Хвостатое (не)счастье для парня с Венеры (СИ)

Зелёный отсек встретил меня недовольным шуршанием листьев. От одних горшков тянуло сыростью, другие ящики явно излишне высохли. Вздохнув, я надела перчатки и приступила к работе. Марус уговаривал меня взять ещё выходные, даже капитан предложил, но у меня были личные причины, чтобы спрятаться ото всех среди веток и сорняков.
Меня потряхивало в присутствии любого, кого можно назвать мужчиной. Даже от капитана, несмотря на его зубастую пасть и обрубок толстого хвоста!
И если в большинстве случаев реакцию организма легко можно было взять под контроль, то рядом с Марусом меня накрывало до звёздочек перед глазами.
Я пробовала принимать холодный душ. Регулярно помогала сама себе сбросить напряжение руками. Но результат держался недолго – до очередного мужчины в пределах видимости.
На моём настроении это, конечно, отразилось не в лучшую сторону. Ти-Лания всё чаще на меня обижалась, даже пару раз назвала «злой мамой». И я решила, что если буду реже видеть мужчин, то будет меньше поводов для раздражения. Нам всего-навсего нужно дотерпеть пару недель до нашей остановки!
Пока Ти-Лания болела, я отвлекала себя от тяжёлых мыслей, изучая информацию про Венеру и планеты Союза. Даже отправила резюме, откликнувшись на вакансии садовников. И если на Венере мне вежливо отказали, сославшись на то, что условия работы не подходят для женщин, то в Союзе мне пришли сразу три отклика. Меня берут специалистом по уходу за растениями!
Такое будущее мне нравилось, казалось надёжным. Что притяжение чуть больше, чем советовал врач, так это была его личная рекомендация, не строгий запрет. И я очень надеялась, что Ти-Лания сможет ходить в местную школу – там выделяли места для всех приезжих, чтобы дети не болтались беспризорниками, пока родители работают.
Пока я в сотый раз прокручивала в голове эти новости, руки сами собой обрывали сорняки и сухие листья. Я мурлыкала себе под нос детскую песенку, помахивая хвостом в такт. Поймала себя на том, что в теле появляется знакомое томление, я невольно выгибаю спину, хочется прикусить губу. И тут кисточка хвоста что-то задела за моей спиной, чего там не было ещё минуту назад. И даже больше – мой хвост нагло пощупали!
С шипением я развернулась, уставилась на Кирана. От синяка ничего не осталось, лёгкая щетина добавляла ему привлекательности.
– Я пришёл спросить, нужна ли тебе помощь, – пожал он плечами так, словно не трогал только что мой хвост.
– С-сама справлюсь! Не мешай! – огрызнулась я и отвернулась.
Перед глазами встали картинки из моего сна, и как я среди ночи относила ему аппарат, а слегка помятый Киран в тот момент казался вполне нормальным.
– Почему ты вернулась к работе? Кэп тебя освободил, он при мне подписывал на тебя документы.
Мужчина стоял рядом. Слишком близко, я могла бы до него дотронуться, есть бы чуть-чуть отклонилась назад. Его запах будоражил, я точно знала, что в последний раз Киран был в душе вчера вечером, а утром уже успел позаниматься. Я едва не застонала, когда он сделал ещё шаг ближе, внизу живота скрутился болезненный ком.
– Тебе нужны деньги? Я готов помочь, вовсе не обязательно тут торчать каждый день, в духоте и сырости. Ты могла бы попросить кого-нибудь побыть с Ти-Ланией, и я показал бы тебе зал отдыха, или посидели бы вдвоём в большой кают-кампании…
– Пошёл вон! – рявкнула я, резко разворачиваясь.
Что он вообще понимает! Как я могу показаться в общих комнатах! И Ти-Лания, даже уходя на работу, я чувствую себя виноватой, а уж пойти развлекаться, пока она там одна, без меня, и вовсе немыслимо!
Я вдохнула сквозь сжатые зубы. Когда он наконец-то уйдёт!
– Я думал, ты согласилась забыть мою ошибку. Прости, если был не прав. Всего хорошего, – окинув меня недовольным взглядом и задержавшись на расстёгнутой куртке больше, чем нужно, Киран развернулся и вышел из отсека.
Космос безграничный, как мне продержаться ещё две недели?
Я сбегала на работу, оставляя довольную таким поворотом Ти-Ланию в малой кают-кампании. Растения встречали меня тишиной, отчего-то я была уверена, чувствовала, что они мне рады. И до самого вечера я полола, удобряла, рыхлила, протирала листочки мягкой тканью, опыляла и опрыскивала.
 
Усталость позволяла заглушить неприятные ощущения в теле. Это было не желание, нет. Мышцы тянуло, волнами накатывали жар и холод, хотелось то ломать всё округ, то забиться в уголок и тихонько плакать.
Я не могла себе этого позволить. Предложение врача стало казаться всё более логичным, но вчера вечером я отобрала у Ти-Лании пару уже подвявших синих ягодок – и где только она их нашла? А до этого пришлось возвращать завтрак, в котором было прозрачный ждем. Вот только пах он подозрительно, и я точно знала, что его готовят из плодов с твёрдой синей шкуркой.
На четвёртый день вечером я остановилась перед дверь каюты и поняла, что не могу себя заставить зайти внутрь. Ти-Лания уже там, смотрит мультики про осьминогов, которые ей так полюбились. Мне написали с кухни, что накормили малышку обычной сладкой кашей и проводили в комнату.
А у меня сердце стучит так, словно я только что бежала марафон. По спине бегут мурашки, руки подрагивают, воздуха не хватает, тянет внизу живота. Я оперлась ркуами о стену, прислонилась к прохладной поверхности лбом. Сейчас, немного успокоюсь, и зайду внутрь.
– Ли-Син, ты в порядке?
Марус. Стоит в сторонке, близко не подходит после того, как в медотсеке я на него нарычала и запретила приближаться.
– Я могу что-то для тебя сделать?
Да! Убраться подальше! Но вслух я этого не сказала, покачала головой, считая глубокие вздохи. Ну почему он не уходит!
– Я не знаю, что тебе известно про Венеру. Но мне важно, чтобы ты понимала. Ты можешь делать со мной, что угодно. Можешь целовать, отходить плёткой, переспать, а потом выставить из моей собственной каюты. И я послушаюсь. Ты мне ничем не обязана, и это нормально, если ты не захочешь видеть меня рядом, потому что я чем-то тебе не угодил. Никаких обязательств с твоей стороны, никакого замужества.
Что? Какая плётка? При чём здесь переспать и замужество? От неожиданности я ненадолго пришла в себя и посмотрела на Маруса.
В его глазах плескалось золото, взгляд казался больным. И я вдруг поняла.
– Ты чувствуешь это постоянно? – ахнула я, отлипая от стены.
Он пожал плечами, чуть склонил голову. Мы молча смотрели друг на друга, словно могли так о чём-то договориться.
Я беспомощно обернулась на каюту.
– Я могу настроить дверь, чтобы тебе на браслет приходило уведомление о попытке выйти. Ты сможешь дистанционно открыть или запереть замок. И я попрошу Рошана подключить камеру и вывести тебе на вирт-панель изображение, чтобы ты могла следить за Ти-Ланией, даже когда на работе.
Внутри потеплело от такой заботы. Марус просто понял мои сомнения и решил проблему, хотя я ещё ничего не сказала. И как он вообще может думать, если его накрывает гормонами, как и меня? Неужели за такое время уже привык? Сомневаюсь, что с этим можно смириться.
Я отшатнулась, когда Марус подошёл к двери каюты. Он что-то нажал в настройках панели управления, попросил приложить браслет и вежливо отошёл, чтобы я могла спокойно приблизиться. Браслет тихо пикнул, я попробовала с него запереть и разблокировать дверь каюты – всё работало отлично.
Я обернулась к Марусу, несмело улыбнулась. Он вежливо кивнул, грустно улыбнулся в ответ. Я прерывисто вздохнула, ощущая, как дрожь становится сильнее. Ну почему я так на него реагирую!
И нужно ли терпеть, если мы можем помочь друг другу?
– Пошли к тебе, – то ли попросила, то ли приказала я, удивляясь собственной смелости.
Во взгляде Маруса появилось что-то новое, смесь надежды с недоверием, он молча кивнул, развернулся и пошёл рядом. Очень близко, так, что я могла ощутить свежий цитрусовый аромат его геля для душа, неповторимый запах тела и приглушённый аромат желания, словно мужчина давно привык с ним бороться.