Спорим, это мальчик!
Теренс Блэкер
Спорим, это мальчик!
Если бы эта история была одной из песен группы «Дорз», то какой?
«Странные дни»?
«Корабль дураков»?
«Не спеши»?
Нет, наверное, все-таки «Пляска дикарей»…
1
Мэтью Бертон
Главное дело — все время держите в уме картинку, как выглядел Сэм Лопес, когда он в первый раз появился в нашем доме. Дальше пойдут картинки покрасивее: Сэм с волосами, зачесанными в хвостик; Сэм на школьном дворе обучает Елену с подружками американскому футболу; Сэм поет в своем драгоценном девчачьем ансамбле; Сэм — главная милашка в классе.
Но вы, пожалуйста, помните: вот он какой — настоящий, взаправдашний Сэм Лопес.
Он стоял на пороге с обшарпанным походным рюкзачком на плече, в куртке размера на три больше, чем нужно, в мешковатых джинсах, которые волочились по полу. Лицо — бледное пятно за занавеской длинных, до плеч, прямых волос.
— Привет, Мэтью. — За спиной у него стояла моя мама с таким знакомым выражением лица, которое означает: «Спокойно, только без паники!» — Это и есть твой знаменитый кузен Сэм.
Я что-то буркнул в ответ. Кузен прошел в дом, отпихнув меня в сторону, причем я успел заметить две вещи: а) что он очень маленького роста и б) что он уже довольно давно не мылся.
— Дай-ка я возьму твою куртку, Сэм, — сказал мой папа, который все это время топтался позади меня в прихожей, но гость и его проигнорировал и потопал прямиком на кухню.
Когда мы пришли туда вслед за ним, он стоял и озирался по сторонам, только что не принюхивался, точно какая-нибудь крыса.
— Значит, тут мне теперь придется жить. — Голос у него был сиплый, но удивительно высокий.
Однажды, когда моя мама рассказывала что-то про тетю Гэлакси, Сэмову маму, она назвала Сэма «несчастьем». Я тогда не понял, к чему это она, зато теперь, в кухне, мне это стало совершенно ясно.
Несчастье и есть, несчастье в человеческом облике, неотвратимо надвигающееся несчастье.
Миссис Бертон
Никогда в жизни я не была так рада снова оказаться дома. Я чуть не расплакалась, когда увидела, как Мэтью старается сделать вид, будто рад приезду своего американского кузена, а милый Дэвид улыбается самой любезной, приветливой улыбкой.
Поездка была ужасна. Похороны, встреча с адвокатом, обратный перелет через Атлантику в сопровождении угрюмого подростка, только что перенесшего тяжелую психологическую травму. Я понимала, что с Сэмом придется нелегко, но, по крайней мере, я снова была дома, со своей любимой маленькой семьей. Вместе мы справимся.
Мэтью
Всего неделю назад жизнь была такой простой! Летние каникулы только-только начинались. За долгий учебный год я совсем очумел и теперь предвкушал, как буду валяться по утрам в постели, целый день гулять с ребятами, а по вечерам лениться у телевизора.
И вдруг — здрасьте вам, известие из Америки. Мамина младшая сестра Гэлакси попала в крупную аварию. Сначала нам сообщили, что состояние тяжелое, потом — что она в коме, потом — что она умерла. Мама полетела на похороны.
В принципе, я должен бы горевать по бедной тетушке, но я же никогда ее не видел. Родители говорили о ней очень редко и немного смущенно, вроде как в шутку. По сути, она не занимала ровно никакого места в моей жизни. Судя по тому, что я о ней слышал, Гэлакси была с ба-альшими причудами.
Миссис Бертон
Моя сестра Гейл превратилась в Гэлакси во время церемонии «повторного рождения» на фестивале в Гластонбери. Ей тогда было восемнадцать лет. Она всегда стремилась быть не такой, как все.
Года два спустя она отправилась на каникулы в Америку с компанией длинноволосых приятелей. Приятели вернулись, а она осталась, связавшись с Тодом Стрейнджем, лидер-гитаристом весьма неприятной группы металлистов под названием «666».
После этого мы с Гэлакси довольно долго не общались. Уже после моего замужества, незадолго до рождения Мэтью, она прислала мне открытку, в которой объявляла, что Тод уже в прошлом, теперь она встречается с парнем по имени Тони Лопес. Он владелец ночного клуба. А еще — попробуй угадать! Она ждет ребенка.
Вот так у нас обеих почти одновременно началась семейная жизнь: у меня — в уютном доме в пригороде Лондона, у «тети» Гэлакси (ведь она теперь стала тетей!) — в трейлере, носившемся по всей Америке. Время от времени от нее приходили открытки с обрывками новостей и фотографиями ее сына Сэма. Еще через два года она сообщила, что Тони Лопес ушел из дома, как она выразилась, «чтобы повидать мир и обрести себя». Позднее мы узнали, что он в тюрьме.
Все эти годы мы с сестрой поддерживали между собой связь, но, если уж говорить правду, у нас осталось очень мало общего. Гэлакси жила у себя на Западном побережье Америки и, насколько мы понимали, в довольно сомнительном окружении, а мы жили спокойной, трудовой жизнью в Лондоне.
И тут это ужасное, оглушительное известие!
Я так горевала, что даже сама удивилась. В детстве мы с сестрой не были особенно близки, а когда она выросла такой странной, безответственной, ни в чем не похожей на меня, то стала казаться мне какой-то незнакомкой, которая по чистой случайности родилась в той же семье, что и я.
А теперь я вдруг поняла, что мне будет не хватать сестры со всеми ее причудами. В самолете, по дороге на похороны, мне представлялась не Гэлакси, рок-фанатка с подозрительными приятелями, а маленькая Гейл, которая никак не могла приноровиться к окружающему миру, но считала, что это проблемы вовсе не ее, а окружающего мира. У меня замечательная, дружная семья, и все-таки без этой девочки мне было одиноко.
В Сан-Диего, где она жила в последнее время, меня встретил человек по имени Джеб Дурковиц, который оказался адвокатом Гейл. Он объяснил мне, что возникла непростая ситуация. Сэм, которому только-только исполнилось тринадцать, остался совершенно один на свете. В письме к Дурковицу Гэлакси ясно дала понять: случись с ней что-нибудь, семья Бертон должна о нем позаботиться.
Бедная моя Гейл, бедная Гэлакси! Даже и в смерти она не утратила своего таланта осложнять людям жизнь.
Мэтью
От моего двоюродного братца воняло, но ему это явно было по барабану. Можно подумать, этой вонью он с самого начала давал понять, что его не волнует мнение окружающих.
Он сгорбился на кухонной табуретке и уставился на своих новых родственников темными блестящими глазками-пуговицами.
— Во как, — протянул он. — Мистер и миссис Дэвид Бертон. У себя дома. А также их единственный сыночек Мэтью.
Мне показалось, что его американская речь врастяжку звучит что-то уж слишком презрительно для мальчика в его возрасте.
Я покосился на родителей. Я ждал, что они его одернут, но они стояли себе как ни в чем не бывало и дружно улыбались этому лохматому идиоту, как будто в жизни не видели такого очаровательного ребенка.
В конце концов папа обратился ко мне:
— Может быть, Сэм захочет выпить сока из холодильника.
— Сок — это отстой, — сказал Сэм.
Папа улыбнулся.
— Не стану спорить, — примирительно сказал он.
Очень скоро выяснилось, что для Сэма Лопеса отстоем является абсолютно все.
Осматривать лондонские достопримечательности — отстой. Еда, которую готовит мой папа, — отстой. Наши соседи Пантуччи, которые все вчетвером пришли с ним поздороваться, — отстой. Британское телевидение — полный отстой, особенно когда Сэм обнаружил, что у нас нет кабельного канала. («Всего пять программ? Черт возьми, скажи, что ты пошутил!») Ложиться спать раньше полуночи — отстой, вставать раньше полудня — аналогично.
