Посланец. Переправа
Оставалось решить одну проблему — вывести из-под удара саму Брызгунову. Лобков не должен заподозрить ее в том, что она передала информацию о задержанном в следственную группу. Но эту проблему должен решать Головченко. Он умный и все прекрасно понимает. Она верила ему и знала, что он ее не подставит.
Головченко ждал ее в кабинете сидя за столом и перебирая какие-то бумаги, но как только Брызгунова вошла, сразу встал. Он чувствовал, что она принесла важную информацию, и ему не терпелось узнать ее. Но как всякий опытный следователь понимал, что сначала надо выдержать паузу. Поэтому посадил ее за стол, снова перебрал бумаги, потом поднял голову, скользнул по лицу Брызгуновой усталым взглядом и сказал:
— Когда вы звонили, я сидел у генерала. Его опять вызывали туда, — Головченко многозначительно поднял глаза к потолку, — и спрашивали когда мы наконец раскроем это несчастное ограбление. Генерал, естественно, спросил об этом меня. Я ему ответил: раскроем, конечно. Только не давите, пожалуйста. Но ведь мы понимаем, что и на него тоже давят.
Здесь уже Головченко имел в виду не только себя, но и Брызгунову. Он замолчал и выразительно посмотрел на нее.
— Они нашли одного из грабителей, — сказала Брызгунова и, положив руку на стол, забарабанила пальцами.
Головченко понял, что она нервничает. Не знает, как отвести от себя подозрения Лобкова, когда он поймет, что милиция вышла на его след. Брызгунову во что бы то ни стало надо было успокоить. Головченко рассеянно зевнул, прикрыв рот ладонью, потер пальцем глаз и, как бы между прочим, спросил:
— Кто он и где находится?
— Не знаю ни того ни другого, — сказала Брызгунова. — Знаю только, что он у них.
— Эту информацию вы получили от Лобкова?
Брызгунова кивнула. Головченко взял лежавшую на столе бумагу, некоторое время молча рассматривал ее, потом отложил в сторону и произнес:
— У вас назначена встреча с Лобковым?
Брызгунова отрицательно покачала головой.
— Если встретитесь, не задавайте ему больше никаких вопросов. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он заподозрил вас. Сам Лобков не страшен, он не сделает вам ничего плохого. Страшен Джабраилов. Он живет по другим понятиям. Мы даже добро и зло понимаем с ним по-разному. А вам спасибо. Идите и ни о чем не беспокойтесь.
Брызгунова ушла, а Головченко тут же отправился к генералу и попросил четырех оперативников с двумя машинами. Одна должна была следить за всеми передвижениями Лобкова, другая — Джабраилова. Но генерал дал только одну машину. О том, чтобы установить слежку за Джабраиловым, он не хотел даже слышать.
— Он же сразу узнает об этом, — меряя нервными шагами кабинет, сказал генерал. — И нас с тобой спросят: кто нам разрешил устраивать слежку? Ты знаешь, кто спросит. Но это в лучшем случае. Хуже будет, если наших оперативников просто застрелят. И виновных мы с тобой не найдем. Ты это тоже знаешь. Так что обходись тем, что даю.
Оперативники тут же выехали к дому Лобкова. Ждать его пришлось долго, он появился у подъезда глубокой ночью. Из дома вышел рано утром, сел в машину и поехал на рынок. Там остановился у склада, стоявшего в стороне. Посторонним машинам въезд туда был категорически запрещен. Оперативникам пришлось останавливаться на краю рынка и спешно прочесывать всю территорию, чтобы не прозевать отъезд Лобкова. Его машину они заметили издали. Вскоре к ней подъехали еще две. Из одной вышел Джабраилов, из другой — его личная охрана.
Один из оперативников сразу же доложил об этом подполковнику Головченко. Тот приказал продолжать наблюдение, а сам пошел к генералу.
— Вовремя пришел, — сказал генерал. — Я только что получил выволочку от губернатора. Докладывай, что у тебя?
Головченко рассказал о том, что служба безопасности Джабраилова вчера захватила одного из подозреваемых в ограблении. Сейчас он, по всей вероятности, находится в помещении склада на рынке. Туда же приехали Лобков и Джабраилов. Наверное, ведут допрос.
— Почему же они не говорят ничего нам? — спросил генерал. — Почему скрывают?
— Потому что не хотят, чтобы мы узнали точную сумму украденного, — сказал Головченко. — Вместе с деньгами банка там наверняка похищены и другие. И никто не должен знать, кому они принадлежат и для чего предназначались. Это не коммерческая тайна, это прямое нарушение закона.
— Может быть, может быть, — сказал генерал неопределенно и тут же спросил:
— Что вы намерены делать?
— Продолжать наблюдение. В том числе и за Джабраиловым.
— Это выкиньте из головы, — резко сказал генерал. — Устанавливать слежку за Джабраиловым я вам категорически запрещаю.
Головченко никак не отреагировал на последнюю фразу генерала и продолжил:
— Если им потребуется еще одна машина, значит, они будут перевозить подозреваемого в другое место. Мы можем выставить патруль ГИБДД и остановить эту машину для проверки документов. И таким образом получим подозреваемого в свои руки.
— А если они его не будут никуда перевозить?
— Надо придумать повод, который позволит нам легально, безо всяких подозрений со стороны Джабраилова проникнуть в склад.
— Какой повод?
— Пока не знаю. Может быть, даже устроить около склада драку и сделать так, чтобы часть драчунов скрылась в нем. Тогда мы получим законный повод провести в складе обыск.
— Думайте. — Генерал замолчал, что-то соображая, потом спросил: — Я могу сообщить о том, что мы вышли на след подозреваемого?
— Давайте подождем до завтра, — сказал Головченко. — Докладывать будем, когда он окажется в наших руках. От Джабраилова можно ожидать все, что угодно. Может случиться, что этого подозреваемого мы никогда не увидим.
— Вот этого допустить ни в коем случае нельзя, — резко произнес генерал. — Собирайте группу, думайте, что делать, и приходите ко мне.
Говоря о том, что подозреваемого можно никогда не увидеть, подполковник Головченко имел в виду только одно. Его могли просто убить. Головченко не сомневался в том, что его сейчас пытают. Если приехал Джабраилов, значит, дознание вступило в решающую фазу. Лобков и его подручные пойдут на все, чтобы заставить человека сказать, где спрятаны деньги. «Интересно, — думал Головченко, — сколько все-таки было украдено? Ведь не зря же так быстро убрали Хавкина».
В случайную смерть банкира он не верил. На свете вообще не бывает случайностей. Хавкину просто помогли уйти из жизни. Причем сделали это в высшей степени профессионально. На убийство не было и намека. Все было подстроено так, что в случайную смерть поверила даже жена Хавкина. Она убеждена, что ее муж свалился на асфальт из-за преследовавшей его депрессии. В последние дни он был очень рассеян. А на все ее расспросы отвечал только одной фразой: «Оставь меня!» «Да, — продолжал размышлять Головченко, — не зря говорят, что все большие деньги забрызганы человеческой кровью. Интересно, как чувствуют себя наши олигархи? Неужели и они живут в таком же постоянном напряжении? Конечно, в таком же. Иначе почему все они большую часть жизни проводят за границей и каждый из них все время возит с собой целое войско охраны? А закончат они так же, как Хавкин. Может, не под колесами автомобиля, а где-то в другом месте, но конец будет одинаков». Головченко никогда бы не согласился стать миллиардером. Он был человеком других принципов жизни.
Интуиция, подкрепленная логикой размышлений, не подвела подполковника. Джабраилов действительно приехал на склад рынка, чтобы любой ценой добиться от Биденко признания. Десять миллионов долларов уже давно должны были быть на Кавказе, а он до сих пор не знал, где они находятся. Об этом знал гаденыш, которого удалось поймать Лобкову. Но гаденыш молчал и никакие методы принуждения пока не заставили его заговорить. Джабраилову не терпелось увидеть его своими глазами.
Пройдя в конторку склада, он сначала ничего не мог рассмотреть из-за того, что после яркого дневного света весь склад показался ему сплошной черной стеной. И только постояв минуту, увидел сидящего у стены на полу человека. Его худое лицо казалось измученным, сухие, потрескавшиеся губы были черными.