Полное собрание стихотворений и поэм. Том III

 
«Леонгард Францевич…»
 
Леонгард Францевич
Ипполит Елизарьевич
Ивонна Неониловна
Венцеслав Максимилианович
Плотин Аристархович
Энгельбрехт Дионисьевич
Бонавентура Христофорович
Прощайте!
 
«Уезжаю я Димка и прощай…»
 
Уезжаю я Димка и прощай
Взял бы да и собрался. Приезжай.
Все мои предрассудки
Вспыхнули вдруг во мне
Жутки или не жутки?
Может не…
Вот жили рядом. Дружили.
Как будто да.
Рядом стихи сложили
Читали их. (Шли года)
Не знаю не знаю точно
Я и твоей души
Ты из своей мне ночи
В мою мне ночь напиши
Знаешь что остаётся?
Весёлая шумная смерть!
Мне ничего не даётся
Просто так. Ибо смерд.
 
«У нас есть прошлое…»
 
У нас есть прошлое
Отец родился в городе Боброве
У нас Россия есть. Воронежские крови.
У нас кольцовские преемственные связи
Мы может молодцы такие же как Разин
Мы может молодцы которые когда-то
Худой кафтан накинув воровато
И засапожный ухвативши нож
«Ты нас не трожь! кричали – Князь не трожь!
Ты отойди, а то ведь полосну!
А ты княжна иди. иди ко сну!»
Мы в кучерах. в любовниках графинь
А ну из брюк положенное вынь
Мы точно жуткие студенты из народа
Мы доктора миллионеры год от года
У нас прадедушка томился в крепостных
А мы же ходим в литераторах лихих
А мы ещё не то устроим на Руси
У нас и милости и зверства испроси
С калмыками мы свяжемся опять
С бурятами нам вместе воевать
Казахов подобьём идти в поход
Сольём все дикие дивизии в народ!
 
«Готический Святого Стефана собор…»
 
Готический Святого Стефана собор
Глядит в меня нахально и в упор
Готического серого собора
Я удостоил даже разговора
Как камень обтесали как смогли?
И сколько трупов около легли?
Вокруг леса. Метро. Метрым-метро.
И строят неглубо́ко и остро.
Австрийцы строят обложив цветами
Не верите – сюда езжайте сами
Родители. Отец Вениамин и мама Рая
Здесь белый свет. чего и Вам желаю.
Увидеть. Поглядеть. Запечатлеть
Ещё удрать в Италию посметь
И Рим мне впереди глядится почти внятно
И не хочу в СССР попятно
Опять Москва? Как дети мы в Москве
Здесь погляжу – чтоб было в голове
Когда бы умирал – строенье Вены.
Канал дунайский. Денизгассе. Стены –
поющие свою австрийцам песню
И не хочу пожалуйста на Пресню.
 
«За холодами придут холода…»
  
За холодами придут холода
Я никогда не приеду туда
Мне не допустят приехать. Смешно
И не хочу я. Закройте окно
В эту Россию пожалуйста спать
В эту Россию приехать опять?
Генрих и Кира? Дима. Дорон?
Люди хорошие с разных сторон
Им для чего? Мне-то зачем?
Сколько же времени? Шесть? Нет-нет – семь
Я проживал там. Учился. Болтал.
Слава те господи. Всё увидал
Кончено. Новые нынче пути
Мне невозможно по кругу идти
У Вены у Вены в её переулке
Русские будут слова на прогулке
Русским словам в Риме звучать
Московские помнить и продолжать
И ностальгию в кармане закрыв
Смело гляжу на нью-йоркский залив
 
«Мир – дерьмо. Народа мы не знаем…»
 
Мир – дерьмо. Народа мы не знаем
Мы одни. И сами мы – палач
Уезжаем. стонем. Уезжаем.
Оставляя родины кумач
И сидим среди десятка русских
Грязный итальянский дом
Ходим восхищённо в этих узких
Комнатах холодных в нём
Рим. Тоска. На вилле мы Боргезэ
Пинии. Сойдём за англичан
Уезжаем. Мира сколько влезет
Жрём пространства стран
Не корнеты в прошлом не уланы
Вот Савенко я
Чепуха. Зачем мне эти страны
Где моя?
 
«Когда я Русский – всё же русский…»
 
Когда я Русский – всё же русский
Сижу у своего окна
Гляжу на переулок узкий
И это чуждая страна
Я не скрываю пред собою
Что вижу Рим как бы злодей
Рим же усиленный борьбою
Живёт Италией своей
Фонтаны хладные. Фонтаны
На солнце душно. И жара.
Сжимают старики стаканы
Сидят у столиков с утра
Я нынче вечером увидел
Как чёрный в шляпе и пальто
Пил кофе. Груб рукавный выдел
И кофе мелко завито
На стенах надписи крутые
Они хотят чтобы у них
Такой порядок как в России
Без только вывертов больных
Мне надоело. У вокзала
Толкая кресло пред собой
Мужчина-недоросток вяло
Вёз паралитика домой
Трещали дымные каштаны
Жаровню поправлял араб
Три проститутки у фонтана
Изображали жирных баб
На самом деле семь пятнадцать
Автобусы. Кино. Сквозняк
И я прошёл чтоб постесняться
Весь в тридцати одних годах
Заросший ими до макушки
Чуть не до самого хвоста
Три негритянки – три подружки
И всяка – мелко завита
Мне встретились кусками мыла.
А я поэт таких людей
Кого из родины тащило
И бросило под Колизей