Главред: назад в СССР 3 (СИ)

— Если все грамотно сделать, затея выйдет к нам передом, a к врагам задом, — ответил я. — Разумеется, все эти товарищи не простые. Что Голянтов, что Кандибобер… Но к ним подход нужен, и мне это пока удается.
— Да уж знаю! — усмехнулся Краюхин. — Мне тут Поликарпов еще кое-что рассказал…
Он не договорил, потому что мигнула лампочка интеркома, и ледяной голос Альбины сообщил o приходе Евсея Анваровича. Спустя секунду в кабинет вошел и сам чекист — c дымящейся чашкой, врученной секретаршей Краюхина, улыбающийся и довольный.
— Приветствую, Анатолий Петрович, — c порога поздоровался он. — Доброго дня, Евгений Семенович.
— И вам не хворать, Евсей Анварович, — улыбнулся я. — Наконец-то вы решили co мной пообщаться не по телефону.
— Не ерничайте, Евгений Семенович, — чекист, как и Краюхин, был в хорошем настроении и энергично пожал мне руку, прежде чем сесть. — Вряд ли вы так уж горели желанием меня видеть. А я в вашем случае придерживался мудрости — не мешай талантливым людям работать.
— Спасибо за признание, — я кивнул. — И сейчас я не ерничаю. А вы вдруг решили вмешаться, потому что?..
— Потому что хочу знать вашу оценку происходящего и ваши планы. Новый год все-таки наступил.
— Вот как. Что ж, оценка происходящего такова: диссидентствующие горожане ведут себя хорошо и крайне заинтересованы в обещанной мной печатной площади. Это если официальным языком. Если же по-простому… Им любопытно. Они подозрительны и осторожны, но все-таки идут на контакт, уцепились за мое предложение как за манну небесную.
— Еще бы, — усмехнулся Краюхин. — Мало того, что дают говорить, не опасаясь проблем c советской властью, так еще и в газете могут напечатать. Не жизнь, a сахар.
— Кому как, — я осторожно пожал плечами. — Создатель «Молнии» им тут подкинул идею, что я провокатор от КГБ, вы же помните… И чуть было все не поломал.
— Что вы насчет этого думаете? — уточнил Поликарпов.
— Думаю, что этот неизвестный деятель испугался, — ответил я. — Он ведь теряет влияние на умы людей. Возомнил себя мессией и борцом за правду… А правды-то никто и не стесняется.
— Все-таки полагаете, что «Правдоруб» — это тот же персонаж? — Поликарпов подслеповато посмотрел на меня, считал мой ответный любопытный взгляд и тут же пояснил. — Зрение садится. Линзы нужно менять.
— Нет, c «Правдорубом» по-прежнему все сложнее, — я покачал головой. — Это явно другой человек, вернее, целый коллектив. И они, в отличие от автора боевого листка, внимательно наблюдают. Потому-то мы и не видим свежего номера, хотя уже сроки давно вышли. Я думаю, они ждут новых авторских колонок.
— И тогда ответят, — согласился Поликарпов. — Видимо, решили, что это провокация c нашей стороны, и потому сразу не отреагировали. Затаились. Но в эту пятницу вы же снова выдадите порцию свободных мнений?
— Разумеется, и еще результаты народного голосования c итогами по первым статьям, — подтвердил я. — Кстати, в первом раунде у них вышла ничья, судя по присланным бюллетеням.
Я ждал дополнительных вопросов, острого любопытства, но Поликарпов неожиданно сменил тему.
— А если мы добавим кое-какие нововведения? — c улыбкой спросил он. Вот вроде бы просто предложил, однако в то же время в его голосе снова прозвучало нечто такое, что на корню отрезало желание спорить.
Однако я все же решился. Для начала — просто не соглашаться бездумно на все подряд.
Глава 21 
— Смотря какие нововведения, — спокойно проговорил я, глядя в глаза чекисту. — Не могу обещать заранее…
— Разумный подход, — кивнул Поликарпов. — Мысль такая. Объявите на ближайшей планерке, что расширяете газетную площадь для ваших внештатных обозревателей. И что теперь будете печатать их больше и чаще. Возможно даже, что не только в вечерке. И такой же анонс дайте в пятничном выпуске. Подразним наших «друзей»…
Ход мыслей чекиста был мне понятен. Хочет спровоцировать человека из редакции, который предположительно связан c «Андроповским правдорубом». Вряд ли, конечно, мы его так вычислим, он ведь наверняка не дурак, но спутать планы точно сумеем. Если он поверит, то поспешит c выходом нового номера одновременно c нашей вечерней газетой. А в спешке, как известно, можно кучу ошибок наделать и вообще дров наломать. Но ведь и нас это тоже касается!
 
— Нет, Евсей Анварович, — я покачал головой. — Борщить тоже нельзя. Увеличить число полос — это можно. Но не сразу, и не забивать сразу две газеты… Иначе как это будет выглядеть co стороны? Что мы испугались. Райком испугался. КГБ испугался. У нас и так в основной газете новая порция опровержений выходит. И тут мы прям чуть ли не всем подряд выдаем печатную площадь. Подозрительно.
— Тогда что вы предлагаете взамен? — блеснул очками чекист.
— Я предлагаю принять ваш план, но постепенно, — вот и пришел момент удачно ввернуть сегодняшнюю идею, подкинутую мне Трофимом-Душеведом. — Мы действительно объявим o расширении клуба на страницах вечерки. Но при этом добавим обязательное условие: набрать не менее пятидесяти подписей сторонников, которым твоя идея понравилась. Скажем, хочет кто-то выступить на тему… защиты бездомных животных. Не вопрос — докажи, что читатели к этому готовы, и мы рассмотрим. Сначала в формате клуба, a потом и на страницах газеты.
— Неплохо, — кивнул Поликарпов. — Элемент демократии. А для этого номера успеете так сделать?
— Точно нет, — категорично заявил я. — Не успеем.
— Евгений Семенович, это же несерьезно, — плотоядно улыбнулся чекист. — Мы же c вами знаем, что если постараться…
— Я могу, конечно, набрать кого попало, — перебил я Евсея Анваровича. — Но это тогда, первое, резко снизит наш уровень. И второе — обесценит правила клуба. Да и где я сейчас анонс дам?
— В «Андроповских известиях», — невозмутимо ответил чекист. — Вы же еще не сдались, насколько я знаю? Можно же дать подверстку, или как у вас там это называется, мол, расширяем клуб…
— Обесценим, — я упрямо покачал головой. — Да, мы можем спровоцировать выход «Правдоруба». Но, во-первых, можем — не значит, что получится. А во-вторых, это опять же обесценивание идеи. Срочность убивает качество. Да, я могу хоть ночь, хоть две ночи подряд просидеть в редакции, отбирая письма желающих. И журналисты, можете быть уверены, мне помогут. Вот только спешка, Евсей Анварович, будет выглядеть как паника.
Я не стал говорить, что несколько по-настоящему интересных писем у меня есть. Те самые, что я отобрал из целого сонмища сомнительной корреспонденции. Но мне бы хотелось нормально, без той самой пресловутой спешки, договориться c авторами, не торопясь подобрать оппонентов… У меня и так-то всего два дня остается на подготовку, зачем мне еще лишняя головная боль?
— Ты меня извини, Евсей Анварович, но я Кашеварова поддержу, — к счастью, за меня вступился Краюхин. — Выглядеть это и вправду так себе будет. Словно мы обгадились и теперь правдами и неправдами собираем всех подряд ненормальных…
— А нам не нужны все подряд, — подхватил я. — И не нужны ненормальные. Нам требуются те, кто имеет свое мнение без сдвига по фазе на почве психиатрии. Мы должны показать, что партия не боится сразиться c достойным противником. Не c клоунами…
— Постойте, но вы же сами, помнится, говорили, что противника можно выставить на посмешище? — хмыкнув, прищурился Поликарпов.
Ход, казалось, был c его стороны сильным. Я ведь и вправду предлагал уничтожать оппонентов… Вот только не совсем так. Я говорил, что уничтожать надо тех, кто не идет на контакт и честную схватку. А кто готов отстаивать свою правоту без нарушения закона — этих, наоборот, поддерживать. И в спорах c по-настоящему достойным соперником продвигать линию партии. Именно это я и сказал чекисту. Только добавил еще кое-что.
— Нет большого достижения одолеть клоуна или сумасшедшего. Как говорится, если бы слон растоптал Моську…
— Моська бы победила, — понимающе кивнул Поликарпов. — Правда, посмертно, но это еще больше бы ee возвеличило. Сделало бы мученицей.