Гипнотизер в МВД: тотальный контроль (СИ)
Боря Новгородов сидел чуть в сторонке. Тоже чистый. Не был в тюрьме. За десять лет сменил пятнадцать мест службы. Где только не был. Кем только не работал. В основном, на подхвате.
Но вот деньги нужны. И еще не мог остаться в стране. Хотел на Запад. Выпасть за железный занавес. Попробовать все яркое, блестящее, сладкое. Запретное.
Один раз выезжал в Болгарию. По счастливой случайности. И хотел попасть снова. Только подальше. И подольше.
Это он всех подбил. Вернее, сначала Ромова. А тот уже привел дружков. Пьяный базар двух приятелей на кухне маленькой квартирки на окраине Москвы вырос в грандиозный план. В план угона самолета.
По кивку Ромова начали действовать. Встали разом. Достали из багажного отделения ружья и обрезы. Для человека двадцать первого века это кажется фантастикой.
Но в начале семидесятых на борт самолета можно было пронести оружие. Тогда не было металлоискателей. И тем более интроскопов. То есть аппаратов рентген досмотра багажа. Да и вообще бдительность на нуле.
Никто из пассажиров не обратил на них внимания. Сначала. Только одна женщина увидела оружие и замерла с открытым ртом.
— Вы чего, мужики? — спросил другой пассажир. Пожилой, лет пятидесяти, с морщинистым лицом. — Попутали чего?
— Заткнись и не рыпайся! — ответил Ромов, поводя вокруг двумя стволами «ижевки». Повысил голос: — Внимание, граждане пассажиры! Оставайтесь на своих местах! Мы захватили самолет. Сидите тихо! Если не будете мешать, никто не пострадает.
Вот теперь пассажиры зашумели. И сразу уставились на четверку отчаянных. Женщины закричали. Мужчины зароптали.
Ромов и Жулев потопали вдоль прохода к кабине пилотов. Бобров и Новгородов остались на месте. Один стоял в конце прохода, другой — в середине.
Один пассажир, крепкий парень в белой кепке, клетчатой рубахе и штанах, приподнялся. Кинулся на Боброва. Хотел выхватить обрез. Посчитал его самым молодым и слабым.
Но не тут-то было. Бобров не стал стрелять. Новгородов предупреждал, что лучше обойтись без стрельбы. В полете стрелять опасно. Разгерметизация салона и все такое.
Вместо этого он ловко уклонился от захвата. Парень потерял равновесие. Бобров звезданул ему прикладом обреза по челюсти. Парень свалился на пол.
— Всем сидеть на местах, я сказал! — заорал Ромов. Он состроил на лице зверскую гримасу. Ткнул стволом в ближайшего пассажира. — Пристрелю, как собаку!
Из кабины пилотов выглянул бортмеханик.
Глава 3. Черный рейс
Белокрылова криво улыбнулась мне. Дежурной улыбкой. И тут же снова состряпала каменную мину. Для нее как раз привычная.
Ни привета, ни ответа.
— А где остальные наши? — спросил я. — Они приехали с тобой? Или остались в Ленинграде?
Белокрылова раскрыла перед собой папку с бумагами. Отвечать мне не собиралась.
Ну, все ясно. Обиделась. За то, что уехал, не попрощавшись. За то, что расправился с Пиковым королем без нее. За то, что не писал.
Но шея и щечки у девушки чуть порозовели. Значит, все-таки взволнована. От встречи со мной.
— Ага, ты решила меня проучить, — решил я. — Ну что же, понятно. Я тоже рад тебя видеть. Я же вижу, что и ты рада.
Белокрылова покраснела еще больше. Но не посмотрела на меня.
Щербаков постучал ручкой по столу.
— Товарищ Климов! Попрошу тишины. Вот, знакомьтесь. Это внештатный эксперт МВД. Климов Ян Юрьевич. Наверное, слышали про него?
Гости усмехнулись. Все, кроме Белокрыловой.
— Да, наслышаны, — сказал один. Рослый мужчина с широкими налитыми плечами. Круглое лицо, глаза маленькие и черные, щеки обвислые. Похож на бульдога. — Это что, розыгрыш? В группу пустили какого-то клоуна? Кто следующий? Канатоходец и факир?
— Да, может сразу обратимся к Мессингу? — спросил другой. Стройный и тонкий, как лезвие ножа. Глаза большие и холодные. Пронзающие насквозь, как тот же нож масло. — Пусть поглядит в хрустальный шар и скажет нам, кто убийца.
Хм, а почему бы и нет. Давно мечтал познакомиться с Вольфом Григорьевичем.
— Тихо, товарищи, — Щербаков снова постучал ручкой по столу. — Чтобы найти преступника, так называемого Пикового туза, мы готовы обратиться к кому угодно. Но с Климовым у нас вполне успешный опыт сотрудничества. Чего не скажешь о том же Мессинге. Могу заверить, товарищи, помимо Пикового короля, Климов помог найти многих других преступников.
Он поглядел на сотрудников. Белокрылова тут же ядовито заметила:
— Только пусть Ян Юрьевич сразу скажет, когда он воспользуется материалами следствия. Чтобы добиться своих целей. О которых нам ничего неизвестно. Пока что.
Вот почему она такая кобра. Злится, что я сам расправился с Пиковым королем. Я любезно улыбнулся бывшей коллеге. Если можно так сказать.
— Анечка, я же о тебе беспокоился.
Глаза Белокрыловой полыхнули огнем:
— Да что ты говоришь? Обо мне? А не о своей ли заднице ты хлопотал в первую очередь?
Остальные с интересом слушали нас. Но Щербаков прервал:
— Так, все свои вопросы вы можете выяснить потом. После совещания. А сейчас, Климов, познакомьтесь с коллегами.
Он представил других участников группы. Бульдог оказался Каверзиным. Из прокуратуры РСФСР. Зам руководителя отдела по расследованию особо важных дел.
Тонкий и стройный — Сабанин Игорь, первый зам начальника Московского УВД. Он продолжал сверлить меня неприязненным взглядом.
Третий — майор милиции Тимаков из Московского управления уголовного розыска. Этот смотрел вдумчиво и внимательно. В сером костюме и темно-синим галстуком, в очках с черной оправой. Голова большая и яйцеобразная. Похож на кабинетного ученого. Но я чувствовал, что внешность обманчива.
Четвертый — капитан госбезопасности Дашков, из следственного отдела. Тоже в костюме, темно-коричневом. Высокий, широкоплечий, с военной выправкой. И с пристальным взглядом.
Они все, как на подбор: и Щербаков, и Рокотов, и Дашков. Сразу видно, что выходцы из одной структуры.
Доложили новости. Пока что ничего. Предупреждение пришло в конверте. Вместе с обычной корреспонденцией. Секретарша сначала думала, что это шутка.
Проверили почтамт. Выяснили отделение, откуда выслали. Письмо поступило через обычный почтовый ящик. Адресат неизвестен.
Обратный адрес указан неверно. С ошибкой номера дома. Короче, пустой номер.
— Отпечатков пальцев не имеется, доложил Тимаков, разглядывая бумаги. — Только сотрудников почты. Отправитель действовал в перчатках. Адрес написан печатными буквами. Почерк выяснить затруднительно. По номеру партии мы пытаемся определить, в каком магазине его продали. Пока что без результатов.
Я посмотрел фотографии. Обычный конверт. Все, как полагается. Марки, поля «Куда», «Кому» и индекс написаны шариковой ручкой. И вправду печатными буквами.
— Короче говоря, дерьмо на палочке, — резюмировал Щербаков. — А что карта? По ней тоже ничего нет?
Тимаков достал другую бумагу.
— С картой интереснее. Из колоды обычных атласных карт рисунка Шарлеманя. Изготовлены на Ленинградском комбинате цветной печати. В этом году. Совсем новая колода. Неиспользованная. Тоже вроде бы никаких отпечатков. Или следов. Но…
Он поднял указательный палец.
— На «рубашке» еле заметное имеется пятно необычного цвета. Возможно, кровь. Мы выясняем, что именно.
Щербаков нетерпеливо вертел ручку.
— Очень долго, товарищи. Очень долго все делается. Надо быстрее. Ничего предъявить не можем. Надо ускорить по всем направлениям. Еще какие результаты?
Ничего нового. Все молчали. Тогда я спросил:
— А выяснили, почему предупреждение отправили именно этому человеку? Чем он отличился?
Щербаков пожал плечами.
— Мы опросили молодого человека. Он ничем не отличается от других. Учится в институте. Живет в Москве. С родителями. Посещает спортивные кружки. Образцовый сын.
Я заметил скептическую ухмылку на лице Сабанина. Да и Дашков, хоть и сидел с каменным лицом, но уголки рта поднялись вверх. А брови чуть опустились. Признак превосходства.