По волчьему следу (СИ)

Что остается?
Артефакт?
Вроде тех, которые стоят в холодильных камерах? Взгляд мой к камере и обратился.
- Слабый, - подсказал Ярополк. – Или на грани выгорания. Но вполне еще годный.
И где убийца, кем бы он ни был, взял… хотя… из той же камеры выдрал, только не мертвецкой, а обыкновенной, холодильной.
Или…
Стоят такие дорого. Да и купить не так-то просто. Весьма сомневаюсь, что в этом захолустье найдется приличный магазин техники. Или универсальный. Да и ломать холодильник, чтобы приморозить добытого покойника? Это совсем уж извращение.
Но и обвинять некроманта в ошибке…
Я покосилась и решила, что пока мы не настолько близко знакомы. Они, говорят, вообще дюже обидчивые ребята.
- Тут все?
- С этими – да, хотя я кое-что проверю… не люблю, когда неясности остаются.
А кто ж любит?
Ярополк аккуратно разложил головы по коробкам, причем каждая была подписана. Почерк у него странноватый, округлый, излишне даже правильный.
Но молчу.
Не мне удивляться.
- Предлагаю идти в хронологическом порядке. Начиная с самого старого… экземпляра. Я взял на себя смелость раздеть, поскольку проводить вскрытие в одежде довольно… затруднительно.
И вежливый.
- Вскрытие провели?
- Само собой. Все.
- Когда…
- Ночью. У меня бессонница, - то ли пожаловался, то ли похвастался некромант. – Обычно я вот гуляю по городу… как раз люди расходятся. Тишина… тишина успокаивает. Книгу вот как-то писать пробовал. Но не сложилось… а тут работа. В кои-то веки.
Работа.
Коробки возвращаются на место. А Ярополк открывает следующую ячейку.
- Единственно… мне пришлось активировать артефакт на полную мощность, что вызвало некоторое недовольство Валерии Ефимовны, главврача… артефакт находится на балансе госпиталя…
А расходуется куда быстрее, чем балансом предусмотрено.
Вот… терпеть не могу такие моменты. И взывать к чувству сопричастности и гражданскому долгу бессмысленно. Раз уж оная Валерия Ефимовна не побоялась выказать недовольство некроманту, стало быть, женщина опытная. И знает, что долг долгом, а отчетность – отчетностью.
И бюджет опять же.
- Выпишем замену, - пообещала я, дав себе заметку, скинуть эту головную боль на Бекшеева.
У него со всякими там Валериями Ефимовнами лучше получалось общаться.
- Спасибо…
На блестящем столе тело выглядит несуразно маленьким.
- Совсем ребенок… 
- Нет, - Ярополк качает головой. – Рост несколько ниже среднего. Да и тело усохло. Но это не ребенок. Женщина. Взрослая. Зубы не только прорезались в полном объеме, но и имеются явные следы истирания. Неоднородные, но в совокупности с иными признаками… те же швы черепа или строение трубных костей…
Я слушаю.
Киваю.
И стараюсь не смотреть, хотя некромант вполне искренне пытается показать то, что говорит. Но вот сам вид тела. Аккуратного. Сухого. Маленького…
- …так что ей где-то тридцать пять, возможно, сорок… но может и меньше, поскольку тут сложно говорить. Нужно учитывать иные параметры.
Тридцать пять?
Сорок?
- Смерть наступила довольно давно. И снова, боюсь, сказать, когда именно, сложно… не менее десяти лет тому, может, около пятнадцати. К сожалению, на таком временном промежутке мои способности бесполезны. Вам… иной специалист нужен.
Иного нет.
- И умерла она поздней весной.
- А это как определил?
- Вот, - Ярополк наклонился и вытащил из-под стола коробку. – Это одежда. И кое-какие иные… включения. В дыхательных путях я обнаружил яйца…
Вот…
Вот что-то как-то даже смотреть не хочется.
- …полагаю, их там отложили вскоре после наступления физической смерти, но до того, как тело переместили.
- К-куда?
Я все же смотрю. И вижу только ком из грязных тряпок.
- Туда, где условия таковы, что вместо разложения начался процесс естественной мумификации.
- Каковы? Точнее?
На меня смотрят с обидой и легким удивлением. Ну да, кто ж не знает-то, что нужно, чтобы из тела получилось это вот… такое.
- Главное условие – испарение влаги, - Ярополк все же снизошел до ответа. - Поэтому воздух должен быть сухим. Также важно постоянное движение его. Тогда влага, содержащаяся в теле, будет испаряться. И ткани – высыхать. Кроме того, сам объект весьма подходил… она и при жизни не отличалась пышностью телосложения, полагаю. Запасы подкожного жира были малы, я бы даже сказал, что женщина незадолго до смерти пребывала в крайне истощенном состоянии.
 
Место, где сухо и воздух движется…
- А отчего она умерла?
- Обширная кровопотеря.
- Ей…
- Она рожала, - некромант мягко коснулся иссохшей руки, больше похожей на бурую птичью лапку. – Полагаю, роды были сложными. И ей сделали кесарево сечение. На теле есть следы.
Я думаю. От такого должны бы остаться.
- Но… понимаете, мне сложно сказать, я все же не целитель и не хирург. К тому же само тело в таком состоянии… ткани ссыхаются, органы превращаются в тончайшие пленочки. Все это слипается друг с другом, а потому многие повреждения просто-напросто не видны. Да и срок… моя сила собирает что-то, но это остатки. Она рожала. И судя по тазу, это были далеко не первые роды. Но то ли возраст, то ли истощение, то ли… живот разрезали. Видите?
Вижу. Эту дыру, которая почти не заметна на буро-коричневой плоти, все же вижу.
- Ребенка извлекли, но, полагаю, не справились с кровотечением… я не нашел следов заживления.
Их не было.
- Да и сам этот разрез… он какой-то очень уж большой.
- Потому что, - этот сухой голос стеганул по нервам. – Что это не кесарево сечение.
Женщина.
Высокая. Худая. И да, из нее, полагаю, вышла бы отличная мумия. Вон, ни капли жира. Лицо и то – череп, обтянутый кожей. Глаза чуть навыкате. Нос большой. И хрящеватые оттопыренные уши. Она, эта женщина, настолько некрасива, что лицо завораживает этакой некрасивостью.
И силой.
- Валерия Ефимовна, - представилась она, протянув мне руку, которую я пожала. Рука была большой и по-мужски жилистой.
- Зима, - сказала я. – А там – Софья. Мы из…
- Столицы. Наслышана. Весь город гудит. Накладные за перерасход энергии вам направить?
- Бекшееву.
Приподнятая бровь. Слышала? Хотя да, имя Бекшеевых в медицине имеет вес.
- Сын, - пояснила я, хотя вопроса не задали.
Кивок.
И взгляд становится мягче. Немного.
- Позволите? – она подходит к столу, и Ярополк отступает. – Видите? Разрез широкий. Практически…
От края до края живота.
- Любой мало-мальски адекватный хирург старается делать настолько малый разрез, насколько это возможно в данной конкретной ситуации. Разрез – это всегда кровотечение. И сложности с заживлением. Повышается вероятность заражения. Сепсиса…
Пальцы у нее длинные. Тонкие.
Паучьи.
- А если действовал не хирург?
- Возможно. Тогда у нее изначально не было шансов, - пальцы нырнули в рану. И смотреть на это было еще более отвратительно. – Тот, кто это сделал… или знал, что шансов нет и спасал ребенка… или изначально был нацелен именно на ребенка. Когда она умерла? Десять лет назад?
- Возможно, больше… - некромант явно опасался этой вот женщины.
Волосы у нее седые, а ведь не так и стара. И зачесаны гладко, стянуты в тугой пучок.
- Процесс мумификации занимает от нескольких месяцев до года. В зависимости от того, где и как проходит. Ну и от качества исходного материала. А вот сама мумия уже как бы вне времени… я скорее на степень изменения материала ориентировался. Но это тоже неточно.
- В любом случае, это или война, или сразу после…
Пальцы она вытащила, чтобы продолжить мысль.
- Разруха. И полный хаос, включая все, что касается медицинской помощи… несчастная рожала.
Не могла родить.
И кто-то, поняв, что женщина все равно умрет, взял и вырезал из нее ребенка. Как-то вот… 
- О теле позаботились, - это уже Ярополк. – Его не просто перенесли… женщину переодели. И омыли. На одежде нет разрезов или следов крови.