догадался, что меня звали отнюдь не Катрин, он всё равно мог использовать это имя. Эйдан ведь знал, что делал, ничего не стоило ему подстроить всё так, словно заклинание работает как обычно. Ни у одной другой жертвы до меня не было такого явного преимущества. Моя глупость спасала меня.
Если только я всё не испорчу.
Мысленно я поблагодарила богиню за то, что она, наверное, впервые в жизни, заставила меня подумать, перед тем как начать что-то делать. А потом я с досадой решила, что ожидала большего от своего собственного жертвоприношения. Где заклинания, заунывные напевы, магические вихри, души умерших в конце концов? Всё то, чем служанки пугали нас с детства.
Внезапно пол исчез из-под меня. Я лихорадочно схватилась за юбку и через ткань поймала кинжал, пока он со звоном не грохнулся на каменные плиты. Только тогда осознала, что меня никто не держал, я просто висела в воздухе, цепляясь за собственную юбку.
— Почему она дёрнулась? — недовольно рыкнул Рейнард. — Заканчивай свои подготовки, время на исходе. Отдашь мне её жизнь, а потом можешь прощаться сколько душе угодно. Если душа ещё есть.
Справа от меня остановился Эйдан, и я приоткрыла глаза, чтобы мельком взглянуть на него. Он стоял почти вплотную, а я висела где-то на уровне его живота. Идеально, чтобы скрыть собой мою руку.
Я высвободила кинжал из ткани и сжала в пальцах.
«Отдашь мне её жизнь…»
Да, теперь всё вставало на свои места. По какой-то причине Эйдан не мог причинить Рейнарду вреда, но его магия нужна была для ритуала. Рейнард не мог забрать мою жизненную силу сам. Оставив мне свой зачарованный кинжал, Эйдан разрешил убить его — он разрешил его освободить.
«Какой ты сделала вывод, Кристин?»
Я мысленно усмехнулась. Вывод был, как всегда, прост. Эйдану стоило узнать меня получше, потому что я последняя в ряду тех, кто действует продуманно и рационально. А ещё… у меня всегда был какой-то дурацкий план.
Эйдан склонился надо мной, всматриваясь в полуприкрытые глаза. На его лице застыло отстранённое выражение, в полутьме так похожее на маску. Он просил меня не пропустить момент, и я знала, что это был он. Эйдан просто подставится под кинжал, как бы криво я им ни била.
Он моргнул. Потом снова. И я считала за ним… Один, два…
Три…
Я резко оказалась на ногах, вцепилась в кинжал обеими руками, развернулась на пятках и метнулась в ту сторону, где ещё недавно лежала моя голова. И со всех сил ударила Рейнарда в грудь.
Эйдан схватил меня и потащил прочь от оседавшего тела.
— Зря, — прошептал он, и от того, каким голосом было сказано это короткое слово, у меня подкосились ноги, а всё тело заледенело. Это было страшнее, чем крик, чем обвинение, чем угроза. Я словно услышала приговор — бесстрастный, чёткий и неизменный. Приговор всему живому в этом мире.
Рейнард выдернул кинжал из груди, но остался сидеть, глядя на нас нечеловеческим взором. Время застыло, все звуки исчезли.
— Спасибо, — вдруг проговорил он. — Что освободила.
— Что? — беззвучно вырвалось у меня.
— Думаешь, что ты выбрала верную сторону? Две сотни лет я был вынужден волочить здесь жалкое существование, без будущего, без семьи, без возможности даже сдохнуть, потому что держал на поводке зло. Зло, к которому ты так охотно прижалась. Думаешь, я заставлял его убивать, поддерживая мою жизнь? О нет, он делал всё сам, для себя. Это он хотел жить и заставлял меня проходить через ритуалы снова и снова, не способный отвязаться от меня сам, как и не способный причинить мне вреда. Смотри же, что ты сделала. Освободила тьму. Скоро она пожрёт все эти земли. Всё, что тебе было дорого. Спасибо, что я этого не увижу.