Альбом для марок

тоже допотопщина:
 
 
      Сидит химик на печи,
 
      Хуем долбит кирпичи:
 
           Химия-химия,
 
           Вся залупа синяя.
 
      Сидит химик на скамейке,
 
      Хуем долбит две копейки:
 
           Химия-химия,
 
           Вся залупа синяя.
 
 
поразительно профессиональные стишки, вероятно, двадцатых годов:
 
 
      Пионеры юные —
 
      Головы чугунные,
 
      Ноги оловянные,
 
      Черти окаянные.
 
      Пионеры честные —
 
      Жулики известные,
 
      Пять минут постой,
 
      И карман пустой.
 
 
отдает пятилеткой:
 
 
      Вышла новая программа
 
      Срать не меньше килограмма.
 
      Кто насерит целый пуд,
 
      Тому премию дадут.
 
 
дань физкультуризму тридцатых годов, с аффектацией:
ГРРРУДЬ МОРЯКА!
 
 
      жопа старика…
 
 
ННОГИ ФУТБОЛИСТА!
 
 
      руки говночиста…
 
 
Известная школьная загадка (произносить с ужасом):
– Чего никогда не было, нет, не будет и не дай Бог, чтоб было?
Ответ: – В пизде зубов.
– Что в школе всегда было, есть, будет, а если не будет, произойдет культурная катастрофа?
Ответ: – Анекдоты о Пушкине.
Шли Пушкин, Лермонтов и Некрасов, глядят – четвертная. Заспорили. Решили, кто лучше стих сочинит, тому водка.
Некрасов:
Пароход идет ко дну,
Дайте рюмочку одну!
Лермонтов:
Рыбка плавает на дне,
Дайте рюмочку и мне!
Пушкин:
Я не знаю ни хуя,
Четвертная вся моя!
Хоть что-то школьное я рассказывал дома – из вежливости. И я рассказывал про Пушкина поневиннее.
Дневник
23 января 1945 г.
Зима. Мимо памятника идет прохожий и говорит:
“Полно, Пушкин, в шляпу бздеть —
Пора на голову надеть!”
Анектʼдʼот.
Пушкин играл в прятки и спрятался в кучи мха. Его разыскивали, но не нашли и стали звать: “Александр Сергеич, где вы?” А он в ответ: “Во мху я! Во мху я”. Все в ужасе разбежались.
Рассказал папа.
Я передал в классе и получил продолжение:
Пушкин и девушка Буся спрятались под стол. Их не могут найти. Зовут. Пушкин радостно: – Я и Буся под столом!
ТРЕТЬЕ ВЛИЯНИЕ – кино, радио.
В школу приезжала кинопередвижка или нас водили в воскресенье на первый сеанс в Уран/Фору́м:
Фельдмаршал Кутузов,
Зигмунт Колосовский,
Неуловимый Ян,
В горах Югославии,
Великий перелом.
К действительности эти фильмы отношения не имели.
Перед коллективным сеансом что-то устраивали. В Уране фальшиво распинался Чуковский:
– Я хрюкать не умею, вы мне будете помогать – три-четыре —
 
 
      Уточки заблеяли:
 
      Хрю-хрю-хрю!
 
 
Вокруг него порхали балетные школьницы из призрачного дома пионеров. Вдруг одна схватилась за глаз и убежала: злодей засадил ей из рогатки. Чуковский нас злобно стыдил.
 
По своей воле мы смотрели несколько другое (лакомые Заключенные и выбранные места из Котовского относились к Первому влиянию). Наш выбор тоже не имел отношения к действительности, но фильмы были поярче, позавлекательнее и живо входили в фольклор:
Поединок: Петер Вайнер-Петронеску: – Прощай, матушка-Русь!
Подвиг разведчика: Вилли Поммер, король щетины.
Два бойца: Шаланды, полные кефали и Темная ночь.
Багдадский вор: – Я хочу быть, я хочу быть моряком…
Три мушкетера [29]:
 
 
      Эх, вар-вар-вар-вар-ва́ры
 
      Случилася беда —
 
      У нас под Ленинградом (!?)
 
      Зарезало вора.
 
      Он вар-вар-вар-вар-воришка
 
      Попал под колесо,
 
      Отрезало хуишко
 
      И правое яйцо.
 
 
Джордж из Динки-джаза:
 
 
      По экрану бегали фигуры,
 
      Фриц какой-то жалобно вопил.
 
      Я сидел, обнявшись,
 
      Одной рукой прижавшись,
 
      А другой по буферу водил…
 
 
Новые похождения Швейка дали прозвище Швейка (именительный, ед. число) и обрывки ленты, ставшие месяца на три меновой единицей:
– Я те за это две швейки дам!
Трансляция у всех орала с утра до ночи. Иногда повторяла кино:
 
 
      Ай спасибо Сулейману,
 
      Он помог сове-е-етом мне!
 
 
иногда подражала:
 
 
      О горе мне,
 
      О горе —
 
      Ходит ко мне судья
 
      Обедать.
 
 
По воспоминаниям, диво как хороши были самостоятельные радиоспектакли – сороковые были, наверно, их лучшим временем. Случайно, из многих несколько: композитор Никольский, режиссер Роза Иоффе, звукоподражатель Андрюшина́с.
Детские были никак не хуже взрослых. Для сравнения:
взрослые:
 
 
      Ночь листвою чуть колышет,
 
      Серебрится луч луны…
 
           У вас одно, у нас другое,
 
           А разницы, пожалуй, никакой…
 
 
 
      Жил-был Андрей Четвертый,
 
      Он славный был король…
 
 
 
           Настала ночь,
 
           Уснул Париж,
 
           Закрылись крепко все запоры.
 
           Пока мы здесь,
 
           Повсюду тишь —
 
           Дрожите, жулики и воры!
 
 
детские:
 
 
      Только на небе
 
      Звезды зажглись,
 
      Из дому вышел
 
      Рейнеке-лис…
 
 
 
           Стал искать я переправы
 
           И налево, и направо,
 
           Напевая: ду́-ду ду́-ду ду́-ду ду́,
 
           Не нашел я переправы,
 
           Ни налево, ни направо,
 
           Право, переправы не найду!
 
 
 
      Я мальчик-колокольчик
 
      Из города Динь-Динь…
 
          …Как поймать лису за хвост,
 
           Как из камня сделать пар,
 
           Знает доктор наш Каспар…
 
 
 
      А ведь так могло случиться,
 
      Потому что у ворот
 
      Показался славный рыцарь,
 
      Знаменитый Дон-Кихот.
 
 
 
          …Все мы капитаны,
 
           Каждый знаменит.
 
           Нет на свете далей,
 
           Нет таких морей,
 
           Где бы ни видали
 
           Наших кораблей…
 
 
 
      Есть мушкетеры, есть мушкетеры,
 
      Есть мушкетеры, есть!