Святой (ЛП)

— Эм… да. Спасибо.
Он помогает мне восстановить равновесие, прежде чем отпускает меня, а затем бросает свой черный как смоль взгляд на блондинку, которая толкнула меня.
— Ты что, с ума сошла? — огрызается он. — Даже твой папочка не смог бы освободить тебя от обвинения в убийстве, тупая сука.
У Лорел отвисает челюсть, хотя я не знаю точно это из-за того, как Лиам говорил со мной, или из-за того, как он разговаривает с ней.
— Лиам, какого хрена? — начинает она, но он обрывает ее.
— Заткнись. Иди прыгни в океан и протрезвей.
Он бросает на меня быстрый взгляд, затем поворачивается, чтобы вернуться к Гейбу и Сэйнту. Гейб, похоже, ошеломлен всей этой сценой, а Сэйнт выглядит возмущенным. Наши взгляды на мгновение встречаются, и он плюет на землю, прежде чем развернуться и броситься к автомобильной стоянке.
Лони спешит ко мне, хватает меня за руку.
— С тобой все в порядке?
Я сглатываю, но не могу перестать смотреть в ту сторону, куда ушёл Сэйнт.
— Да, я в порядке. Я сейчас вернусь, мне нужно пописать.
Брови Лони приподнимаются, но она кивает и отпускает меня.
Я спешу через пляж, не совсем понимая, почему я делаю то, что делаю. Что хорошего может быть в погоне за Сэйнтом? Чего я вообще от него хочу?
Я все еще не знаю ответа, когда нахожу его. Он прислонился к своему черному "рейнджроверу", в одной руке косяк, в другой телефон. Я подумываю о том, чтобы развернуться, потому что это глупо.
Все в этой ситуации выглядит глупо.
Но затем его белокурая голова вскидывается, и он встает на ноги, засовывая телефон в задний карман джинсов, и смотрит на меня сквозь облако дыма и презрения.
— Какого хрена тебе нужно?
Я не отвечаю, поэтому он проводит кончиком языка по своим идеальным зубам, затем делает глубокую затяжку из косяка.
— Я бы пригласил тебя присоединиться ко мне, но кто знает, где был твой рот.
Моя поза напрягается.
— Не думала, что тебя это волнует.
— Разве похоже, что мне не насрать, сколько членов ты запихиваешь в свой большой рот? — Когда я подхожу ближе, его глаза сужаются, а челюсть сводит судорогой.
— Хотя Лиам мог бы. Этот тупой ублюдок не может видеть прямо, когда ты вываливаешь свои сиськи из купальника.
— Что?
— Я не идиот. Я знаю, куда он ходит по ночам, и куда ходишь ты. Он не скажет мне, что он с тобой сделал, но я могу себе представить. Держу пари, не потребовалось много усилий, чтобы убедить тебя открыть эту зияющую…
Я толкаю его изо всех сил.
— Почему ты так поступаешь со мной?
Он смеется, негромко, но хрипло, смех растянутый его туманом и ненавистью ко мне. Ему действительно плевать на меня.
— Почему, Сэйнт? — требую я.
— Я предупреждал тебя. С самого начала я говорил тебе, что это произойдет.
— Потому что я бросила в тебя гребаное яблоко? Ты это заслужил, так что приди в себя!
— Потому что ты никогда не должна была быть здесь, — уточняет он, слегка наклоняя голову, темнота отбрасывает опасную тень на очертания его лица. Я ненавижу свой мозг за то, что он сразу подумал, что сейчас этот придурок выглядит прекрасно. Выглядит как падший ангел.
— Еще есть время вернуться в твой трейлерный парк, Мэллори. Я даже куплю тебе билет.
— Нет.
Я отталкиваюсь от него, мои руки сильно бьют его по груди. Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но он быстрее меня. Он хватает меня за запястья и тянет к себе. Наши дыхания сталкиваются, смесь травы и виски, водки и клюквы, и я даю своим легким время успокоиться, прежде чем выкрикиваю: — Я блядь. Никуда не уеду! Никуда!
Он снова смеётся, и этот смех ещё более насмешливый, чем предыдущий.
— Ты глупая маленькая мазохистка.
— Ты дерьмовый человек, Сэйнт, — говорю я задыхающимся шепотом сквозь зубы. — Мир не твой. Люди не пешки. Я не..
Он останавливает меня рукой. Не на моих губах, а на моём теле. Кончик его пальца скользит по моему бедру, крадет вздох с моих губ и румянец с моей кожи. Его прикосновение грубое. Его взгляд похож на наждачную бумагу. А его улыбка…
Я вздрагиваю с головы до ног от мрачного изгиба его губ, потому что такого просто не может быть, это невозможно. Я не понимаю как у него получается выглядеть желанным и в то же время таким ужасающим..
 
— Да, если бы ты не хотела этого, ты бы не пошла за мной сюда, как заблудший ягненок, — протягивает он.
Тепло заливает мое тело, и я сжимаю бедра вместе, прежде чем он сможет подняться выше. Прежде, чем он осознает, что его слова являются оружием в отношениях со мной.
— Если бы ты не была моей пешкой, ты не позволила бы мне сразу же начать действовать.
Он выглядит почти удивленным, когда я отступаю. Дрожа, я поворачиваюсь так, чтобы он не видел эмоций: стыда, отвращения, желания на моем лице.
Со мной действительно должно быть что-то не так. Что-то испортилось и сломалось глубоко в моем сердце.
Какое еще объяснение существует для бабочек в моем животе и того, как моя кожа практически требует большего от того, что было?
Все становится только хуже, намного хуже, когда я чувствую его грудь своей спиной. Он наклоняет голову, пока его губы не касаются моего уха. Сначала он не произносит ни слова. Он просто делает неглубокие выдохи в мои волосы, пока его опьяняющий аромат, аромат денег и привилегий, окутывает меня. Затем он открывает рот, его слова вырываются низким рычанием.
— Почему я так с тобой поступаю? — повторяет он вопрос, который я задала, когда думала, что одержала верх.
— Потому что ты моя, Мэллори. Сломать. Ненавидеть. Делать все, что мне заблагорассудится, пока ты не дашь мне то, что я хочу.
— И что это? — спрашиваю шепотом я.
— Уезжай.
Глава 9.
Я просыпаюсь в понедельник утром измученная второй бессонной ночью подряд. События с вечеринки в пятницу вечером продолжают повторяться в моем сознании, особенно мой разговор с Сэйнтом. Как бы я ни старалась, я не могу выкинуть этот ядовитый укол из своей головы. Я все еще чувствую его руку на своем бедре, как будто каждый кончик пальца был выжжен на моей коже, так что шрамы от его прикосновений будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
В ту ночь я убежала от него, как будто он был монстром, готовым сожрать меня, и я рада, что сделала это. После того, как он объявил, что может делать со мной все, что ему заблагорассудится, я поняла, с ним я в большей опасности, чем ожидала. Сбежав обратно на вечеринку, я хотела быть в безопасности рядом со своими друзьями, лишив его острых ощущений от того, что он, возможно, планировал для меня.
В реальной жизни все было именно так, но в моих снах…
В своих снах я оставалась.
В своих снах я позволяю его пальцам продолжать свое исследование, прикасаясь и лаская части моего тела, которые я была полна решимости игнорировать в течение нескольких месяцев. В моих снах он не нежен, но мне все равно. Я не хочу нежности. Я хочу злого, жестокого и грубого. Сэйнт дает мне то, чего я хочу, снова, снова, и снова. Мой сон такой яркий, я просыпаюсь в поту, на грани того, чего не чувствовала почти год, но мне так и не удается свалиться в эту бездумную пропасть, прежде чем снова придти в сознание. Это так меня пугает, что я боюсь засыпать.
Таким образом, мой организм в глубоком изнеможение, пошатываясь я вхожу в обеденный зал.
Заходя внутрь, я расчесывая пальцами растрепанные волосы, которые у меня не было возможности заплести. Люди останавливаются и смотрят на меня, когда я прохожу мимо, но не так, как обычно. Тут то я понимаю, что-то не так. Сегодня утром они не сверкают глазами, не сердятся. Они в восторге.
Некоторые почти благоговеют.
Какого черта происходит?
Прежде чем я достигаю середины зала, я вижу Лони, бегущую прямо ко мне. Я останавливаюсь и жду, пока она доберется до меня, когда она это делает, ее глаза широко раскрыты от недоверия.
— Что, черт возьми, происходит? — бормочу я, оглядываясь по сторонам на наблюдающие за мной глаза. — Почему все так на меня смотрят?