За что убивают Учителей
Черный перламутровый гребень мягко касается волос, и от этого проявления заботы Элирий вдруг чувствует желанное успокоение. Перламутр напоминает о милом сердцу море. Долг ученика служить ему и быть рядом – хоть что-то осталось незыблемым в новом незнакомом мире.
Дыхание делается глубже и размереннее.
– Эти пряди – не дивный тонкий шелк волос народа Лианора, и священная речь ли-ан прозвучит несовершенно из уст полукровки. Все это не может не оскорбить ваш дух. Но умерший юноша приятными чертами немного напоминал Учителя. Вам не придется слишком уж ломать чужое тело: сила вашего духа с легкостью исправит недостатки, вернет точеные черты лика Первородного. Потерпите совсем немного, пока лотосная кровь не созреет полностью.
Пальцы ловко сплетают широкую свободную косу, как вдруг, дрогнув, застывают…
Что-то изменилось. Произошло что-то важное. Элиар будто заметил нечто необыкновенное, выходящее из ряда вон, и, боясь ошибиться, приблизил лицо, чтобы рассмотреть внимательнее.
– Учитель не покинет нас, – со спокойным облегчением проговорил он наконец. – Зерна крови Первородных крепко проросли в новом теле. Верное свидетельство тому – серебряная нить в волосах. Это добрый знак. Красные бумажные фонари будут гореть в ваших покоях день и ночь, возвещая великий праздник.
Элирий немедленно вспомнил: серебро!
Серебро в волосах всегда отличало прямых потомков небожителей. Низшие народы поначалу принимали его за седину, но седина, напротив, не была свойственна воинственному народу Лианора: их волосы – яркий черный обсидиан, что никогда не теряет цвет. И в этих волосах с рождения сияло священное серебро – своеобразный знак качества, знак чистой крови высшей пробы.
И, так как этой самой крови высшей пробы, обладающей магической силой крови небожителей, в их жилах текло не так уж и много, то и серебряные нити можно было перечесть чуть не по пальцам: они появлялись в основном на висках. Чтобы заострить внимание на этой благословенной особенности на Лианоре принято было сплетать серебряные пряди в отдельные тонкие косицы. Со временем количество крови небожителей в жилах повелителей людей и вовсе стало стремиться к нулю, но гордость от обладания ею, вопреки этому, все возрастала.
Так и пал однажды великий Лианор, погребенный холодной морской водой и собственной непомерной гордыней.
– Память об ушедшем, о покинувшем этот мир не иссякает с годами, если он достоин памяти. Память о вас живет. И в этой схватке жизни и смерти… жизнь должна победить.
Пальцы ученика замерли, держа прядь его волос, будто святыню, будто явившуюся из небытия давно утерянную реликвию, обладающую чудодейственной силой.
– Хорошо. Теперь и всегда все будет хорошо.
В следующий миг Элиар склонился и молча запечатлел на серебряных волосах поцелуй – чистый поцелуй преданности, подобный тому, который оставляют священнослужители на краю одежд своего верховного жреца.
Печатью такого церемониального поцелуя всегда скреплялись данные клятвы верности.
– С Днем рождения, Учитель.
* * *Эпоха Красного Солнца. Год 274.
Сезон летнего солнцестояния
Пышно цветут степные ирисы
Великие степи. Халдор
*черной тушью*
То был долгий день середины лета.
Он выдался особенно жарким: постепенно стихали бушевавшие весной порывистые ветры, и сухой воздух, успокоившись, недвижным маревом стоял перед глазами. Всюду разносились запахи буйно цветущих кустарников и нежный, еле различимый, – жимолости, а высоко в небе безмятежно парили птицы. Травы отдавали сладковатым и пряным: ароматы смешивались и стелились под ногами так густо, что хотелось с головой окунуться в их манящее тепло.
Полуденное солнце уже набрало силу, и ослепительное сияние заливало Великие степи до краев, как гигантскую глиняную чашу. Иссушенная степная земля отдавала дымной горечью; степи полнились пением насекомых: несмолкающий звон поднимался над нагретыми камнями и пылью. Это был благословенный сезон самых длинных дней и самых коротких ночей.
Высокими кострами полыхало лето.
Однако, несмотря на царящую вокруг сонную атмосферу благодати, то был дрянной день.
Худший день в его жизни.
Жара не мешала Райару привычно упражняться в искусстве боя, с удовольствием перенимая опыт старших товарищей, как вдруг во временном лагере кочевников нежданными гостями объявились чужаки. Красный цвет их одежд, щедро разбавленный белым, был печально известен на Материке и запрещен для ношения всем, кроме Карателей – элитных бойцов Красного ордена Ром-Белиата.
Испокон веку появление их не сулило ровным счетом ничего хорошего, и соплеменники ощутимо напряглись, побросав свои повседневные дела. Однако, несмотря на дурную славу, мирных посланцев Запретного города чревато принимать без должного уважения, а потому им оказали почести, надо сказать, намного превосходящие законы южного гостеприимства, и без того не свойственного свирепому племени Халдора – Степным Волкам. Сам вождь вышел навстречу посольству.
Среди незваных визитеров особенно явственно выделялся один: наверняка именно его и сопровождали Каратели. Райар настороженно покачал головой. Какое роскошество – использовать дюжину непревзойденных орденских воинов в качестве личной охраны! Или свиты? Важная птица, как ни посмотри. Вон и жеребец у него – грациозный, будто из фарфора, редкой вороной масти с серебристо-белой гривой и хвостом.
Горделивый скакун почти парил над землей; в алом шелковом седле статный всадник не шевелился, сидел как влитой, походя на древнюю конную статую. Великолепный, будто высеченный из черного камня, жеребец остановился и застыл в эффектной позе, но в том мастерстве была заслуга не чужеземца, а самого племенного животного. Да, пришелец прекрасно держался в седле, но наметанный глаз Райара различил, что ездить верхом все же не слишком привычно для него. Сразу видно: из господ, предпочитающих передвигаться с комфортом, в экипажах или носилках.
Мальчишка пренебрежительно фыркнул: воистину, такому подойдет только тщательно выезженный конь, а если вдруг понесет – неопытный всадник не сумеет справиться с ним.
Райар же, как и всякий кочевник, мог показать чудеса выездки. Жеребец должен чувствовать малейшее желание всадника – это не пустая прихоть, в бою от этого порой зависит жизнь. Как и все степняки, Райар был страстным любителем лошадей и знал толк в благородных животных. С детства он решительно не доверял людям, которые не любят лошадей: определенно, была в них какая-то гнильца, неискоренимый душевный изъян. Только полные ничтожества могли не замечать их верности и бескорыстной привязанности. Для кочевника боевой конь был первый друг и компаньон, а для этого… гостя… – так, средство передвижения.
И, как будто пышного эскорта и дорогостоящего жеребца было недостаточно, одежды незнакомца также приковывали к себе всеобщее внимание. Окинув их взглядом, Райар только присвистнул. Насыщенный темно-багряный оттенок поистине редко доводилось увидеть так далеко от стен Ром-Белиата. Цвет красной вишни! Статусный цвет, дозволенный для ношения только высшим иерархам храма Закатного Солнца.
При священнослужителе не было заметно никакого оружия, лишь на бедре угрожающе покачивалась примечательного вида плеть: казалось, в ней заперто злое пламя.
Хвост Феникса – знаменитое духовное оружие Красного жреца!
Неужто это и вправду Красный жрец собственной персоной?.. Тот мог позволить себе не носить меча. Заинтригованный донельзя, Райар влез повыше на ограждения тренировочного круга и всмотрелся внимательнее.
Облик чужеземца поразил его. Строгий лик своей надменностью напоминал вырезанных из камня языческих идолов степных народов, жестоких каменных богов. Прибывший держал себя с достоинством высокорожденного аристократа, а если кому-то, чтобы понять это, не хватало безупречных манер, макушку венчала причудливой формы заколка с красной яшмой.