Пока светит солнце

К его удивлению, во второй комнате отыскался ещё один пулемёт – на этот раз ручной. Старый потертый Льюис и три запасных диска. Нашелся и пистолет вянрикке – новенький «люгер». Стащив мертвяков в одну комнату, Алексей приоткрыл щиты на амбразурах, предварительно привернув до минимума фитиль у лампы и поставив её на пол. Ещё не развиднелось и дома в хуторе почти не просматривались. Черной глыбой торчал на своей позиции броневик. Совсем рядом – от домика до него было всего метров тридцать.
Позади чуть скрипнула дверь и оба пистолета настороженно уставились в сторону входа.
– Свои! – свистящий шепот заставил расслабиться напряженные пальцы рук. – Это я, Карпин!
– Ты, Илья?
– Я, товарищ младший лейтенант! И ребята все со мной.
– Давайте с ребятами пулеметы осваивайте, а мы с Григорием к броневику прогуляемся. Пора уже этого замерзлика сменять…
Как громко скрипит снег!
Кажется, что этот звук сейчас слышен по всему лесу. Странно, но когда шли к дому, так громко вроде бы не скрипело? Или тогда по тропинке шли? А сейчас еле натоптанная тропочка, нога то и дело проваливается так, что снег засыпается за голенища сапог. Броневик уже рядом и слышно, как внутри что-то бормочет пулеметчик. Поёт он там, что ли? А ведь и верно – напевает негромко. Совсем бедолага от мороза офигел. Впрочем, его понять можно – тут у самих зубы давно уже чечетку выстукивают – не спасают и валенки с полушубками. А финнам вообще хреново – они в сапогах бегают. Во всяком случае, те из них, которых мы здесь видели. И ладно ещё, когда от дома к дому пробежать, а вот так – внутри стального ящика сидеть… не позавидуешь!
Бум!
Эхом отозвалась пустота внутри броневика – Алексей постучал кулаком по двери.
Бормотание смолкло, внутри залязгали металлом и тяжелая дверь, взвизгнув промерзшими петлями, распахнулась. Изнутри пахнуло табачным дымом, холодным железом и какими-то, чисто машинными, запахами. Скрипнул снег, пулеметчик выпрыгнул наружу. Не успел он ещё распрямиться, как в руке младшего лейтенанта сверкнул нож.
Р-раз!
Солдат согнулся, что-то прохрипел – Деревянко навалился на него сверху, вдавливая лицом в снег и придерживая руки. Оббежав вокруг, Ракутин примерился, чтобы ударить пулеметчика ещё раз.
– Всё… – прошептал Григорий, поднимаясь. – Кончился… певец…
Вдвоём они оттащили труп к дому и занесли его внутрь. Ракутин быстро переоделся – больше разыгрывать из себя финского солдата уже не перед кем. Засунув ноги в ещё холодные валенки, почувствовал, как закололо в ступнях. Самообман, но ему показалось, что теплее стало сразу же. А вот в полушубке, действительно, оказалось намного уютнее, чем в чужой шинели.
– Как там у вас? – окликнул он сержанта.
– Порядок, командир! Можем стрелять.
– Добро! Тогда я – в броневик. Там пулемет посерьёзнее, мало ли что…
Карпин быстро двинулся к лесу – предупредить лейтенанта о том, что пулеметчики противника обезврежены. Теперь дело было уже за основными силами отряда – брать офицеров предстояло им.
Томительно потянулось время.
Сидеть в промерзшем чреве броневика – удовольствие сомнительное и радости не приносит. Сквозь узкие смотровые щели видимости вообще никакой, рассмотреть что-либо далее десяти метров почти невозможно. А любое движение внутри тут же отзывалось всевозможными звуками. Отражаясь от брони, они становились какими-то странными и непривычными для слуха. Как тут вообще экипаж сидит? Ведь на ходу здесь вообще уши затыкать надо! А в бою – когда пули барабанят по броне? Алексей уже не единожды залезал в танки, но, вот в броневике сидел впервые. Танк – он всё-таки более основательная машина, в нём и сидеть удобнее, да и места больше вроде бы. Хотя, когда ревёт мотор… тоже поводов для радости немного. А уж как из пушки бабахнут… тут вообще, наверное, тоска наступает. Неудивительно, что у танкистов такие шлемы, чтобы всю голову закрывать. А то будешь после боя знаками, вроде как глухонемой, объясняться.
Между тем, понемногу стало светать – стали видны домики хутора. Никакого движения или подозрительных звуков Алексей так и не услышал и поэтому, когда отворилась дверь офицерского дома, вздрогнул. Припав к пулемёту, передернул затвор – механизм громко лязгнул.
На пороге дома появился командир отряда и успокаивающе поднял над головой шапку – условный сигнал. Всё, взяли субчиков!
Вслед за лейтенантом на улицу выскочили ещё несколько человек – бойцы отряда. Рассыпавшись по сторонам, они ощетинились стволами, взяв на прицел окрестности. Насторожившись, Ракутин повел стволом пулемёта по сторонам. Что там такое?
– В общем, так, Леха, – присев на бревно, командир отряда вытер вспотевший лоб. – Ты даже не представляешь, кого мы тут отловили!
– Что, неужто, генерала поймали?
– Нет, генералов тут, к сожалению, нет. Есть подполковник и капитан. А вот ещё двое – и вовсе не местные!
– То есть?
– Это шведы!
– В смысле – шведы? Мы же с ними не воюем?
– Мы-то нет. А они, как видишь, этим ничуть не озабочены. Короче – это два подполковника шведской армии. И их надо любой ценой доставить к нам!
– Раз надо – доставим. О чём вопрос?
– Один из них ранен при задержании – за пистолет схватился. Вот и получил пулю в ногу. Теперь идти он не может. А тащить его на руках – тот ещё цирковой номер! Да и опасаюсь я, что не выдержит – уж больно натура у него хлипкая.
– Так что же делать?
– Что делать, что делать… повезём мы его!
– Через линию фронта?! На чем?
– Да на броневике и повезём! Там, насколько я помню, места хватить должно.
– Ну… – почесал в затылке младший лейтенант, – водитель, пулемётчик да заряжающий – это трое. Ещё и для командира место – у него, кстати, тоже пулемёт есть… Да, там ещё двоих можно посадить – места хватит, два свободных сиденья имеются. Тесновато, правда…
– Ничего, это им не дом отдыха в Сочи! Всяко лучше сидеть, нежели ногами по снегу топать. Так, с этим ясно, теперь давай думать, как ехать будешь.
– Я?
– А кто ещё? Ты да я, да мы с тобой – вот и все командиры! Отряд я не брошу, да и шюцкоровских офицеров как-то ещё дотащить нужно. Каким макаром нашим-то об этом сообщить?
– А рация у финнов, – кивнул младший лейтенант на дом, – есть?
– Голова! – уважительно кивнул командир. – Есть у них рация! В дальнем домике должна быть. Антенна-то на нём есть? Стало быть, и рация имеется. Пойду сейчас, попробую связь наладить. Тогда, давай, думай головой! Бронемашину эту осмотри и в дорогу приготовь, ребят в помощь себе возьми. Шадрина пришлю – он такую штуку водить может. Так что, водитель, считай, у тебя уже есть.
Сборы не заняли много времени. Справедливо рассудив, что «Гочкис» в броневике будет лишним – и так тесно, Алексей прихватил с собою «Льюис». Уж его-то там найдётся куда запихнуть! Да и кроме того – взятый в бою пулемёт… это кое-что! «Отмечу в рапорте Деревянко – медаль за такое полагается! Карпина укажу при описании захвата бронемашины, это тоже просто так не оставят…» – размышлял про себя младший лейтенант. Тяжелый станкач отнесли к офицерскому дому. Решит командир его с собой тащить – ради бога!
В результате пришлось волочь его назад – лейтенант приказал разобрать пулемёт и запихать его под броню.
У бронемашины уже суетился Шадрин – заливал в радиатор воду. Промерзший мотор завелся не сразу, но, схватившись, заревел на всю округу. После этого народ как-то резко засуетился. Привели обоих шведов и, не слишком-то миндальничая, затолкали их на свободные места. Предусмотрительный Карпин привязал обоих офицеров к сиденьям. Обмотав тонкой веревкой почти до колен, притянул их ноги к подпоркам, заранее обрекая на неудачу все попытки освободиться.
В разгар всей этой суеты подошёл лейтенант Кожевников. Покачал головой и отозвал Ракутина в сторону.
– Смотри, – разложил он на капоте карту. – Вот твой маршрут.
Скользнув по бумаге, карандаш прочертил по ней ломаную линию.