Хранительница Леса (СИ)

  
Наталья Мор
 
Хранительница Леса
   
Глава 1
 
Сегодня я отпросилась с работы пораньше и побежала домой. По дороге заскочила в супермаркет, чуть не полмагазина продуктов скупила и, конечно же, шампанское и тортик. Сегодня у нас с мужем праздник — первая годовщина свадьбы. Я спешила домой и представляла, как накрою стол, муж вечером придет с работы, а его уже ждет романтический ужин на двоих. При свечах! Он заходит в комнату, а я в очаровательном коктейльном платье черного цвета с глубоким вырезом на спине стою у окна. Последние лучи заходящего солнца ореолом освещают мою фигуру и путаются в локонах.
Да! Я романтик и стараюсь разнообразить нашу с мужем совместную жизнь.
Вот так, мечтая и вполголоса мурлыкая себе под нос песенку, даже не заметила, как оказалась перед нашей квартиркой — если так можно назвать сто квадратов жилплощади в доме новой планировки в элитном районе города. Жилье нам подарили родители на свадьбу.
Открыла двери ключом, поставила все пакеты в коридоре и побежала в спальню, переодеться. Открыла дверь и замерла. Мой любимый муж трудился в поте лица над моей близкой подругой Нюрой. Я застыла в ступоре. Алексей обернулся, как-то нехорошо мне улыбнулся и сказал:
— Ну что, привет, любимая. С годовщиной тебя. Я вот уже праздную. Могла бы и позвонить, предупредить, что будешь раньше, а так — извини, сама виновата, — и со всей силы ударил меня кулаком в голову.
Вспышка боли и я сразу отрубилась. Очнулась от того, что захлебываюсь. Картина маслом: подруга держит мне голову и зажимает нос, муж вливает в меня поллитровую бутылку водки, а я захлебываюсь и глотаю эту дрянь.
«За что они так со мной?» — подумала я, перед глазами летали черные мушки, от водки неимоверно тошнило.
— Ты мешаешь нам, — со злостью сказал муж.
— Помоги, бери ее за ноги, — обратился он к Нюре и подхватил меня под мышки.
Вдвоем они потащили меня на балкон. Я пыталась сопротивляться, но любимый муж бросил меня посередине пути, и я опять приложилась головой об пол. Затылок взорвался острой болью, меня стало рвать.
— Вот же дрянь! — рявкнул муж. — Вечно у нее все через ж… Даже сдохнуть спокойно не может.
— Бери давай, чего встала, — рявкнул на подругу.
Они подхватили меня, перевесили через перила и вытолкнули. А жили мы на десятом этаже. Я так и не поняла, когда умерла: от удара об асфальт или еще в полете — от разрыва сердца….
* * *
В себя я приходила медленно. Не открывая глаз, пощупала ткань под рукой. Простынь. С облегчением выдохнула.
Вот приснится же такое…
Потянулась и замерла, задохнувшись от боли, настоящей физической боли, которая разрывала на части буквально все мое тело. Болело все: каждая косточка, каждая мышца, каждая клеточка. Даже дышать трудно. Почему мне не дают обезболивающее? Я же так умру от болевого шока. Вспомнила, как погибла и осознала, что уже мертва. Тогда почему мне так больно?
У мертвых же ничего не болит. Значит, еще жива. Но на больницу эта комната не похожа. А потом я услышала, что кто-то монотонно что-то бубнит. Молится что ли? Попыталась повернуть голову, но виски прострелило резкой болью, и я не смогла удержать стон.
— Госпожа, вы очнулись! Я так рада! Неделю уже мечетесь в бреду в беспамятстве. Думала, уж и не очнетесь. Слава Единому, вы пришли в себя. Радость-то какая! Теперь все будет хорошо.
Ко мне подкатилась шариком небольшого росточка пожилая женщина, приподняла голову и поднесла к губам кружку:
— Пейте, госпожа. Это укрепляющее и обезболивающее зелье. Вот так, а теперь отдыхайте. Вечером лекарь придет и осмотрит вас.
— Кто вы и где я? — просипела я хриплым голосом.
Думала — не услышит, но она услышала и тут же растерянно запричитала:
— Ох, горе-то какое! Госпожа, вы не узнали меня? Это же я, ваша нянюшка. Я вас с младенчества растила. Как же так-то?
— Голова… — прохрипела я, чтобы остановить поток ее слов.
— Да-да, отдыхайте госпожа. Вечером придет лекарь и осмотрит вас. Может все еще и наладится, — няня подоткнула одеяло и направилась к выходу из комнаты.
 
«Что все?» — подумала я, уплывая в сон.
Во второй раз открыть глаза оказалось чуть легче. Опять было больно, но уже значительно меньше. Сознание вроде бы уплывать не собиралось. Я решила осмотреться. И чем больше осматривалась, тем сильнее росло мое недоумение. Место совершенно мне не знакомое. Где я? И как сюда попала? Ничего не понимаю.
Я лежала на кровати в небольшой светлой комнате. Высокий потолок, выцветшие обои в цветочек. С одной стороны окно, в которое виднелся лес. С другой стороны — шкаф, туалетный столик с тусклым зеркалом и вазой, стул. А если смотреть прямо — дверь. Вся комната, насколько я смогла рассмотреть, требовала ремонта.
Попыталась сесть. Тело слушалось плохо. С трудом удалось опустить ноги с кровати. Стиснув зубы, заставила себя вложиться в рывок и села. Потёртое одеяло поползло с груди… слишком маленькой. У меня определённо была больше! Я потянулась к ней и застыла, глядя на тонкие бледные руки с длинными пальцами.
Дверь открылась и вошла девушка лет шестнадцати. Удивлённо вскинула глаза и тут же выбежала за дверь:
— Госпожа очнулась!
Через минуты две в комнату быстрым шагом вошёл мальчик, на вид лет десяти. Одет в узкие брюки, камзол, белую рубашку с пышными рукавами, на ногах сапоги. Светловолосый и сероглазый, с открытой улыбкой и искорками в глазах, он подскочил ко мне и обнял, уткнувшись носом в шею.
— Лина, наконец-то ты пришла в себя! Я так переживал, — как-то совсем по-детски всхлипнул он.
— Алекс, — неожиданно выдохнула я, прижав его к себе покрепче.
Еще через пару минут появилась красивая темноволосая женщина с девушкой моих лет, очень похожей на нее. Она вошла в комнату с высоко поднятой головой и, чуть прищурившись, оглядела меня. Видимо, ей не понравилось то, что она увидела. Скривившись, молча вышла из комнаты. Белла, моя сводная сестра, повторила все за своей матерью — баронессой Агатой Смирновой, так же молча выйдя из комнаты вслед за мачехой.
И что это было? Ни тебе здрасьте, ни тебе до свидания. Не успела я выдохнуть, как в комнату вошла няня и затараторила:
— Госпожа, я так рада, так рада, что вы очнулись! А то ведь знахарка сказала, что трогать вас нельзя. Коли тело само смерть переборет, так тому и быть, а коли не переборет, то и судьба вам уйти. Не приехал лекарь, знахарка была. Я боялась, что Единый вас заберет, ну и молилась ежечасно — с божьей помощью-то вы и на ноги скоро встанете. Может водички?
Глядя на тех, кто заходил в комнату, мгновенно осознавала, кто они и как относятся ко мне. Неожиданно и не особо приятно. Поэтому я попила воды и легла в кровать.
— Устала, — буркнула угрюмо и закрыла глаза.
Может это и грубо, но мне надо привести в порядок свои мысли. Воспоминания всплывали и всплывали в голове — накатывали, как волны в океане. Я старалась все запомнить и так глубоко погрузилась в воспоминания, что не обращала никакого внимания на то, что происходит в комнате. В то же время, я была спокойна, воспринимала все как настоящую реальность и, по мере восстановления памяти, все больше ощущала себя этой девочкой, как будто растворяясь в ней. Не иначе кто-то поспособствовал, чтоб не было истерик и мое поведение не вызывало вопросов.
Итак, меня зовут Каролина Смирнова, мне шестнадцать лет и у меня есть младший брат Александр двенадцати лет от роду. Мама умерла, когда Алексу было пять, а мне девять лет. В тот год произошел Прорыв. Погибло очень много людей. Отец вместе с другими военными защищал наш городок и был серьезно ранен. До конца оправиться от ранения он так и не смог, а через два года женился во второй раз. Так у нас с братом появилась мачеха и сводная сестра моего возраста.
Отец надеялся, что она заменит нам мать, а ее дочь станет нам настоящей сестрой, но этого не произошло. Мачеха относилась к нам безразлично: не любила, но и не издевалась. При отце общалась спокойно, изредка улыбаясь, а в остальное время — просто не замечала нас. Все изменилось год назад. Отец погиб во время охоты. Смерть его была странной — упал в яму с кольями. Никто ничего не видел. Сказали, что он отбился от всех и заблудился. Большего бреда в жизни не слышала. Отец прекрасно ориентировался в лесу, знал его, как свои пять пальцев. Расследование проводил брат мачехи Герман Кириллович Гончаров, который и оформил опекунство. Мы с Алексом узнали об этом случайно.