Без любви не считается
– Александр Пушной. – Он опускает ладонь чуть ниже. – Я… а потом уже все остальные.
– Ты себе льстишь.
– А ты чокнутая.
– Теперь ты льстишь мне.
Марк качает головой и прикрывает ладонью рот, широко зевая. Повторяю его жест. Кто бы знал, как сильно я хочу спать, но мне придется бодриться до последнего.
Через пару минут на обочине дороги останавливается машина с оранжевой шашкой, и Марк нетвердой походкой шагает к задней двери. Открывает ее и смазанно взмахивает рукой в приглашающем жесте. Да он в хлам, еле держится. Вот это я молодец! Подхожу ближе и забираюсь внутрь, сразу продвигаясь в глубь автомобильного салона. Марк садится рядом и закрывает дверь, приветствуя водителя. Машина снова выезжает на дорогу и быстро набирает скорость, а Рождественский отворачивается к боковому окну.
– У меня такое чувство, что ты чем-то расстроен, – тихо произношу я, коснувшись плечом его руки. – Так сильно не хочешь, чтобы я ехала к тебе?
– Я жалею о второй бутылке виски.
– Тебе плохо?
– Нет, плохо будет завтра.
– Вот и подумаешь об этом завтра.
Марк поворачивает голову, его губы на уровне моих глаз, и мне приходится приподнять подбородок, чтобы установить контакт.
– Я не признаю секс по пьяни, – тяжело вздыхает он, рассматривая мое лицо.
Упираюсь виском в его плечо и сдавленно хихикаю. Бедный мальчик расстроился, что сегодня ему ничего не обломится? Неужели Дарина вчера его не удовлетворила? Какая жалость. Так и хочется схватить его за щеку, немного потрепать, а потом предложить конфетку.
– Смешно тебе? – недовольно бурчит он.
– Очень! – Я снова смотрю ему в глаза, широко улыбаясь. – Мы можем попробовать, если хочешь, но предупреждаю: с чувствительностью в таком состоянии у меня беда.
Опускаю раскрытую ладонь ему на бедро и сжимаю пальцы, медленно поднимаясь выше.
– В этом и проблема. – Он накрывает мою руку своей, удерживая на месте. – Я же говорил, что люблю секс, и не просто для количества и галочки. Мне важно качество процесса.
– А я думала, весь смысл в оргазме.
– Не весь.
Отвожу взгляд, почувствовав легкий укол сожаления. Теперь и я расстроена, что у нас ничего не будет. Похоже, он точно знает, о чем говорит, а такие мужики на дороге не валяются.
– Если мы не умрем завтра, то шанс восполнить пробел еще представится, – лгу я, чтобы хоть одному из нас стало легче.
– Вряд ли, – хмыкает Марк. – Уже завтра твой Андрюша приползет на коленях, вы помиритесь, потом сыграете свадьбу. Через год, а может, и раньше, он тебе критически надоест, как в быту, так и в постели, и тебе даже нечего будет вспомнить, когда начнешь запираться в ванной комнате пару раз в неделю, чтобы от души помастурбировать.
– Звучит, как страшный сон.
– Для кого-то это обычная жизнь.
На языке вертится резкое заявление о том, что я никогда не выбрала бы такую жизнь, но осознание нечаянно сброшенной картонной маски с именем Наташа вовремя заставляет закрыть рот. Склоняю голову, Марк закидывает руку мне за спину и прижимает к себе. В его жесте нет сексуального подтекста, он скорее уютный и ни к чему не обязывающий, словно мы и правда старые добрые друзья. Закрываю глаза, окутанная теплом и тонким ароматом сандалового дерева, которым пропитана футболка Марка, и засыпаю быстрее, чем могу обдумать следующие шаги.
– Ната… – Слышу тихий голос в полудреме. – Наташа, мы приехали.
– М-м-м, – мычу я, не желая отрывать голову от подушки.
Почему она такая твердая? Надо заказать себе новую, иначе мой позвоночник совсем скоро станет похож на вопросительный знак.
– Наташа!
– Какая на хрен… – бормочу я, распахивая глаза, и прикусываю язык. – Мы уже на месте?
– Ага, – сонно кивает Марк, который, по всей видимости, тоже успел прикорнуть.
Вылезаем из машины, он берет меня за руку и ведет к подъезду многоэтажки. Открывает дверь в тамбур, и я щурюсь от яркого света, ощутив мерзкий треск в черепе.
– Потерпи еще немного, – говорит Марк, вызывая лифт.
– Когда-то тусовки до утра были веселыми.
– Когда-то я мог шесть раз за ночь, даже после бутылки текилы.
– Старость – не радость, – с искренним сочувствием произношу я.
– И не говори.
Поднявшись на девятый этаж, Марк с третьего раза попадает ключом в замочную скважину и наконец открывает дверь в узкую темную прихожую, тихо выругавшись.
– Теперь я понимаю, почему ты не признаешь пьяный секс.
– Ой, заткнись. Единственная поза, на которую ты сама сейчас способна, – это шавасана.
– Подкол засчитан.
Сбрасываю туфли и растопыриваю пальцы, сладко мыча. Марк кидает ключи на крошечную высокую тумбу в углу и уходит в дальнюю комнату, зажигая свет.
– В душ хочешь?! – кричит он.
Единственное, чего я хочу, так это узнать, где здесь кровать, но Рождественский должен уснуть раньше меня.
– Можешь пойти первым, – отвечаю я, заглядывая в спальню.
Матерь божья! Рот невольно приоткрывается, и я безотрывно наблюдаю, как уже полуобнаженный Марк стягивает брюки, стоя на одной ноге и упираясь рукой в стену. На его груди с десяток небольших татуировок, парочка на ребрах и еще одна над коленом. Серые боксеры низко сидят на бедрах, показывая сухие мышцы пресса, а его икрами, кажется, можно дробить камни в пыль.
– Только не плачь, – иронично говорит он, швыряя брюки на напольную вешалку-штангу, где висит несколько комплектов одежды, и валится на кровать, откинув край белого одеяла.
– Пойду умоюсь, – тихо произношу я, прижимая колени друг к другу.
– Я отключусь за пять секунд. В ящике в ванной есть все, что нужно, но если будут проблемы, разбуди.
– Ага.
– Спокойной ночи, Ната, – бормочет он, укладываясь на живот, и обнимает подушку.
– Спокойной, Марк.
Отступаю, тихонько вздохнув. Жаль, что мы с ним познакомились при таких обстоятельствах, но у меня есть дело. Дружба превыше всего. Открываю дверь в комнату напротив, безошибочно находя ванную, и включаю верхний свет. В глаза мгновенно бросается зеркало над умывальником, и сердце со свистом падает на дно живота. Это совсем не то зеркало, которое я видела на фото. Оно было больше и с подсветкой наверху в виде круглых лампочек, а здесь всего лишь маленький прямоугольник в черной рамке. Кручу головой, осматриваясь: стопка чистых полотенец на стиральной машине, подставка с зубной щеткой и… все. Открываю ящик под раковиной: мыло, гель для душа, несколько запечатанных зубных щеток, электрическая бритва. Он недавно переехал, что ли? Отодвигаю второй ящик, он оказывается и вовсе пуст. Ничего не понимаю.
Жужжание мобильника в сумочке заставляет испуганно дернуться, но я быстро беру себя в руки и читаю сообщение. Наверное, Дарина проснулась от приступа икоты.
Дарина: «Ди, пожалуйста, скажи, что ты в порядке. Я не могу спать!»
Диана: «Посмотри на фото, которое прислал тебе Марк. Ты узнаешь на нем ванную комнату? Ты была в ней?»
Дарина: «Сложно сказать. Я не слишком хорошо запомнила интерьер»
Закатываю глаза, раздраженно цокнув языком. Конечно же, она не запомнила, после того, что я видела в спальне, у меня тоже случился микроинсульт. Делаю несколько быстрых фото и отправляю Дарине.
Диана: «*вложение* А это ты узнаешь?»
Дарина: «Кажется, да. Ты в его квартире?»
Диана: «Да, он спит. Плохие новости, дорогая, похоже, он здесь не живет, а только баб приводит. И если он сделал сегодня фото с кольцом где-то в другом месте, то тут его нет»
Дарина: «?#@*&%!»
Дарина: «Уходи оттуда!»
Диана: «Когда Паша возвращается из командировки? Сколько у нас времени?»
Дарина: «Ди, что бы ты ни задумала, не надо. Ты и так сделала больше, чем я могла бы просить. Вызывай такси и езжай ко мне. Плевать на этого урода, пусть подавится!»
Я пока еще ничего не придумала, слишком тяжелая голова, но точно смогу это сделать, хорошенько проспавшись. У нас с Марком два неоконченных дела, а значит, будет повод встретиться еще раз и уже на другой территории.