Царь поневоле. Том 2 (СИ)

Примипил с самым серьёзным лицом поднялся на ноги, махнул рукой и отдал приказ парню, который был с нами. Бросившийся Миннахте к одному из тучных послушников ростом с меня, дождался, когда тот разделся и затем принёс мне потные одежды, потрясённым взглядом рассматривая меня. От всего, что он увидел за эти дни в Абидосе парень явно был в сильном шоке.
Хопи помог мне надеть набедренную повязку и укутать плечи тканью. Искать что-то другое было просто некогда.
— Благодарю тебя верховный жрец, всех жрецов и храм, за оказанную помощь в проведении ритуала жертвоприношения, Владыка Осирис остался доволен, — сказал я, обращаясь к жрецам, так и сидящим на коленях, — составьте свои потребности в письменном виде и пришлите мне в Фивы, я отблагодарю вас за помощь мне.
— Мой царь это был наш священный долг, — растерянно ответил он.
— Это да, но свиток пришли, а сейчас мне пора, нужно посетить ещё несколько храмов, — ответил я и выйдя наружу, снова попал под пение гимнов и восхваления меня, как лучшего царя.
Изредка приветствуя людей, я спустился со ступеней храма, а охрана освободила мне путь до колесниц, взмахнув последний раз рукой, я отбыл на пристань.
— Пока не пускай никого на лодку, — приказал я, поднимаясь на борт.
Хопи молча кивнул.
В полном одиночестве, поскольку гребцов и капитана он тут же согнал на берег, я подошёл к своей небольшой палатке на корме, где жил и заглянул внутрь, обращая взгляд на каменную статую. Кошка сидела и смотрела на меня уже двумя целыми глазами, что явно означало, что Осирис выполнил мою просьбу.
Подойдя к ней ближе, я постучал указательным пальцем по каменной голове.
— Есть кто дома? — поинтересовался я.
Вертикальные зрачки мигом открылись.
— Если не хочешь быть изнасилованным, то мне нужно время, чтобы успокоиться, — заявило мне лицо Бастет.
— Не хочу, — тут же сказал я, — поэтому два быстрых вопроса.
— Только если очень быстрых, — она языком облизала усы.
— Еду в твой храм, принести жертвы, тебе как обычно или нужно что-то особое? — выговорил я слова с такой скоростью, что их было едва понятно.
Живая голова на каменном теле смотрелась необычно. Я ждал, пока её глаза закрылись, но потом они открылись и Бастет снова посмотрела на меня, чётко сказав.
— Сто килограмм золота, сто килограмм серебра и по сто килограмм свинца и меди.
— Запомнил, — кивнул я, — и второй вопрос: Гор или Монту?
— Монту, глупыш, — она снова облизалась, — всё, увидимся позже.
И передо мной снова оказалась обычная каменная статуя чёрной кошки. Погладив подбородок, я вышел из палатки и подошёл к борту лодки, увидев, как кругом, куда только хватает взгляда на земле, сидят не только гребцы, но и тысячи простых людей, дошедших до пристани.
— Отплываем, — приказал я и Хопи стал загонять команду, затем моих слуг и после этого остатки охраны.
Я, стараясь не слышать молитв, которые запели люди, ушёл в свою палатку.
— Мой царь, разрешите я принесу Его величеству одежду, — перепуганный до смерти паренёк, с низкими поклонами обратился ко мне.
Сначала я не понял о чём он, потом оглядел себя и увидел, что я по-прежнему одет в одежду простого послушника храма.
— Неси, — кивнул я и пока он бегал за одеждой, покосился, видя, как Хопи быстро отводит от меня свой взгляд.
— Что ты на меня так смотришь? — проворчал я.
— Раны мой царь, — сухо ответил он, — на плече Его величества.
Я посмотрел на абсолютно чистое, с девственной чистотой кожей плечо и понял, что ран на нём нет. Та коробочка Осириса, кроме ожогов от проклятого солнечного шара Ра, залечила на мне ещё и раны, оставленные ранее соколом.
— «Бл…ть, — выругался я про себя, — вот чего жрецы на меня все вылупились, когда я вышел к ним обнажённым».
Поскольку давать заднюю было поздно, я совершенно спокойным тоном сказал.
— Я же сказал, Владыка остался доволен моими жертвоприношениями.
Примипил низко поклонился и тихо заметил.
— Это-то меня и пугает, мой царь.
— Мне стоит начать сомневаться и в твоей верности? — изумился я.
 
— Не в этой жизни мой царь, — он отрицательно покачал головой, — хотя и в другой я хотел бы быть рядом с моим царём, если это конечно возможно. Правда я думаю, у Его величества очень много других хороших военачальников, лучше меня.
— Но не все столь же верные, как ты Хопи, — я понял о чём он мне пытался сказать. Нубиец думал, что было бы хорошо для него и после смерти служить Богу, — пока у тебя есть все шансы на то, чтобы всегда служить мне.
Хопи низко мне поклонился.
— Для меня это большая честь, мой царь, — полным серьёзности голосом ответил он.
Пока мы разговаривали вернулся Миннахте и низко поклонившись, протянул мне стопку одежды.
— Помочь Его величеству переодеться? — спросил он.
Я снял с себя одежду послушника, задумчиво посмотрел на неё, затем сказал.
— Вот что, постирай её и выглади, а также закажите мне ещё двадцать таких комплектов. Буду надевать эту одежду всегда при посещении храмов и принесении жертвоприношений.
— Слушаюсь мой царь, — ответили оба, что парень, что Хопи.
Миннахте стал помогать мне переодеваться, но я видел, как вздрагивали его пальцы, когда он случайно касался моей кожи. Я видел, что парень сильно напуган и не знает, как себя со мной вести после того, что он увидел в храме, а до этого при массовых жертвоприношениях людей. Видя это, я решил попробовать воспользоваться ситуацией.
— Знаешь Миннахте, — вкрадчиво сказал я, обращаясь к нему, — в детстве отец мне рассказывал одну интересную историю. Хочешь её послушать?
— Да, конечно, мой царь, — ответил он, а его глаза распахнулись от удивления, что я вообще такое сказал. Впрочем, не у него одного, примипил также сильно озадачился.
Мне в своё время очень нравился фильм «Гладиатор» и хотя с исторической точки зрения всё там было сплошным бредом, но сам эмоционально поданный сюжет и главное игра актёров были великолепны. Одной сценой оттуда я и решил воспользоваться.
— В древности жил один царь, великий, могучий, — начал я рассказ лёгким тоном.
 Глава 25 
— Он покорял одно соседнее царство за другим, подолгу проводя время в походах, — рассказывал я улыбаясь, — рабов, золото и другие ценности он отправлял в своё царство, чтобы оно процветало, а люди, тех кого он любил, становились богаче и счастливее.
Руки Миннахте стали вздрагивать ещё сильнее.
— И вот однажды он вернулся из своего долгого похода и обратил внимание, что те люди, которым он верил, стали странно себя вести, — из моего голоса по капле стала уходить теплота, а добавлялся холод, — царь не понимал, что такого случилось дома, пока его не было. Одни его близкие люди стали кляузничать на других, третьи стали лизать ему ноги, хотя раньше обещали честно и открыто говорить только правду.
— Тогда царь попросил самого верного своего слугу понаблюдать за всеми и доложить, что он заметит, — я рассказывал и смотрел, как Миннахте целую минуту не может справиться с одной-единственной завязкой. Руки его потряхивало, а концы завязок всё время ускользали от пальцев.
— Как думаешь Хопи, — я посмотрел на замершего примипила, — что мог сказать своему царю, тот верный слуга.
— Возможно мой царь, он мог сказать, что против Его величества задумали заговор, причём те люди, которым он больше всего доверял, — ответил тот, уже поняв к чему я веду свой рассказ.
— Да, да, — я покачал головой, — он сказал, что все они постоянно шептались о чём-то в тёмных углах, собирались поздно ночью и явно к чему-то готовились.
— И царь стал подозревать неладное. Он знал, что они похожи на маленьких пчёл и вот однажды он позвал к себе одну такую маленькую пчёлку, взглянул на неё…
Я полностью убрал улыбку с лица и прямо посмотрел на трясущегося Миннахте, который оставил даже попытки завязать последнюю завязку.
— И сказал. Скажи мне, чем ты занимаешься по ночам маленькая пчёлка? Или я убью тех, кто тебе дорог, искупаюсь в крови твоих родителей, а с твоих братьев и сестёр сниму кожу, пока ты сам будешь на это всё смотреть.