Навсегда с ним

Землевладелец. Благородный человек. Даже сейчас от этих слов брата у Гастона перехватывало горло. Никогда уже Жерару не узнать, как он получил замок в собственность, как жульнически выиграл турнир, подсыпав отравы противнику. После этого не составило труда сбить беднягу с лошади и завладеть замком в качестве приза.
По сути, он украл замок.
Но Жерар не задавал вопросов. Он только настоял тогда, чтобы брат принял его дар и разбил абрикосовый сад. Гастон согласился, надеясь в душе, что деревца не приживутся.
Но они почему-то принялись. И стали расти. Становились с каждым годом все выше и выше.
Два года назад он наконец сдался и стал как следует за ними ухаживать. Не потому, конечно, что находил это занятие благородным, а просто потому, что любил сладкое. А зимой сушеные абрикосы…
— Гастон!
Женский крик пронзил его как нож. Нож, воткнутый в спину.
Он не повернулся, чтобы взглянуть на нее.
— Не очень умно с вашей стороны, чтобы нас видели вместе, дорогая супруга.
— Этьен сказал, где найти вас, — объяснила Селина, подойдя ближе. — Я знаю, вы не поверите…
— Вы правы, Кристиана. Я больше не поверю ни единому вашему слову. Скажите, к какому решению вы с Турелем пришли? Яд? Ведь очень легко подмешать отраву в одно из ваших необычных блюд. Или что-то менее трусливое? Например, полоснуть меня ночью бритвой по горлу. Нет, это не годится. Нельзя представить несчастным случаем. А если подрезать подпругу у седла?
Он повернулся на каблуках и посмотрел на нее с таким отвращением, что она сделала шаг назад и едва не упала.
— Но разумеется, — холодно продолжал он, — это бесполезно, пока вы не затащите меня в свою постель. Поэтому совсем не важно, какой способ убийства вы придумали. Ваш план никогда не осуществится.
Она вышла из помещения без накидки и теперь, дрожа от холода, молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Потом сказала то, что он меньше всего от нее ожидал:
— Да, Гастон. Именно этого он потребовал от меня. Он хочет, чтобы я соблазнила вас.
— Что такое, дорогая супруга? — произнес он с нескрываемой издевкой. Казалось, само слово было ему ненавистно, не говоря уже о том, что за ним стояло. — Вы хотите сказать, что стали относиться ко мне с такой симпатией, что не в состоянии следовать советам своего господина?
— Да, — сказала она с таким чувством, что Гастон потерял дар речи. — Именно это я хотела сказать, — продолжала она. — Я знаю, вы никогда не поверите мне, но я, как и говорила раньше, Селина Фонтен из будущего. Но поскольку Турель тоже принял меня за Кристиану, мне удалось выяснить кое-что из его намерений.
— И вы сразу побежали ко мне поделиться? — с усмешкой спросил Гастон.
— Все было спланировано точно, как вы предполагали. — Селина никак не реагировала на его сарказм. — Он приказал мне соблазнить вас и подтвердить наш брак. Тогда я бы наследовала все, когда… когда вы… — Ее голос дрогнул, и она неожиданно шагнула к нему. — Он собирается убить вас, Гастон!
— Какой сюрприз!
— Прекратите ерничать! Послушайте меня. Мне не удалось заставить его рассказать, как он хочет с вами расправиться. Но он гарантировал, что мы с ним будем вне подозрений и король не догадается, что Турель нарушил его приказ. Вы должны уехать, пока с вами не случилось чего-то ужасного.
Сердце Гастона билось так сильно, что он слышал его удары. Она говорила так искренне, будто в самом деле заботилась о его судьбе, будто…
Нет, больше он не попадет в паутину ее лжи! Он тряхнул головой, сам удивляясь своей легковерности.
— Вы ждете, что я приму на веру ваши россказни?
— Мне безразлично, как вы отнесетесь к моим словам. Вы должны остаться в живых. Бегите отсюда! Бегите от меня! Бегите куда угодно! Пока он не откажется от своего гнусного плана.
По ее щекам текли слезы. Гастона передернуло от презрения к самому себе: она опять разжалобила его, ему хотелось укрыть ее, защитить. Он содрогнулся и от ненависти к врагу, которого не остановил даже приказ короля.
Благородный герцог придумал способ убить его и остаться вне подозрений. Именно этого Гастон от него и ожидал.
Но чтобы добиться желаемого, Турель должен убить и Кристиану.
Трудно будет обвинить Туреля в убийстве, если его обожаемая воспитанница погибнет вместе с мужем. Тогда у него на пути не будут стоять ни последний мужчина из рода де Вареннов, ни его вдова. Турель станет наследником земель Гастона и благодаря их браку, и благодаря своим правам по материнской линии.
Эти мысли вихрем проносились в голове Гастона. Он с трудом сдержался, чтобы не броситься к жене, не заключить ее в объятия, не спрятать на своей груди.
— Кристиана, как…
— Селина.
— Кристиана, — упрямо повторил Гастон, — как Турелю удалось уговорить вас участвовать в заговоре против меня? Вы настолько преданны ему… или он заставил вас силой? Он угрожал вам?
— Сейчас нет времени обсуждать эти вопросы, — покачала она головой. — Это не имеет никакого значения. Он собирается убить вас. Вы должны уехать, и я…
— Это имеет значение, — твердо сказал Гастон. — Расскажите мне.
— Как ужасно в вашем веке относятся к женщине! Неужели вы не понимаете, насколько это унизительно?
Он подошел к девушке и рукой в перчатке взял ее за подбородок:
— Не пытайтесь уйти от ответа. Турель угрожал вам?
Селина вздрогнула от прикосновения и, резко повернувшись, вырвалась.
— Он говорил что-то о мавританских купцах и о пустынях, — ответила она раздраженно.
Гастона захлестнула ярость. Вот, значит, что придумал Турель, чтобы держать девчонку на привязи. Обещал продать ее работорговцам! Подумать только: герцог, называющий его Черным Сердцем, готовил чудовищную участь для своей подопечной, невинной послушницы!
Кто бы ни была эта стоящая перед ним женщина, что бы ни пыталась ему доказать, он был уверен — она не переступала порога монастыря. Но все монахини признавали в ней Кристиану. И Турель тоже. А ведь они давно знали ее…
Черт возьми, не важно, кто она — Кристиана или нет, лгунья или нет, невинное дитя или нет, — он, Гастон, должен спасти ее. Он не бросит ее здесь, не оставит одну. Они уедут вместе! И главным в его решении будет не приказ короля и даже не угроза Туреля продать ее в рабство.
Он сделает это потому, что испытывает к ней непонятную и неуместную симпатию, нежное и невыразимое словами чувство, от которого не в силах избавиться.
Это чувство вызывало у него досаду и приводило в ярость, доказывая, как он слаб.
Нет, он не повторит ошибок своего брата, не позволит себе стать слабым из-за женщины.
— Завтра мы уедем, — неожиданно сказал он.
— Мы? — переспросила она, вскидывая на него глаза. — Но я не могу никуда ехать. Я должна остаться здесь. Мне нужно…
— Остаться рядом с Турелем? — закончил он за нее. — Нет, Кристиана, я не позволю вам остаться и продолжать плести коварные замыслы. Я увезу вас как можно дальше от вашего господина.
— Вы слишком рискуете, беря меня с собой! — взорвалась она, доведенная до бешенства его тупым упрямством. — Не боитесь, что я снова постараюсь затащить вас к себе в постель? Вам лучше уехать без меня. Разумнее оставить меня в замке.
Пожалуй, но Гастон знал, что не примет в расчет ни здравый смысл, ни железную логику, никакие резоны, раз речь идет о ее безопасности.
— Мы уедем завтра, как только подготовим припасы. — Он посмотрел на нее и усмехнулся: — И не думайте, что это облегчит вашу задачу. Вам больше не удастся увлечь меня своими баснями. И своими женскими прелестями.