Похвала (ЛП)

Я сглатываю.
— За кого вы меня приняли? — Спрашиваю я, прекрасно понимая, что не имею абсолютно никакого права на такой ответ, но я ничто иное, как упрямая и безрассудная.
Его глаза снова возвращаются к моему лицу.
— Это не важно.
— Кто-то, кто работает на вас? Или кто-то, кого вы… нанимаете?
Он пристально смотрит на меня, его глаза напряженно щурятся, когда он понимает, на что я намекаю.
— Как я уже сказал, это не важно, и я был бы признателен, если бы ты не делилась этим с Бо.
— Я с ним больше не разговариваю и не планирую этого делать.
Его челюсть сжимается, когда он выдыхает.
— Хорошо.
Развернувшись на каблуках, я направляюсь к двери, на ходу читая чек, чувствуя себя крайне униженной и раздраженной из-за этого. И как только я берусь за дверную ручку, я представляю лицо Софи. И я помню, что приближается ее день рождения, и как дороги билеты на фестиваль аниме, и она хотела получить VIP-пропуск, чтобы встретиться со своим любимым иллюстратором.
Поэтому я делаю паузу.
О Боже, это глупо, но я должна попытаться.
Я поворачиваюсь и встречаюсь лицом к лицу с человеком, который пугает меня больше, чем кто-либо из тех, кого я когда-либо встречала.
И когда я вижу его там, занимающего большое кресло за гигантским письменным столом перед окнами от пола до потолка, мне становится понятно, почему девушки приходят сюда и преклоняют перед ним колени.
Бьюсь об заклад, он не привык к девушкам, которые огрызаются, бросают ему вызов, устраивают ему ад.
Но он должен мне. Я встала перед ним на чертовы колени.
— Знаете…Вообще-то, я могла бы снова увидеть Бо, — осторожно говорю я.
Он поднимает на меня взгляд, странно приподняв бровь.
— Надеюсь, я не проговорюсь случайно…
О, ты смелая, Шарли.
Мои руки дрожат, и я не могу позволить ему увидеть, что я колеблюсь, поэтому я быстро сцепляю их за спиной. Я высоко поднимаю голову, расправляю плечи и смотрю ему прямо в глаза.
Не говоря больше ни слова, он снова достает свою чековую книжку, и выражение его лица говорит о том, что он совсем не счастлив, но я напоминаю себе, что мне все равно. Мне все равно, злится ли он на меня, ненавидит ли меня.
За исключением того, что я знаю. Мне действительно не все равно, и я ненавижу разочарованную гримасу на его лице, когда он выписывает очередной чек. Но мне нужны эти деньги, и я в состоянии их получить.
Сделай это ради Софи, напоминаю я себе.
— Какое число может помочь тебе держать рот на замке? — Говорит он с ворчанием.
Я быстро облизываю губы.
Черт, я не знаю. Так что я просто соглашусь с ценой на аниме-фестиваль с VIP-пропусками.
— Двести пятьдесят.
Он поднимает на меня взгляд, как будто удивлен. Слишком много? Слишком мало?
— Двести пятьдесят?
Я киваю.
Кажется, он на мгновение задумывается над этим, прежде чем вернуться к заполнению анкеты. Он снова вырывает чек из книги и протягивает его мне.
Я быстро пересекаю комнату и замечаю, как он наблюдает за моим телом, когда я спешу к нему. Затем он встречается со мной взглядом, но не сразу выпускает чек из рук. Вместо этого он выглядит так, словно хочет что-то сказать.
Я жду, надеясь, что он снова не собирается со мной спорить.
Наконец, он отпускает это.
— Спасибо.
Он кивает, и я поворачиваюсь, чтобы выбежать из его кабинета.
Я не останавливаюсь, пока не добираюсь до своей машины.
Опустившись на водительское сиденье, я, наконец, испускаю тяжелый вздох, который сдерживала.
Я опускаю взгляд на два чека в своей руке. Первый за тысячу, а второй за пять тысяч.
— Что за…
Это ошибка? Я продолжаю перечитывать написанный номер, задаваясь вопросом, чего именно мне не хватает.
На секунду я даже подумываю о том, чтобы побежать обратно в дом и сказать ему, что он совершил огромную ошибку. Затем я замечаю, что в примечании к чеку есть номер телефона, за которым следуют три буквы: SPC.
Это не его инициалы. Но что-то в этой записке заставляет меня думать, что он написал эту сумму нарочно. Так что я больше туда не возвращаюсь. Я имею в виду, он при деньгах. Для меня пять тысяч могут быть оплатой по ипотеке и билетами на фестиваль аниме, но для него это, вероятно, пустяк.
 
Я взвизгиваю от возбуждения и бросаю чеки на пассажирское сиденье, завожу машину и спешу домой.
Стоило ли мое унижение пяти тысяч?
Это, черт возьми, точно стоило этого.
  
ПРАВИЛО № 4: ПОСЛЕ УНИЗИТЕЛЬНОГО ДНЯ С ОТЦОМ ТВОЕГО БЫВШЕГО ВСЕГДА ЛУЧШЕ ТАКО И МАРГАРИТА
 
Шарли
Софи на седьмом небе от счастья, когда официантка ставит на стол порцию жареного мороженого размером больше ее головы. Тем временем моя мама сидит рядом со мной посасывая маргариту, которая еще больше, ее.
Моя сестра предлагает мне ложку, и я с улыбкой беру ее. Мы набрасываемся на мороженое, едва дыша между кусочками сладкой карамельно-ванильной смеси.
— Вау, Шарли. Спасибо, что пригласила нас на этот ужин, — говорит моя мама с пьяной улыбкой.
Приятно видеть ее такой расслабленной. Учитывая дополнительные смены, которые она проводила в больнице, я знаю, что она была в стрессе.
— С удовольствием, — бормочу я с полным ртом мороженого.
— Заморозить мозг! — Софи вскрикивает, хватаясь за лоб.
Мы с мамой смеемся над ее неправильно произнесенной фразой, которую она использует с детства, и у нас никогда не хватало духу поправить ее.
Так что теперь мы все называем это замораживанием мозга.
Когда я вернулась домой с пятью тысячами больше, чем ожидала, я сразу же сказала им чтобы они оделись для ужина вне дома. В конце концов, сегодня вторник с Тако.
Я не потрудилась упомянуть, как у меня оказались эти пять тысяч, но это было не важно. По их мнению, дополнительные наличные были просто страховым взносом, и все.
Почему он оставил мне свой номер?
Зачем мне нужно было ему звонить?
А что такое SPC?
Я погуглила это и получила множество ответов, которые не показались мне полезными.
Однако в восьми милях от моего дома есть сицилийская пиццерия, так что это приятно знать.
Я отключаюсь, отправляя мороженое в рот, думая о том, как он прикоснулся к моей щеке, какое странное удовлетворение я испытала, когда он произнес это единственное слово: Прекрасна.
Он не назвал меня прекрасной и не сказал: Ты хорошо выглядишь. Это было по-другому. Это было… одобрение.
Какая нелепая вещь — чувствовать себя так хорошо от похвалы какого-то незнакомца. На самом деле, даже не незнакомец. Отец Бо.
Каждый раз, когда я думаю об этом, у меня мурашки пробегают по всему телу. Я имею в виду, да, он симпатичный мужчина, но он должен быть примерно… на двадцать лет старше меня. Он буквально ровесник моего отца. Двойной удар.
И что именно он восхвалял? Мое лицо.
Я ненавижу свое предательское тело за то, насколько возбужденной я чувствовала себя в тот момент, но это всего лишь естественная реакция, верно? Потому что я полноправная феминистка с карточками и кулаками. Последнее, что мне нужно для удовлетворения своей жизнью, — это одобрение мужчины.
Это просто было приятно. Это ничего не значит.
А тот факт, что стоять перед ним на коленях было утешительно, это просто укоренившееся женоненавистничество поколений. Спасибо, патриархат.
Обдумав ситуацию в своей голове, я пришла к выводу, что отец Бо принял меня за проститутку. Это единственное, что имеет смысл. И, судя по всему, ему нравятся покорные секс-работницы, что круто, я имею в виду, у каждого свои извращения, верно?
Так почему же я не могу перестать думать об этом? Почему мой мозг, кажется, думает, что в этом опыте есть что-то, за что стоит зацепиться? И зачем он потрудился оставить мне свой номер телефона?