Серая мышь для королевы

И никакого «до свидания» там или «прощай». Каблучки зацокали, удаляясь. А Кирилл вернулся в класс.
Все, конечно, замерли при его появлении, начали буравить любопытными взглядами, будто ждали, что сейчас он остановится у доски и сделает доклад со всеми подробностями. Даже историчка не осталась безучастной, съязвила:
– Что, Успенский? Все проблемы благополучно разрешились?
– Конечно, – улыбнулся Кирилл и прошел на место.
Не успел сесть, как сосед по парте Димон Широков ткнул в бок и зашептал:
– Кир! А кто это был-то? Почему я не знаю?
Шепот вышел не очень, какой-то чересчур громкий, его было слышно даже в дальнем уголке класса. Поэтому первой на него откликнулась историчка:
– Широков, потерпи! – сочувственно попросила она. – До перемены пять минут осталось.
На перемене пришлось отчитываться не только перед Широким. Вокруг Кирилла собрались почти все парни:
– Кир! Потрясная девочка! Где ты такую подцепил?
Даже в безвкусном наряде и с идиотскими ужимками Булатова произвела впечатление.
– Нравится? – снисходительно ухмыльнулся Кирилл, забыв, что точно такой же вопрос несколько минут назад задала ему Катя.
Дальше следовало равнодушно предложить: «Хочешь, познакомлю?» – или бросить цинично и высокомерно: «Так и быть, уступаю!» Но почему-то не получилось.
– Это новая Маринкина одноклассница.
– Маринкина? Лавренковой, что ли? Эффектная штучка.
Димон мечтательно закатил глаза:
– А у Маринки в классе еще такие есть?
– Откуда я знаю? – непонятно отчего раздражаясь, буркнул Кирилл. – Я остальных не видел.
– А зачем она приходила? – сунулся с вопросом кто-то еще.
– Соскучилась, – почти огрызнулся Кирилл.
– С чего бы это? – всплыла чья-то скабрезная улыбка.
– Кир! – опять встрял Димон. – Так ты с ней встречаешься или как?
Соврать или сказать правду?
А собственно, почему он должен встречаться с девчонкой только потому, что она такая смазливая?
– Или как.
– Ну ты, Кир, и ло-ох!
 
Марина
 
Марина и Катя вышли из школы вместе, все еще взмыленные после физкультуры. Лазали по канату.
Если честно, большинство только пыталось лазать. В основном девчонки висели в самом низу, намертво вцепившись в веревку руками и беспомощно суча ногами. А физрук взирал на все это безобразие с трагическим выражением и прикидывал: может, после школы зайти в зоомагазин? Купить крысу покрупнее и попротивнее, посадить ее в карман и во время урока иногда вытаскивать с истошным воплем: «Мышь! Гигантская дикая мышь!»
Ну как еще научить старшеклассниц забираться вверх по канату? Хорошо, что хоть изредка попадаются такие, как Булатова, – спортивные, тренированные.
– Катя, ну покажи одноклассницам, как это делается, – умолял физрук.
И Кате пришлось демонстративно забраться и спуститься несколько раз. Не подряд, конечно, иначе и она не справилась бы.
Марина, подстегиваемая чувством солидарности и безутешными причитаниями физрука, поднялась до середины каната. Не иначе, чудо помогло. И больше не приближалась к снаряду. Ну его! И хорошо, что физкультура последним уроком.
– Пить хочется, – спустившись со школьного крыльца, сдержанно пожаловалась Катя.
Девушки заглянули в ближайший магазин. Катя взяла себе бутылку минералки и пошла к кассе – из четырех работала только одна, и к ней выстроилась очередь.
Катя встала следом за бабушкой, совсем старенькой и такой классической – в платочке, каком-то древнем пальто с вытертым меховым воротником. Подошла ее очередь, и бабушка принялась медленно выкладывать покупки из решетчатой корзинки на ленту транспортера. Худые морщинистые руки старушки мелко дрожали от возраста.
Марина рассеянно следила, как кассирша пробивает бутылку растительного масла, батон, упаковку чая, банку дешевых мясных консервов, две пачки макарон и шоколадку. Сканер попискивал, считывая штрих-коды, наконец на табло загорелась финальная сумма. Бабушка открыла давно приготовленный кошелек, тоже совсем старый, Марина сто лет уже таких не видела. Он был похож на малюсенькую сумочку и застегивался с помощью двух металлических шариков на скрещивающихся стебельках.
Бабушка высыпала содержимое кошелька на подставку: бумажные купюры и металлическую мелочь. Кассирша торопливо пересчитала деньги, сочувственно сообщила:
– Тут не хватает. – И предложила: – Может, что-нибудь отложить?
Она сверилась со списком продуктов на мониторе, быстро высчитала нужную сумму и выбрала из жалкой груды пробитых товаров одну пачку макарон и шоколадку.
– Вот, решайте. Либо это убираем, либо это.
Кассирша положила отобранные продукты перед бабушкой. Та молчала. Конечно, разумнее было бы оставить вторую пачку макарон, от них больше толку. Но бабушка не торопилась с выбором. Она смотрела на шоколадку.
Очередь недовольно зашевелилась.
– А сколько не хватает? – неожиданно поинтересовалась Катя.
– Тридцать два рубля с мелочью, – ответила кассирша и посмотрела удивленно.
Катя окинула быстрым взглядом стоящий возле кассы стеллаж с жевательными резинками, чупа-чупсами и прочими сладостями, прихватила с полочки шоколадный батончик с начинкой, положила его прямо на пачку макарон, придвинула поближе к кассе вместе с шоколадкой и протянула кассирше свою единственную купюру в пятьдесят рублей.
– Вот! Так хватит? А это не надо.
Она отложила в сторону бутылку с минералкой и быстро вышла из магазина. Никто даже не успел ничего сказать. Марина только на секунду замешкалась и рванула следом.
 
Катя
 
Катя вышла из подъезда и сразу увидела Кирилла.
Ну надо же! Не забыл. Не проспал. Неужели решил все-таки поучаствовать? Ненормальный. Вот привязался.
– И зачем ты явился?
– Я же обещал.
Мама обрадовалась, папа, конечно, похвалил, Сашка оценил. И никто не догадался поступить разумно. Сказать: «А не катился бы ты, Кирюша, отсюда подальше! Для собственного же блага».
Какой же нормальный человек, планируя бегать по лесу осенним непогожим днем, не возьмет с собой сменной одежды и обуви?
Успенский явился налегке. Хорошо хоть в кроссовках и спортивном костюме.
Уселись в машину. Как всегда, родители впереди, дети сзади. Кирилл – через одну дверь, Катя и Сашка – через другую.
Катя нарочно запустила брата первым, чтобы он оказался между ней и Успенским. Забралась сама, отвернулась к окну и молчала всю дорогу.
Соревнования проходили в большом лесопарке. Катя никогда раньше здесь не была. Но возле старта привычно стояли две большие синие палатки, в одной из них регистрировали участников, выдавали карты, номера и чипы.
– Сегодня ориентирование по выбору, – объяснил папа, пока мама пришпиливала всем номера булавками. – Саше надо найти восемь КП. Кате и Кириллу – десять. Только первым обязательно тридцать второй, а последним – сотый.
Катя не столько слушала папу – правила она и без него знала, – сколько наблюдала за Успенским. Как он обалдело вслушивался в слова «чип», «КП» и даже в цифры. Как изумленно пялился на дедушку, который увлеченно разминался перед линией старта; видимо, прикидывал: относится он к группе «М-сто» или пока только «М-девяносто»? Как пытался определить на глаз количество собравшихся. А может, даже подсчитывал, но сбился где-то в районе второй сотни. Кате хотелось засмеяться. Громко и злорадно.
Кирилл украдкой вздохнул, недоуменно уставился на выданную ему карту, потом осторожно придвинулся к Кате и спросил шепотом:
– А что такое «КП»?
– Контрольный пункт, – моментально расшифровала та и пояснила: – Они на карте кружочками обозначены. У каждого свой номер. – Она ткнула пальцем в бумагу: – Вот тридцать второй, вот сотый. На них надо обязательно отметиться. Остальные восемь – любые, какие найдешь. Понял?
Кирилл произнес в ответ что-то нечленораздельное.
Теперь уже Катя вздохнула. Может, поручить Успенского Сашке? Пусть он рассказывает. Но брат уже стоял на старте, дожидался своей очереди. Поэтому пришлось говорить самой: