Корниловъ. Книга вторая: Диктатор (СИ)
— Самую малость, — скромно ответил Деникин, улыбаясь в седые усы.
— Надеюсь, в мемуарах опишете всё без прикрас. Не так, как в рапорте, — сказал Верховный. — Интересно будет почитать.
Генерал Деникин прибыл в Петроград прямиком с фронта, как только позволила ситуация. Командовать Юго-Западным фронтом временно остался его друг, генерал Марков, но так как немецкое наступление завершилось, а посылать войска в очередную бесполезную атаку Верховный не желал, командование ограничивалось всего лишь хозяйственными задачами.
— Постараюсь, Лавр Георгиевич, — кивнул Деникин. — Читали уже что-то? «Армейские заметки»?
— Читал, — кивнул Верховный, но уточнять, что именно, не стал.
«Очерки русской смуты» уже никогда не будут написаны, а ничего другого он у Деникина не читал. Это Владимир Владимирович фанател от его творчества, а не он.
Пожав генералу руку, Верховный перешёл к следующему герою, заслужившему орден Красного Знамени. И если на груди генерала Деникина орден смотрелся чужеродно и неуместно, то этот бравый кавалерист в чине вахмистра определённо мог бы щеголять его советской версией.
— Семён Михайлович, здравствуйте, — хитро прищурился Корнилов.
Будённый, чувствуя себя явно не в своей тарелке, покосился на других.
— Здравия желаю, господин генерал, — ответил Будённый.
— Благодарю за службу, — с таким же хитрым прищуром сказал Верховный, беря в руки поднесённый ему орден и прикалывая его на китель Будённого.
— Служу России, — произнёс Семён Будённый, ещё не успевший обзавестись легендарными кавалерийскими усами.
Вахмистр Будённый, будучи председателем полкового комитета на Западном фронте, принял командование полком после того, как блиндаж командира разворотило артиллерийским снарядом, и поднял весь полк в контратаку, в ходе которой удалось выбить немцев с занятых позиций и взять в плен немецкого полковника.
Подвиг, несомненно, достойный награды, и генерал Корнилов на награды не скупился. Золота, латуни и эмали в стране пока достаточно, а вот довольных солдат не хватало, и эти мелкие пряники могут хоть немного помочь. Медали и ордена ценятся гораздо больше, чем наручные часы и кожаные куртки, как минимум потому, что они демонстрируют подвиг. То, за что можно человека ценить и уважать.
Выстроившиеся в Александровском зале Зимнего дворца герои, от рядового и до генерала, ждали своей очереди, и Верховный подходил к каждому, лично прикрепляя новый орден республики на их мундиры. И для каждого он находил пару слов. Всех их объединял подвиг, у каждого свой собственный, но в сути один и тот же. Они нашли в себе смелость повести солдат за собой в трудную минуту, и сумели привести их к победе.
Были и знакомые лица, вроде того же Деникина или Будённого, были совершенно новые, раненые и здоровые, молодые и старые. Но лишних людей здесь не было, каждый из них совершил подвиг и был представлен к награде полностью заслуженно.
Почётная обязанность наградить отличившихся воинов орденом Красного Знамени нисколько не тяготила Корнилова, хотя до конца шеренги было ещё далеко. Наоборот, созерцать орден на русских мундирах оказалось по-своему приятно, будто бы каждая награда с изображением Красного Знамени утверждала сложившееся положение дел и перспектива Октябрьского переворота становилась всё более туманной.
— Благодарю за службу, — сказал Корнилов следующему герою.
— Служу России! — гаркнул неизвестный поручик-артиллерист.
Присутствовали почти все рода войск, и пехота, и кавалерия, и специальные войска вроде артиллеристов или броневых сил. Отсутствовали только моряки, но не потому, что моряки никак не отличились, а потому, что их награждать Корнилов собирался отдельно. При защите Моонзунда Балтийский флот неплохо себя показал, даже несмотря на все попытки Центробалта вмешаться в распоряжения командования.
Конечно, Кайзерлихмарине неплохо их потрепали, и несколько кораблей оказались повреждены, а «Гром» и «Слава» и вовсе теперь покоились на дне фарватера, запирая проход в Рижский залив, но русскому флоту удалось отогнать немцев прочь, и Моонзундский архипелаг остался у нас.
Сегодня же в Зимнем дворце был триумф сухопутных сил, их звёздный час. Герои прибыли со всех фронтов, от Северного до Кавказского. Причём не только русские.
Генерал Корнилов шагнул к следующему, поднял взгляд на штабс-капитана Сербской добровольческой дивизии. Тот во все глаза восторженно смотрел на Верховного, как на живое божество.
— Серб? — поинтересовался генерал.
— Никак нет, словенец, — с едва заметным акцентом ответил офицер.
Лицо его казалось смутно знакомым, будто бы раньше они где-то встречались, но вспомнить генералу не удавалось. Кажется, штабс-капитан служил под его началом ещё этим летом.
— Благодарю за службу, — произнёс Корнилов, пожимая руку штабс-капитану.
— Служу России! — с нескрываемой гордостью выпалил штабс-капитан.
Верховный прикрепил орден и на его китель. Скорее всего, этот словенец, как и многие его соотечественники, перешёл на сторону России из австро-венгерской армии, в которой служило огромное количество славян, не желавших воевать с русскими. Идея панславизма до сих пор занимала многие умы, и огромное количество чехов, словаков, сербов, хорватов и поляков перебегало к русским. Такое, что Россия даже создавала целые армейские корпуса из перебежчиков и бывших военнопленных.
Очень скоро генерал Корнилов добрался до конца шеренги, и каждый из присутствующих теперь являлся кавалером ордена Красного Знамени, нового высшего ордена молодой республики. Раньше таковым был орден Святого Георгия, и его так же продолжали вручать, но Корнилов намеренно вручал сегодня именно новые ордена. Чтобы отметить заслуги солдат и офицеров именно перед Российской Республикой.
Церемония награждения закончилась, вернее, закончилась её официальная часть. Далее по плану мероприятия должен был состояться банкет, но присутствовать там Верховный не собирался, намереваясь вернуться в Михайловский замок и заняться делами. Дел у него ещё было навалом.
Глава 38
Главный Штаб
Вместе с тем, как стих гром пушек на Восточном фронте, Австро-Венгрия совместно с немецкими дивизиями начала наступление на Итальянском фронте, пытаясь исправить своё положение. Летом итальянская армия добилась некоторых успехов, в основном, благодаря тому, что основные силы Центральных Держав оставались сосредоточены на других фронтах, а итальянцев никто не воспринимал всерьёз.
Но теперь Австро-Венгрия желала вернуть утраченные территории, и смелости ей придавали семь немецких дивизий, присланных на помощь. И в ночь на двадцать четвёртое октября на итальянские позиции обрушился массированный огонь австрийско-немецкой артиллерии.
Крупнокалиберная артиллерия австрийцев завалила командные пункты и артиллерийские позиции итальянских войск шквалом снарядов и ядовитыми газами, после чего в наступление пошли штурмовые отряды, используя тактику, опробованную уже на других фронтах.
И итальянские войска не удержались.
Фронт оказался прорван.
Даже при том, что итальянцы имели перевес в орудиях и живой силе, оказать достойного сопротивления они не сумели. И уже утром в Ставку полетели телеграммы со слёзными просьбами начать наступление, чтобы отвлечь австрийские силы и дать итальянским войскам шанс перегруппироваться и закрепиться в обороне.
Корнилов был уверен, что в Британии и Франции уже получили сообщения примерно с таким же содержанием. С такими союзниками и врагов-то никаких не надо. Как в старом анекдоте, где Италия вступает в войну, и против них достаточно трёх дивизий, но если она вступает на нашей стороне, то на помощь им нужно десять дивизий.
Разумеется, никакого наступления на Юго-Западном и Румынском фронтах Верховный даже и не думал начинать, и позорный разгром итальянской армии его нисколько не волновал, даже если Австрия заберёт себе Венецию и Падую. Пусть Британия с Францией отправляет своих солдат на помощь, Корнилов и пальцем не пошевелит ради этих любителей макарон.