Искусство французского убийства

Дор прикусила губу.
– Вероятно. Я говорила об этом Ивану, и подслушать мог кто угодно. – С выражением ужаса на лице она взяла меня за руку. – Я не подумала. Мне очень жаль. Я рада, что ты в порядке.
– Да, все хорошо, – подтвердила я. – Никакого вреда, кроме раздавленной шляпы, окровавленных штанов и сломанного велосипеда. По сравнению с Терезой мне крупно повезло! – Я говорила искренне и думаю, она это почувствовала. А еще я была уверена, что она больше ничего не скажет.
Хотя что тут было рассказывать, раз я больше ничего не вынюхивала. Я собиралась взять себя в руки и отработать сегодня вечером в гардеробе, а потом пойти домой и насладиться остатками poulet rôti.
  
Глава четырнадцатая
 
Прием одежды и раздача квитанций на этот раз чуть меньше напоминали сумасшедший дом. Вероятно, потому, что сегодня я была более уверена в себе, но мне все равно приходилось позволять клиентам самим пробивать свои талоны, чтобы я успевала развешивать их вещи.
Я могла поклясться, что заметила в толпе мистера Хейса, но если у него и имелось пальто, он его не сдал, и я могла ошибаться. Я обслуживала собравшуюся прямо перед началом спектакля длинную очередь, когда ко мне подбежала женщина:
– Там в туалете женщина – думаю, ей нужна медицинская помощь. Не могли бы туда подойти?
Я недолго сомневалась: здоровье и благополучие, безусловно, важнее развешивания пальто. Я приподнялась на цыпочки, чтобы объявить, что прием вещей временно прекращается, но в тот момент, когда собиралась перекричать рев толпы, я увидела Марка.
– Ты не мог бы тут на секунду задержаться? И вообще, доктор, мне может понадобиться твоя помощь, – с легкой улыбкой произнесла я. – Женщине стало плохо в туалете.
Он смутился, но потом проговорил:
– Ах, конечно, но только если чаевые достанутся мне. – Он улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Дай знать, если понадобится помощь. Я буду рядом.
Не тратя время на объяснение сути работы гардеробной, я выскочила из приоткрытой двери, протиснулась мимо очереди ожидающих и поспешила сквозь толпу в галерее. Вызвавшая меня женщина указала в направлении туалета и ушла искать свое место в зрительном зале, потому что лампочки сигнализировали о том, что через три минуты начнется представление.
Добравшись до туалета, я обнаружила там женщину, сидящую у зеркала и подкрашивающую губы. Больше никого там не было.
– Мне сказали, кому-то стало плохо? – Я стала заглядывать под дверцы трех кабинок.
– Да, было плохо одной женщине, но она уже ушла. Она издавала неприятные звуки и лежала на полу, – женщина указала на одну из кабинок, – но через несколько минут вышла. Помощь ей не понадобилась. Судя по всему, с ней все было в порядке.
– Хорошо, – облегченно вздохнула я. – Спасибо.
Вернувшись в гардероб, я обнаружила, что Марк очень старается не задерживать очередь.
– С ней все в порядке, – объяснила я, когда он вопросительно посмотрел на меня. Он подвинулся и позволил мне занять место за стойкой. – Когда я подошла, ее уже не было. Как ты справлялся?
– Только один раз опрокинул банку с чаевыми, – ухмыльнулся он. – Слава богу, это не стекло. Но я рад, что мне не приходится работать здесь постоянно. Это сумасшедший дом.
Он с облегчением вышел из-за стойки, и я произнесла:
– Не мог бы ты попросить Джонни задержать начало спектакля на минуту или две? – Я указала на длинную очередь.
Он быстро кивнул, и я повернулась к следующему зрителю, который громко жаловался, что людям приходится долго стоять в очереди и целую вечность ждать, пока у них заберут пальто.
Я спокойно объяснила ему, что произошло, и быстро приняла у него пальто и шляпу.
После этого остальной вечер прошел гладко. Я даже заскочила в зал и увидела фрагмент постановки.
Наблюдать за игрой Нила Кингсли и Ивана Казинса было одно удовольствие. Они играли даже лучше, чем прошлым вечером, что вполне объяснимо.
Иван исполнял роль сэра Лоуренса Уоргрейва, и я понимала, чем он привлек Дор – у него было неподражаемое сценическое обаяние. Нил в роли молодого и очаровательного Филипа Ломбарда был до того грациозен и элегантен (не говоря уже о красоте), что напоминал Кэри Гранта. Мне было интересно сравнить его персонажа с человеком, которого я знала за кулисами. Я подумала, а не использовал ли он эту грацию и привлекательность, чтобы заманить Терезу Лоньон в смертельную ловушку. Но даже если и так, я не имела ни малейшего представления, зачем ему это понадобилось. Зачем это вообще кому-то понадобилось.
 
Либо у Терезы был какой-то секрет, который стал причиной ее смерти, либо она знала чей-то секрет, и поэтому ее убили.
Я покачала головой и прогнала эти мысли. Я не собиралась вмешиваться в это дело. Пусть с этой головоломкой разбирается инспектор Мервель.
Я едва успела вернуться в гардероб перед началом антракта. Вряд ли многим могла понадобиться верхняя одежда, но всегда существовала вероятность, что кто-то забыл в карманах сигареты, носовой платок или что-нибудь еще.
К концу спектакля мое колено пульсировало, а все тело болело. Это был долгий, насыщенный день, и мне не терпелось поехать домой.
– Я закончу через десять минут, – предупредила я Марка, когда его голова выглянула из-за угла моей стойки. – Я тут наведу порядок. Кроме того, несколько человек еще не забрали свои вещи.
Он радостно мне отсалютовал и исчез в редеющей толпе, его неизменная медицинская сумка-аптечка задевала его ногу. Через десять минут я, как и обещала, была готова ехать. К тому времени театр опустел.
Когда я закрывала за собой дверь гардероба, кто-то выключил свет. В галерее стало темно, если не считать фонарей рампы, которые освещали пол. Мое сердце дрогнуло, но мрак не был пугающим, и я, разумеется, была не одна. За кулисами раздавались голоса людей.
Тем не менее, признаюсь, я стремительно вылетела из темной галереи и пробежала по коридору за кулисы. Там тоже царил полумрак. Казалось, сегодня вечером все спешили покинуть театр.
– О, прости, – сказала я, когда зашла за угол одного из столов с реквизитом и едва не столкнулась с Нилом. Он на секунду задержался, извинился и пронесся мимо меня, оставив после себя запах сигаретного дыма, грима и пота. Я даже не успела сказать ему, в каком восторге я от спектакля.
Через несколько минут я с трудом, но все-таки отыскала в лабиринтах закулисья Марка. Все остальные ушли, и вокруг было тихо и темно.
– Вот ты где, – обрадовалась я, когда наконец нашла его возле стола режиссера.
– Я искал Джонни, – запыхавшись, объяснил он. – Ты его видела?
– Нет. Я уже давно никого не видел.
– Посмотрю в мастерской, – решил Марк, – и если его там не будет, перехвачу его завтра.
Я стала ждать у задней двери, на душе у меня было тревожно.
– Так и не нашел, – объяснил Марк несколько минут спустя. – Пойдем… Эй, ты же хотела сходить в «Ла Соль»? Я бы не отказался что-нибудь выпить.
– Конечно. – Я забыла о том, что больше не занимаюсь расследованием и что у меня болит колено. Может быть, коктейль снимет напряжение. Кроме того, я подумала, что если в «Ла Соль» все пройдет гладко, я, возможно, захочу поцеловать Марка на прощание.
Он толкнул дверь, и я вышла на холодный ночной воздух, прямо в вихрь кружащихся в переулке снежинок. Днем было тепло и солнечно, а к ночи резко похолодало, и меня охватила дрожь. Марк обнял меня за плечи, и мы направились к его машине.
Заметив в тени какую-то кучу, я решила, что кто-то оставил в переулке мусорные пакеты.
Но мне потребовалось всего два шага, чтобы понять, что темный сверток – это не мусор, а человек.
И что темная лужа на снегу рядом с ним – кровь.
  
Глава пятнадцатая
 
Кричала я или нет, я не помню. Наверное, да, но хотелось бы думать, что это был скорее сдавленный вздох, чем громкий крик. Но, к моей чести, я не отвернулась и даже не спрятала глаза. Я бросилась на помощь.