Темный янтарь 2 (СИ)

Вон они – любители молчаливой таинственности – преследуют по зарослям, россыпью, как положено, все пятеро. Искры пистолетных выстрелов – это поверх голов, подгоняют беглецов, не дают опомниться. Это правильно. Снова хлопнуло: над пустырем взмыла ракета… Желтая. А вот это уже настораживает.
Серега подпрыгнул:
— Связной! Передать второму взводу: противник уходит группами!
Капитан Васюк дернулся бежать, лично руководить и командовать, но взял себя в руки. Не-не, прошло то время личной беготни. За всю роту отвечаем, наблюдаем, анализируем и делаем выводы.
Залегшие цепью у сарая штурмовики открыли огонь строго по сигналу. Внезапные очереди десятков автоматов, пулемет порядком оглушили. На пустыре мгновенно все попадали-попрятались – смершевцы тоже. Оно и понятно, огонь плотный. На миг стихло – донесся грозный, не особо разборчивый издали крик – это взводный лейтенант Рахимов орет, глотка у него луженая. Снова застучали несколько автоматов, пулемет вновь задолбил трассирующими – верно, попугиваем, убеждаем, верхушки крапивы не жалеем. Малопригодное в хозяйственном смысле растение…
Очереди стихли. На пустыре жалостливо закричали… подранили кого или просто под огнем обосрались?
…Вставали из крапивы фигуры, тянули вверх руки. Подбегали к ним смершевцы…
— Не расслабляться, наблюдать! – шепотом призвал капитан Васюк.
Новая стрельба вспыхнула мгновенно – теперь уже у самого склона оврага, шагах в двухстах. Но стихла тут же, только кто-то орал, хрипел, громким матом в кусты плевался. Метнулся к месту стычки капитан со связным…
Сидели бойцы на двоих лежащих гадах, руки с чувством выкручивали.
— Чуть бережнее! – призвал Серега. – Им еще лапы понадобятся, всякие там показания подписывать и прочее. Щукин, ты как? Ранен?
Боец, сидевший на траве, держался за шею и ошеломленно крутил головой:
— Нет, товарищ капитан, кажется, не ранен. Ушибло крепко. Они, суки, подобрались и как из-под земли сиганут, как бросятся. Не слышно же было ничего, наши палят вовсю. А тут эти как прыгнут! Я очередь поверх голов, а вот тот прямо в меня из нагана. В голову засадил, в грудь. Каска и железо спасло. Но я думал, башку оторвет. Хорошо, Егор на них прыгнул, а то бы точно ушли, суки этакие…
— И в овраге бы не ушли, – заверил капитан Васюк. – От нас не уйдешь! Но так оно проще, чего нам по тем крапивам бегать. Молодцы! Санитар наш где?
— Здесь я, товарищ капитан. Только Щукин не дает под кирасу залезть. Болезненно ему, – пояснил разглядывающий пленных санитар.
— Что значит «болезненно»?! Щукин, ты герой или куда? Теперь и спать в кирасе будешь? Снимай доспех, нужно осмотреть, может, у тебя ребра повреждены.
Повезло тогда роте, да и смершевцам – из потерь один слегка ошалевший Щукин, да и тот быстро в себя пришел. Контрразведчики намекали, что встречный огонь можно было вести и не столь плотный, но в целом были довольны. В общем, ничего так получилось, хотя еще дорабатывать и дорабатывать. Вот хотя бы с личной защитой…
Стальные кирасы, или официально – нагрудник СН-42. Новое вооружение, пусть и сугубо оборонительное, кого-то восхищавшее, кого-то раздражавшее. Как обычно, имелось в новой амуниции и положительное, и отрицательное. Немедля по получению тайком испытали – автоматную пулю с близкого расстояния нагрудник держал ограниченно – его бы толком проверить, со всех сторон, под углами обстрелять, настоящие испытания провести, но кто же позволит? Вмятины от пуль выправили, пробоину зашпаклевали и закрасили. В принципе, от части пуль и осколков нагрудник определенно прикроет. В остальном инженеры по доспехам многое не додумали. Во-первых, только три выпускаемых размера – это мало, подогнать кирасу по росту сложновато. Во-вторых, и в главных, – тяжелый, мешает движенью и натирает. Особенно на плечах, они прямо как нарочно жесткие, пыточные. В-третьих – лямки и крючки, и перетираются, и опять же неудобные в застегивании. В-четвертых, когда ползешь, загнутый край не дает полноценно вертеть головой, да еще землю норовит загрести – получается не стремительный штурмовой пластун, а черепаха какая-то, неуклюжая, кособокая, да еще со спины открытая. С частью проблем справились своими силами: заменили полотняные лямки кожаными ремнями, а вместо крючков поставили защелкивающиеся карабины – Янис у местной милиции по случаю выменял, у тех с довоенных времен имелся целый ящик карабинчиков. Но было понятно, что с кирасами еще много возни предстоит, да и вряд ли удастся довести доспех до идеала. С другой стороны, защищают же людей СН-42 – вот имелся в роте показательный пример, пусть и не фронтового размаха.
 
Боец ШИСБР
…Проплыли платформы с потрепанными грузовиками и повозками, с неким мятым таинственным оборудованием на разнообразных прицепах, с торчащими под выгоревшим брезентом баками и трубами – постирочно-санобрабатывающее вооружение следует. Эшелон встал, паровоз дал предупреждающий гудок. Из открытых дверей теплушек выглядывали засидевшиеся военнослужащие. О!
— Товарищ капитан, что за станция такая, Дибуны или Ямская? – бархатисто и с откровенной театральной томностью вопросили из теплушки.
— Что за станция, не знаю – засекречено тут всё,
Но уж точно мы на нашей, на советской стороне, – не замедлил со стихотворным ответом талантливый капитан Васюк.
Засмеялись. Девушки в вагоне были разные: пухленькие, щупленькие, симпатичненькие и средненькие, молодые и не очень. Но глянуть на них все равно было приятно.
— Ой, точно еще Союз? Намекали, что в Африку перебрасывают, союзников отстирывать, – приоткрыла завесу стратегических планов главного командования бойкая кудрявая красавица.
— Как в Африку?! А мы как же без вас?! – ужаснулся Серега.
— Так, это кто тут глупости болтает? Вальцова, у тебя отделение или клубная радиоточка? – осведомилась идущая вдоль состава майор.
Майор тоже была ничего себе. Конечно, уже серьезного майорского возраста, но этакая вся ладная, стройная, туго перехваченная ремнем с револьверной кобурой. Стрижена под мальчика, пилотка лихо сидит.
Капитан Васюк козырнул:
— Виноват, товарищ майор. Это я тут торчу, отвлекаю.
— А вы зачем торчите? Нас встречаете или всех подряд? – без особой агрессии, но с намеком уточнила майорша.
— От железнодорожного начальства следую. Загрузились, ждем локомотив. Начальник станции утверждает, что только после вас выпустит, после первоочередных, – грустно вздохнул, чуть-чуть долив в тон легкой зависти и восхищения, товарищ Васюк.
Майор усмехнулась, глянула на награды, меченую щеку и нашивки за ранения:
— Быстрый капитан, напористый. Разведка?
— Почти. Но чуть серьезнее род войск.
— О, серьезность сразу видна.
Серега улыбнулся:
— Маскируемся. В нужный момент, ого! Серьезнее нас никого нет.
Медленно шли вдоль состава, майор полезла за папиросами, гвардии капитан Васюк угостил из своего портсигара – битого, но залатанного.
Банно-прачечная командирша покачала головой:
— Твой? Карманный?
— Мой. Повезло. Ношу на счастье, дымить бросил, папиросы для хороших людей храню.
— Господи, капитан, тебе сколько лет? Ну что ты меня охмуряешь? Я же тебе практически в бабки гожусь.
— Вот чуть обижаете, – печально молвил Васюк. – Я ваш вид войск искренне уважаю. Сколько раз выручали - выходишь от вас свежий, чистый, хоть опять сразу в бой. Да как без вас? Ну никак. И какая же из вас бабка? Приятно с красивой дамой поговорить, и это без всяких задних мыслей. Ладно, понял, следовали, устали, личный состав изнывает. Пойду, не буду мешать.
Козырнул и четко повернулся через левое плечо.
— Ну вот, обиделся. Ладно, за папироску все равно спасибо, – сказали в спину.
— На здоровье. Бросали бы курить, товарищ майор. Табакокурение для любого возраста вредно, даже для цветущего, – не оглядываясь, сказал Серега.