Под ударом (СИ)

— На балу не прибьют, — очень серьёзно сказала тётя Софи, — но после ему придётся драться с каждым мальчишкой, который сегодня здесь. И ещё сверху привалит.
— Значит? — спросил крайне недовольный император.
— Думаю, дней через три — пять, — ответила тётя Софи, — когда улягутся страсти после бала.
— Хорошо, — кивнул крёстный, — но только что-то мне очень не спокойно.
На этих словах Даша закусила губу, а тётя Лиз кивнула нам:
— Ладно, вам пора.
И мы с Дашей вошли внутрь.
Первое время меня очень удивляло, что в Москве 42-го века очень мало высотных зданий. «Замок Белоснежки» на месте Москва Сити, мимо которого мы с тётей Лиз проехали, когда она везла меня из больницы домой, пожалуй самое высокое строение. Следом идут реплики сталинских высоток: высотка на Красной Пресне и главное здание универа на Воробьёвых горах. Реплики, естественно, ибо здание с каркасом из железа простоять две тыщи лет не может в принципе. Конкретно эта, на Кудринской, уже третья по счёту и одно из старейших зданий в Москве. Высотные строения на Новом Арбате немного выбиваются из этой канвы, но это энергоприёмники для обеспечения Москвы, сюда же относятся и оранжереи Тимирязевых, но это понятно: у них там растут баобабы, секвойи, какие-то вымершие виды. А и всё!
Почему так? Ведь современные технологии позволяют… Конечно, но тут как с неуловимым Джо: Можно то можно, да только кому это нужно? Людей на Земле вообще мало осталось и Москва не исключение. Современным людям в наследство от моего поколения достались остатки мегаполисов с развитой дорожной сетью, которую только поддерживай в рабочем состоянии и можно эксплуатировать хоть до тех пор, пока Солнце не погаснет, с подземной инфраструктурой, которую тоже можно поддерживать в рабочем состоянии до бесконечности (гоблины с этим отлично справляются). Нынешнее население Москвы вполне можно расселить в одноэтажной деревне, ещё и место внутри МКАД останется.
Так, конечно не делают, но Империя мудра и относится к наследию предков с должной рачительностью, потому и распределяют население более-менее равномерно. И всё равно, столица по факту разделилась на несколько жилых анклавов. Самый крупный и плотно заселённый — внутри Бульварного кольца, между Бульварным и Садовым разместились обширные парки знати, а за пределами Садового люди живут только вдоль главных магистралей, между которыми раскинулись обширные парки, местами больше похожие на дикие леса.
Конкретно, высотка на Кудринской, где забили залу для весеннего молодёжного бала, репликой является только по названию. Даже я, с архитектурой знакомый лишь постольку поскольку, сразу понял, что это совсем другое здание. Внешне, конечно, где-то похоже: такая же трёхчленная структура с центральным донжоном и двумя башнями по бокам, шатровое навершие с красной звездой на вершине, аля кремлёвские башни, скульптуры на крыше, всякие украшалочки, вполне в пролетарском стиле, что отсылают нас к сталинскому ампиру. Иосиф Виссарионович одобрил бы. Правда звезда такая же, как и на кремлёвских башнях, красная, рубиновая, а не бронзовая, как при моей жизни. Но хоть настоящая, а не голограмма, что по нынешним временам весьма понтово. Внутри же здания всё совсем другое. Оригинал строили как жилой дом, реплику, эту реплику — как дорогой отель с залами для балов.
Мы вошли в широкий парадный подъезд и оказались в роскошном холле, занимающий почти весь первый этаж центрального блока и целых два этажа в высоту. У дальней, западной стены размещались многочисленные лифты — уже знакомые мне открытые платформы, которые поднимали гостей наверх, до самых верхних этажей центрального блока. Широкие и высотой до самого потолка двери справа и слева вели в блоки, соединяющие центральный донжон с боковыми флигелями, в этих блоках были парадные лестницы и лифты, ведущие в эти самые флигели. Двери справа были распахнуты, возле них стояли офицеры Стражи при полном параде. Мы раскланялись согласно этикета с этим почётным караулом и вступили в лестничный холл.
 
Огромные объёмы всегда меня завораживали, так что я позволил себе на секунду остановиться и насладиться зрелищем квадратного, метров тридцать на тридцать, зала, возносящегося метров на сто вверх. С южной и северной стороны к нему примыкали центральный донжон и флигель и там, вдоль каждого этажа на всю ширину зала шли просторные пплощадки-балконы, а вдоль восточной и западной стен снабжённых огромными окнами поднимались широкие, метра по три в ширину и пологие лестничные марши. И всё богато украшено, начищено, блестит.
Естественно, по лестницам на последний этаж мы не полезли, по углам зала, в местах примыкания лестниц к идущим вдоль этажей балконам, располагались лифты — те самые летающие платформы с лёгкими ограждениями. Ещё один офицер Стражи, выполняющий сегодня роль лифтёра, застегнул ограждающую цепочку и мы вместе с ещё несколькими парами, не спеша вознеслись на этой платформе до самого последнего этажа, где, собственно, и должен проходить наш бал. Платформа поднималась медленно и я смог сполна насладиться зрелищем грандиозного пространства.
— Не пялься так! — процедила Даша.
— Да ладно! Я первый раз на таком мероприятии и в таком заведении, могу немного и обалдеть.
Она только вздохнула и закатила глаза.
Посредине площадки располагались ещё массивные, высотой до местного шестиметрового потолка прозрачные двери, которые сейчас были широко распахнуты и вели в просторный холл, в котором уже начали собираться первые участники бала.
Надо сказать, что Весенний бал — мероприятие в первую очередь магическое и религиозное, во вторую — протокольное и только в третью, последнюю, светское, посвящённое общению молодёжи, поэтому всё, что с ним связано подчинено строгому распорядку и протоколу. Двери в холл, в который мы только что вошли открываются строго за пятнадцать минут до начала мероприятия и закрываются ровно с его началом. Никого после закрытия дверей в зал уже не впускают и опоздать на этот бал — значит нажить себе крупные неприятности как бы не на всю оставшуюся жизнь. Прибыть слишком рано, до открытия входа в холл — тоже довольно плохая практика, ибо стоять и ждать перед закрытыми дверями — выставить себя, мягко говоря, не в самом лучшем свете.
Ещё одна замороча была связана с Милой: она пришла минутой позже нас и мы даже мельком улыбнулись друг другу, но она на балу — свободная девушка и нам с Дашей предстояло выловить её в ходе первого танца. Учитывая все условности и правила бала для меня — задача почти невыполнимая, так что тут я полностью полагался на Дашу.
Но вот, момент настал! Распорядитель громко возвестил:
— Господа! Время пришло! Занимайте положенные места!
Двери в бальный зал открылись и тот же распорядитель начал выкликать приглашённых. А мы принялись строиться в колонну по два… Ну то-есть собирали фигуру для первого танца, но по сути пары строились в колонну по два, а свободные девушки выстроились в две редкие колонны по бокам. Ударили барабаны и мы, выполняя довольно сложные па, двинулись внутрь…
Сказать, что этот танец превратился для меня в кошмар, значит не сказать ничего. Даша на меня шипела, рычала, попинывала, насколько позволяла обстановка, но с главной задачей мы справились: Милу таки выловили. Впрочем, о чём это я? Даша выловила её моими руками. Второй танец прошёл гораздо легче, можно было просто танцевать, не особо заморачиваясь на побочные вопросы. В принципе тоже не самое простое для меня испытание, хотя Аристарх Евграфьевич и натаскал нас с Дашей очень хорошо. Так что после второго танца, когда для нас наступило небольшое окно, я утащил девочек к одному из диванов, стоящих вдоль западной, отгороженной небольшой колоннадой, стены собственно танцевального зала, где и уселся, прикрыв глаза. Растечься тут медузой мне не позволяли приличия, но расслабиться было необходимо. Бал только начался, впереди было несколько часов этой свистопляски, а я уже был вымотан, выжат и высушен.
Девушки разместились справа и слева от меня и Мила восхищённо выдохнула: