Распутник

— Совершенно напрасно. Леди Би обожает скандалы больше всех. В особенности если они случаются в ее бальном зале.
Из холла раздался веселый смех, избавив Пенелопу от дальнейших объяснений. Майкл перегнулся через перила и посмотрел в холл.
— Юные леди Марбери, я полагаю?
Пенелопа изо всех сил старалась не смотреть на его разбитую губу. Честное слово, старалась.
Только у нее ничего не получалось.
— Они вернулись в город. — Она помолчала и добавила, не в силах скрыть язвительность: — Уверенные, что скоро найдут себе пару.
Борн снова взглянул на нее:
— На каток?
В его голосе прозвучало удивление.
— А ты не помнишь, как мы в детстве катались на озере? — Это вырвалось прежде, чем она успела прикусить себе язык.
Пенелопа круто повернулась и направилась к лестнице, не ожидая больше ничего от него услышать. Ему так хорошо удается молчание — она уже отказалась от надежды, что он когда-нибудь выскажется самостоятельно, без того, чтобы она его подтолкнула. А подталкивать ей уже надоело.
Поэтому раздавшийся за спиной голос Борна ее потряс.
— Пенелопа.
Она мгновенно обернулась.
— Да?
— Можно мне пойти с вами?
Пенелопа моргнула.
— Прошу прошения?
Он глубоко вздохнул.
— На каток. Можно пойти с вами?
Она прищурилась.
— Зачем? Надеешься, что если нас увидят рука об руку, скользящими на коньках по Серпентайну, газеты уделят леди и лорду Борнам несколько строчек?
Он провел рукой по темным кудрям.
— Я это заслужил.
Он не заставит ее почувствовать себя виноватой!
— Да, заслужил. И даже больше, чем это.
— Мне бы хотелось помириться с тобой.
Глаза Пенелопы округлились. А это еще что такое?
Опять пытается манипулировать ею и их будущим? На этот раз она не поддастся. Ее больше не одурачить, потому что она все понимает. Она устала от ноющей боли, возникающей в груди всякий раз, как он оказывается рядом — и когда он далеко, тоже. Устала от сражений, игр, фальши. Устала от разочарований. Она отвернулась и снова направилась к лестнице и ждущим внизу сестрам.
— Пенелопа.
Он остановил ее, назвав по имени — из его уст оно прозвучало так прелестно.
Пенелопа снова невольно обернулась.
— Да?
— Что это будет стоить? Чтобы пойти с вами? Назови свою цену. — Он помолчал. — Полдня, проведенные с женой, без призраков прошлого или будущего. Во что мне это обойдется?
Пенелопа ответила без промедления, серьезно и прямо:
— Не губи Томми. Не трогай его по крайней мере одну неделю.
Он согласился не сразу, и Пенелопа заставила себя снова повернуться к лестнице, разочарованная тем, что у нее нет вообще никакой власти над ним. Поставила ногу на первую ступеньку, и тут Филиппа ее заметила.
— Пенни! — воскликнула она. — И лорд Борн!
Пенелопа оглянулась на Майкла и прошептала:
— Совершенно не обязательно меня провожать. Заверяю тебя, я вполне в состоянии найти дорогу к парадной двери.
— По рукам, — негромко ответил он где-то у ее локтя. — Одна неделя.
Ее охватил восторг успеха, головокружительный и жаркий.
Они спустились до самого низа, а Пенелопа все еще не смогла ничего ответить, и тут на них набросилась Оливия:
— Вы читали сегодняшний «Скандальный листок»?
— Какая жалость — еще нет! — поддразнила ее Пенелопа, делая вид, что не замечает неуютной близости Майкла. — И что за искрометные сплетни вы там вычитали?
— Весь Лондон завидует вашему великолепному, невероятно романтичному браку! — воскликнула Оливия.
Потребовалось какое-то время, чтобы сказанное до нее дошло.
— А мы и не знали, что вы встретились на День святого Стефана, Пенелопа, — упрекнула ее Оливия. — Не знали даже, что лорд Борн приезжал на Рождество в Суррей!
Пиппа с очень серьезным видом встретилась взглядами с Пенелопой.
— Нет, мы не знали.
Пиппа вовсе не была дурочкой, но Пенелопа заставила себя улыбнуться.
— Прочти, Пиппа! — потребовала Оливия.
Самая младшая Марбери поправила на переносице очки и подняла газету.
— Конец января редко бывает, урожайным на сплетни, но в этом году у нас есть особенно заманчивая новость — возвращение маркиза Борна! — Она подняла глаза на Майкла. — Это вы, милорд.
— Подозреваю, он об этом знает, — заметила Оливия.
Не обращая внимания на сестру, Пиппа продолжила:
— Разумеется, наши проницательные читатели уже слышали, что маркиз нашел себе жену. — Пиппа посмотрела на Пенелопу, но прежде, чем успела что-то сказать, Оливия застонала и выхватила у нее из рук газету.
— Отлично. Я сама прочитаю. Говорят, лорд и леди Борн так поглощены друг другом, что их редко видят по отдельности. О, и восхитительное дополнение! Похоже, что лорд Борн не может оторвать от жены не только глаз... но и рук, и губ! Причем на людях! Как это чудесно!
— Последнее предложение — комментарий Оливии, — вставила Пиппа.
— ...и мы можем только надеяться, что появление завершающего дуэта барышень Марбери...
Филиппа поправила очки и сказала:
— Это мы.
— ...будет достаточно волнующим, чтобы мы не замерзли в эти холодные дни. Ну разве это не самая сладострастная статья на свете? — спросила Оливия, а Пенелопа с трудом подавила желание разорвать нелепую газетную статейку на мелкие кусочки. Ей даже в голову не приходило, что сестры тоже не знают правду.
Что их брак — подделка.
Борн обнял ее за талию. Сестры проводили взглядами его руку, то, как она скользнула, теплая и уверенная, по ее телу и улеглась на изгиб бедра так, словно тут ей самое место. Словно ему тут самое место.
Словно место Пенелопы рядом с ним.
Она отошла в сторону, и его рука соскользнула.
Пусть она согласилась врать половине христианского мира, но сестрам она врать не будет!
Пенелопа открыла рот, чтобы опровергнуть все, написанное в статье, и рассказать им правду.
И закрыла его.
А Майкл уже вел свои сладкие речи:
— Из-за появления этой статьи вам потребуется защита от наплыва кавалеров, которые наверняка сразу нахлынут.
— Вы должны пойти с нами! — воскликнула Оливия, и Пенелопе захотелось завизжать, так легко сестры играли ему на руку.
Его взгляд метнулся к ней, и ей отчаянно захотелось, чтобы он отказался, чтобы вспомнил, что она сказала ему наверху.
— Боюсь, я не смогу.
Пенелопе следовало бы обрадоваться, но когда дело касалось ее мужа, все слишком часто переворачивалось вверх ногами, и она вдруг поймала себя на том, что его уважительное отношение к ее просьбе так приятно ее удивило, что ей внезапно захотелось, чтобы он согласился. Разумеется, это просто смехотворно.
Мужчины все-таки страшно раздражают.
Особенно ее муж.
— О, пожалуйста, — настаивала Оливия, — будет так чудесно познакомиться наконец с нашим новым братом.
Пиппа тоже не промолчала:
— В самом деле. Вы поженились так быстро... мы просто не успели заново с вами познакомиться.
Взгляд Пенелопы метнулся к сестрам. Что-то тут не так. Пиппа знает. Просто не может не знать.
Борн снова покачал головой:
— Прошу прощения, леди, но у меня даже коньков нет.
— У нас есть лишняя пара в карете, — сказала Оливия. — Теперь у вас просто нет причин отказываться.
У Пенелопы мгновенно вспыхнули подозрения.
— Зачем это вам понадобилась лишняя пара коньков?
Оливия счастливо улыбнулась:
— Никогда не знаешь, когда встретишься с кем-то, кто тоже захочет покататься.
Пенелопа обратила удивленный взгляд на Майкла. Похоже, тот с трудом сдерживал ответную улыбку. Она вскинула бровь, когда он произнес:
— Превосходная мысль. Похоже, у меня просто нет другого выбора, как только стать вашей дуэньей. И признаюсь, я с радостью снова покатаюсь на коньках со своей женой. Мы не делали этого так давно!
Ложь.
Он не помнит, как они катались на коньках в детстве. Он фактически признался в этом там, наверху.
Пенелопа боялась, что не выдержит этой прогулки со всеми ними, когда он будет постоянно прикасаться к ней, спрашивать, как она себя чувствует, дразнить ее, искушать ее.