Переплет 13 (ЛП)

Я просмотрел ряды в поисках шкафчика номер 461. Когда я нашел то, что искал, я просунул конверт через крошечную щель в верхней части металлической двери.
Мне было все равно, если ее мать не хотела денег, она могла сжечь их, мне было безразлично, но я должен был отдать их им — точнее ей.
Поправив школьную сумку на плече, я сунул руку в карман и достал ключи от машины, приняв решение пропустить остаток дня и подождать Гибси на парковке.
Кроме того, не было никакого смысла идти на урок прямо сейчас.
Я не мог сосредоточиться на предмете по бизнесу, даже если бы попытался.
Моя голова была слишком затуманена словами предупреждения и образами грустных голубых глаз.
Прогуливаясь по студенческой парковке, я открыл свою машину и бросил вещи на заднее сиденье, прежде чем залезть внутрь.
Измученный и уставший, я отодвинул сиденье и отрегулировал кресло, чтобы можно было вытянуть ноги.
Мысль о вождении с болью, которая в настоящее время сжигает мои бедра, была нежелательной, но это не было моей главной заботой прямо сейчас.
У нас в Томмен было много пансионеров, студентов, приезжавших учиться со всей страны и из некоторых частей Европы.
Я жил в получасе езды от школы, так что я был одним из тех, кто ходил днем. Большинство моих друзей являлись такими.
Я знал, что Шэннон тоже из Баллилаггина, но я никогда не видел ее до того дня.
Это была небольшая территория, но она была достаточно объемной, чтобы наши пути никогда не пересекались до сегодняшнего дня — или, может быть, пересекались, и я просто не помнил ее.
Я не был силен в лицах Я не смотрел на него достаточно долго, чтобы запомнить. Мне было все равно. У меня было достаточно имен и лиц, которые нужно было помнить. Добавление ненужных имен незнакомцев в этот список казалось бессмысленным занятием.
До этих пор.
Встревоженная.
Так ее назвала Ди.
Но разве все подростки не были иногда немного испорченными и встревоженными?
Я был так поглощен своими мыслями, что не заметил и, как сорок пять минут спустя прозвенел последний звонок, и поток учеников, садящихся в машины вокруг меня. Только когда пассажирская дверь моего авто распахнулась, я рывком вернулся в настоящее.
— Привет, — поздоровался Гибси, опускаясь на пассажирское сиденье рядом со мной. — Я вижу, твое сердце все еще настроено на то, чтобы выглядеть наполовину бездомным, — добавил он, отбрасывая кучу грязи со своих ног. Потянувшись, он бросил сумку на заднее сиденье. — Здесь чертовски воняет, чувак.
— Ты всегда мог бы подышать свежим воздухом, прогуливаясь, — проворчала я, протирая глаза, прогоняя сон. Да, я так чертовски устал.
— Расслабься, — парировал Гибси, а затем хихикнул, прежде, чем добавить, — Не нужно так раздражаться.
— Очень смешно, мудак, — невозмутимо сказал я, моя рука немедленно переместилась к моему члену. — Теперь ты действительно можешь выйти и идти.
— Вот, — он сделал паузу, чтобы бросить мне на колени папку ванильного цвета, — ты не сможешь заставить меня идти пешком после того, как я принес тебе это.
— Что это? — я уставился на папку
— Подарок, — ответил Гибси, поправляя козырек головного убора.
— Домашнее задание? — невозмутимо проговорил я. — Вау. Большое спасибо.
— Личное дело Шэннон, — поправил он, закатывая рукава джемпера. — Без сомнения, твоя одержимая задница искала его.
Ну и дерьмо.
Тревожная волна возбуждения пробежала по мне, когда я уставился на папку в своих руках. Мой лучший друг знал меня слишком хорошо.
— Когда ты не вернулся в класс после тренировки, я подумал, что ты здесь, дуешься на нее — или тоскуешь, — он пожал плечами, прежде чем добавить, — Или как бы ты, блять, ни назвал то, что ты сделал в раздевалке ранее.
— Я не дуюсь.
Он фыркнул.
— Я, блять, не дуюсь, мудак, — огрызнулся я. — Или тоскую. Я не делал ничего из этого дерьма. Я просто…
— Теряешь голову? — Гибси заполнил проблем с волчьей ухмылкой. — Не беспокойся об этом. Случается с лучшими из нас.
— С чего бы мне терять голову? — Я потребовал, а затем быстро ответил: — Я ничего не терял, черт возьми!
 
— Моя ошибка. — Гибси поднял руки, но его тон убедил меня, что он далек от сожаления. — Должно быть, я неправильно понял. Дай мне ее досье, и я положу его обратно.
Он потянулся к папке, но я выхватила ее.
— Что? Нет!
Гибси рассмеялся, но больше ничего не сказал. Понимающая усмешка, которую он мне подарил, была достаточным ответом.
— Как тебе удалось убедить Ди отдать его? — Спросил я, меняя тему.
— Как ты думаешь?
— Боже, — я подавил дрожь.
— Не все так плохо, — Гибси ухмыльнулся. — Женщина сосет, как пылесос, а острые ощущения от того, что тебя поймали, всегда делают времяпровождение веселым.
— Мне не нужно было это знать, — проговорил я, поднимая руку.
— Ты уже знал это, — фыркнул он
— Да, — я тяжело вздохнул. — Ну, мне не нужно было напоминать.
— Господи, — пробормотал он, оттягивая воротник школьной рубашки, чтобы получше рассмотреть свою шею в маленьком прямоугольном зеркале. — Всегда шея.
Неудовлетворенный этим видом, он повернул зеркало заднего вида лицом к себе и застонал. Повернувшись, чтобы посмотреть на меня, Гибси сказал:
— Видишь, на какие жертвы я иду ради тебя?
Мои глаза остановились на багровом синяке, образовавшемся на его шее.
— Лучше бы там было что-нибудь стоящее для чтения, — проворчал он.
Вернув свое внимание к папке, я открыл ее на первой странице, а затем напрягся, переводя взгляд на него. — Ты это читал?
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что, — ответил он, роясь в кармане. — Это не мое дело. Я выйду на секудну, чтобы покурить, — он вытащил пачку сигарет и зажигалку, толкнул дверь и вышел, остановившись, чтобы наклониться и объявить, прежде, чем закрыть дверь, — Оргазмы заставляют меня жаждать никотина.
Покачав головой, я обратил свое внимание на папку в моих руках, прикованный к каждой детали информации, которую раскроет конфиденциальный файл Шэннон Линч.
Страницы за страницами происшествия и отчеты, аккуратно напечатанные на белой бумаге, с подробным описанием всех ужасных испытаний, которые пережила девочка в своей старой школе, а их было много.
Четырнадцать страниц формата А4 с происшествиями.
Спереди и сзади.
Спустя несколько страниц я узнал, что Шэннон скатилась со стабильных «С» в начале первого года обучения до «D» и «E» к концу второго года.
К ее менее чем звездным результатам экзаменов были приложены заметки от ее бывших учителей, восхваляющие мягкий характер и прилежную, добросовестную трудовую этику.
Мне не нужна была записка, чтобы объяснить неуклонное снижение ее оценок, я понял это на первой странице.
Она стала жертвой издевательств.
Они отрезали ей хвост, когда она была на первом курсе обучения. Ей было тринадцать. Их наказанием за такое преступление было недельное отстранение. Серьезно. Неделя вне школы за то, что отрезал девчонке гребаные волосы.
Девушки.
Они были такими чертовски больными и извращенными.
Как кто-то мог ожидать, что девочка сможет сосредоточиться в такой нестабильной обстановке в классе, было выше моего понимания.
Серьезно, что, черт возьми, было не так с людьми?
Что случилось с той школой и теми учителями?
Какого хрена ее родители думали оставить ее там на два года?
Чем больше я читал, тем хуже мне становилось внутри…
Инцидент на физкультуре, в результате которого из носа пошла кровь.
Инцидент с рвотой в ванной.
Инцидент в столярных работах с клеевым пистолетом.
Проблема после школы с третьекурсницами.
Еще один случай рвоты в ванной.
Проблема перед школой с девочками четвертого года.
Отказ принять участие в ночном школьном объединительном ретрите. Они, блядь, издеваются?