НЕ ВЕРЬ... НЕ БОЙСЯ... НЕ ПРОСИ...(СИ)

====== ГЛАВА 20 Жестокая правда ======
Несмотря на трагические и шокирующие события, которые захлестнули магический мир, жизнь продолжалась, и наступил долгожданный день свадьбы Флер Делакур и Билла Уизли, который выдался на редкость погожим и жарким. В воздухе летали бабочки и жуки, солнечные зайчики слепили глаза, цветущие деревья благоухали ароматами, и казалось, что сама природа радовалась светлому дню бракосочетания двух влюбленных.
 Рон немного нервничал, поглядывая на Гермиону, деловито снующую в толпе гостей. Ему предстояло серьезно поговорить с ней, потому что накануне они снова сильно поссорились из–за Поттера. Гермиона наговорила своему парню много обидных слов, обвинив его в предательстве, и категорично заявила о полном разрыве их отношений. И сейчас, стоя рядом с Фредом и Джорджем у огромного золотого шатра, установленного в саду, и ожидая появления новых свадебных гостей, младший Уизли прокручивал в голове то, о чем должен поговорить с подругой, и мысленно содрогался от мысли, что девушка в очередной раз подтвердит их разрыв и пошлет его далеко и надолго. А тем временем в саду творилось нечто невообразимое — нанятые официанты в белых мантиях вместе с музыкантами из оркестра сидели под деревом, оживленно разговаривая, громко посмеиваясь и пыхтя табачными трубками. На дальнем конце двора появлялись новые гости в праздничных нарядах — на шляпках волшебниц по последней моде колыхались и распускались экзотические цветы, взмахивали крыльями и громко свиристели зачарованные птицы, создавая безумную какофонию звуков, а на шейных платках и цилиндрах почтенных волшебников сверкали всеми цветами радуги самоцветы, ослепляющие всех вокруг. Гости радостно галдели и смеялись, а у них под ногами сновали садовые гномы, так и норовя стянуть что–нибудь со стола, и очень часто устраивали между собой шумные потасовки, переходящие в коллективный мордобой. Несмотря на всю праздничную суету и неразбериху, спустя какое–то время начал восстанавливаться порядок, гости стали рассаживаться на золоченые стулья, установленные рядами, и когда все были в сборе, пришло время начинать церемонию бракосочетания. Нагретый солнцем шатер наполнился трепетным предвкушением, негромкий говорок сидевших в нем людей время от времени перемежался вспышками веселого, жизнерадостного смеха. По проходу между рядами прошли, счастливо улыбаясь и кивая родственникам и друзьям, мистер и миссис Уизли. Молли облачилась в новую аметистовую мантию и подобранную ей в тон шляпку, которую подарили матери близнецы. Мгновение спустя в дальнем конце шатра появились старшие братья — Билл и Чарли — оба в парадных мантиях и с большими белыми розами в петлицах. Билл заметно волновался. Общий вздох восхищения вырвался у всех гостей, когда в проходе появилась Флер Делакур в сопровождении отца. Невеста была прекрасна и ослепляла всех своей красотой. Шлейф ее свадебного наряда поддерживали Джинни и Габриэль — обе в золотистых платьях. Рон невольно залюбовался невестой старшего брата, но, с трудом оторвав взгляд от прекрасной вейлы, парень увидел взволнованную Гермиону. Он густо покраснел, уши ярко заалели, но Уизли сумел выдавить из себя улыбку, и к его великой радости девушка подарила ему ответную улыбку. У парня словно крылья за спиной выросли, захотелось немедленно подойти к ней, взять за руку, а лучше обнять, крепко прижать к груди, наговорить ей кучу красивых глупых слов, рассказать, как он страдает и как ему плохо без нее, попросить прощение за все. А еще вдруг безумно и отчаянно захотелось оказаться на месте Билла, и чтобы в свадебном наряде в сопровождении отца шла Гермиона Грейнджер, и все завидовали ему и говорили, какая красивая у него невеста. Может быть так действовал этот волшебный, особенный день, а возможно повлияла всеобщая атмосфера счастья и радости, но Рон в этот момент осознал, как сильно он влюблен в девушку, с которой вместе вырос, увидел, какая она прекрасная и желанная, и ему захотелось немедленно сказать ей о своей любви, а еще лучше спеть, а может даже закричать на весь мир, что он, Рональд Уизли, самый счастливый парень, потому что самая красивая девушка Гермиона Грейнджер улыбнулась ему. Сейчас Рон думал о том, что все будет хорошо, что они обязательно найдут Гарри, где бы он сейчас не был, и друг простит его за все. Рон уже давно понял, как был не прав и как подло и гадко поступал по отношению к Поттеру, который с детства был ему как родной брат. Гермиона тысячу раз права – они, его друзья, должны принимать Гарри таким, каков он есть, что бы ни случилось. И сейчас Рон собирался сказать об этом своей девушке и пообещать ей сделать все для того, чтобы вернуть в магический мир их друга, и они снова станут неразлучным Гриффиндорским трио. А через год в это же время, в этом фруктовом саду будет проходить другое торжество, посвященное его собственному бракосочетанию. Он сам будет так же взволнованно стоять в парадной мантии с розой в петлице в ожидании невесты, а его лучший друг обязательно согласится быть шафером на свадьбе. Гарри тоже будет волноваться, стоя рядом с ним, и краснеть от смущения, а когда появится Гермиона под руку со своим отцом, они вместе с восхищением будут любоваться ей, и друг обязательно скажет, что он, Рон Уизли, чертовски везучий парень, потому что женится на самой красивой и умной девушке в мире. Так будет обязательно, Рон был уверен в этом, потому что по–другому и быть не могло. В этот счастливый момент хотелось думать только о хорошем и верить в безграничное счастье, которое непременно ожидает их всех. Рон стоял и глупо улыбался своим мечтам, не сводя взгляда с Гермионы, а в это время совсем близко раздался певучий голос, который произнес:  — Леди и джентльмены, мы собрались здесь, чтобы отпраздновать союз двух юных влюбленных сердец. Рон с трудом оторвал взгляд от Гермионы и увидел маленького волшебника с торчащими во все стороны волосами, который стоял перед Биллом и Флер.  — Уильям Артур Уизли, берете ли вы Флер Изабелл Делакур… Сидевшие в первом ряду миссис Уизли и мадам Делакур всхлипнули в кружевные платочки, а громоподобные звуки, донесшиеся из задних рядов, дали ясно понять, что и Хагрид извлек из кармана скатёртку, заменявшую ему носовой платок, и всплакнул от счастья. Гермиона, повернувшись к Рону, светло улыбнулась ему, а ее глаза были полны слез. Рыжий почувствовал, как его рот растянулся от уха до уха в самой наиглупейшей улыбке в мире, но сейчас он был таким счастливым, что хотелось об этом кричать на весь свет. Но вдруг что–то произошло, все почувствовали присутствие чего–то злого и безжалостного, многие испытали в этот миг сковывающий сердце леденящий ужас, а с улицы стали доноситься тревожные крики и шум. Среди гостей в шатре началась паника, люди стали вскакивать со своих мест, опрокидывая на пол золоченые стулья, и устремлялись к выходу. Все пытались скорее покинуть закрытое пространство и оказаться под открытым небом, видя в этом свое спасение. Началась давка и те, кто падал на пол, уже не могли подняться самостоятельно, потому что запаниковавшая толпа, не разбирая дороги, бежала прочь из шатра, не обращая внимания на упавших, пиная их ногами и наступая куда попадя. Рон и Гермиона вскочили со своих стульев, но в общем хаосе еще не могли понять, что же произошло, только чувствовали вместе с остальными дикий, животный ужас и безумное желание бежать сломя голову от неведомого кошмара. Вдруг в шатре над головами обезумевших от ужаса людей пронеслась вспышка света, и золотая материя вспыхнула огнем, который начал быстро распространяться. Гости поняли, что если они не выберутся наружу, то сгорят заживо. Люди начали метаться, как загнанные животные, толкая друг друга, отовсюду раздавались крики и плач. Рон сумел пробиться к Гермионе и, схватив ее за руку, потащил на выход, задыхаясь от едкого дыма, от которого слезились глаза и болело горло. Он увидел Джинни, которая пыталась поднять раненую Габриэль Делакур, младшую сестру невесты, и бросился к девушкам. Гермиона поспешила за ним. У француженки была повреждена нога, девушку затолкали в общем хаосе, и когда она упала, кто–то наступил ей на щиколотку, сломав кость. Применять исцеляющее заклятие было некогда, нужно было срочно выбираться из объятого пламенем шатра, в котором еще метались обезумевшие люди, в дыму и гари натыкающиеся друг на друга. Подтолкнув Гермиону с Джинни к выходу, Рон схватил на руки Габриэль и они стали пробираться среди мечущихся в панике людей, в любой момент ожидая, что горящий купол рухнет и они сгорят заживо. На улице творился такой же хаос. Опустив француженку возле дерева, Рон огляделся по сторонам и увидел появляющиеся из воздуха, материализующиеся на глазах фигуры в черных плащах и масках, и понял, что на их дом напали Пожиратели Смерти. Наверняка они искали здесь Гарри. Рон заметил, что не все гости успели трансгрессировать, очень многие в образовавшемся хаосе и охватившей панике были обезоружены, их палочки теперь находились у слуг Темного Лорда и, лишившись своего оружия, волшебники чувствовали себя беспомощными, растерянными и перепуганными до смерти. Многие были ранены — кого–то покалечили в давке, а кто–то попал под проклятия Пожирателей Смерти, которые многочисленными вспышками вырывались из палочек нападающих. Вдруг раздался жуткий треск — перегорели деревянные опоры, поддерживающие шатер, и тот рухнул, погребя под собой тех, кто не успел оттуда выбраться. Увидевшие это дико закричали, какая–то волшебница попыталась броситься на пепелище, но ее парализовало «Петрификус Тоталусом», и женщина упала на землю, полностью обездвиженная. Рон пытался отыскать в обезумевшей кричащей толпе, окруженной Пожирателями Смерти, своих родных, но вдруг услышал громкий хрипловатый голос, который закричал:  — Вон Уизли, хватайте их! Рон резко обернулся на крик, вскидывая палочку, и увидел, как несколько слуг Волдеморта бросились к ним, направляя в их сторону свое оружие. Рыжий гриффиндорец успел применить только одно заклятие, и в следующий миг его разоружили. Гермиона выпустила в нападающих заклятие широкого удара, и это на мгновение остановило Пожирателей Смерти, но не сильно помогло.  — Бегите! — крикнул Рон Гермионе и Джинни. — Спасайтесь!  — Я тебя не брошу! — закричала в ответ Грейнджер, выпуская новое проклятие.  — Я тоже не оставлю тебя, — твердо ответила его сестра, но в этот момент луч света, направленный на них одним из слуг Волдеморта, попал в дерево, которое мгновенно вспыхнуло. Рон как в замедленной съемке увидел еще несколько поднятых палочек, из которых уже вырвались проклятия в их сторону, и резко бросился вперед, закрывая собой сестру и любимую. Его отбросило в сторону, парень вскрикнул от дикой боли, но нашел в себе силы подняться и закричал:  — Спасайтесь, иначе будет поздно! Девушки с отчаянием обреченных выпустили несколько заклятий в нападающих, пытаясь отразить их атаку, но, видя что их окружают, Гермиона схватила за руку Джинни в тот момент, когда огненная вспышка должна была поразить их, и девушки успели трансгрессировать. Увидев это, Рон облегченно вздохнул и бросился оттаскивать от горящего дерева Габриэль, но в следующий миг ему к виску приставили палочку, и грубый хрипловатый голос повелительно произнес:  — Только дернись, ублюдок, и ты покойник. Рон почувствовал, как его запястья тут же скрутили магическими веревками, заломив руки за спину, а Пожиратели Смерти взяли его в плотное кольцо. Габриэль Делакур в порванном и перепачканном сажей золотом платье лежала со сломанной ногой недалеко от горящего дерева и тихо плакала. Прекрасное лицо юной вейлы было покрыто гарью, которая размазывалась бегущими ручейками слез, а волосы в беспорядке спутались. Ее грубо подняли с земли и тоже заломили руки за спину.  — Отлично, Уизли у нас, — произнес один из слуг Волдеморта, видимо, главный среди напавших на «Нору».  — Но Поттера здесь нет, — злобно прошипела из–под маски женщина в тугом кожаном корсете, только что подошедшая к заложникам.  — Они выдадут нам Поттера, Беллатриса, иначе эти выблядки сдохнут, — ответил мужчина, кивнув на удерживаемых Рона и Габриэль.  — Пора уходить, — произнесла Лестрейндж и первая трансгрессировала. Кто–то из Пожирателей Смерти взмахнул палочкой и выкрикнул:  — Мортмордре! Зеленое сверкающее пламя вырвалось из его палочки и резко взлетело в небо. Рон увидел колоссальных размеров череп, контуры которого образовывали изумрудные звезды. Из оскаленной пасти, словно язык, выползала змея. Сияющий оскал поднимался над домом Уизли все выше и выше, пылая в облаке зеленоватой дымки, мерцая на небе, словно новое созвездие. Вокруг опять раздались жуткие вопли, но в следующий миг Рона кто–то крепко схватил, и на него навалилась полная тьма. Он почувствовал неприятное ощущение невесомости, окружающий его мир растаял, и парень на долю секунды ощутил, как пронзает время и пространство, уносясь от «Норы» — от своих близких, родных и друзей. Раздался громкий хлопок, Рон ступил в пустоту, ожидая падения, но сильные руки подхватили его и, грубо встряхнув, поставили на ноги.  — А где девчонка? — резко спросил Люциус Малфой, стремительно подошедший к группе Пожирателей Смерти, которые удерживали заложника. — Я же приказал взять дочь Артура Уизли.  — Девчонка здесь, Малфой, — ответил Яксли, и Люциус увидел вторую группу слуг Темного Лорда, которые только что появились во дворе замка, удерживая юную девушку в золотом платье с разметавшимися, спутанными волосами, частично скрывающими ее перепачканное сажей лицо. — Артур Уизли вынужден будет принять наши условия, пока его сын и дочь находятся у нас.  — Хорошо, — холодно отчеканил Люциус. — Надеюсь, это жалкое отродье дорожит своими отпрысками больше, чем Поттером. Мальчишку в камеру, — приказал Малфой. Двое Пожирателей Смерти в масках подхватили Рона под руки и поволокли по крутым лестницам и сырым коридорам, и вскоре парень оказался в подземной тюрьме Малфой–Мэнор, пропитанной запахами крови, пота и экскрементов. Уизли догадался, что он не единственный пленник, которого доставили сюда. Люциус Малфой любой ценой стремился выполнить приказ Волдеморта и найти Гарри, поэтому в ход шли любые методы, в том числе похищение магов и магглов, которые могли хоть что–то знать о настоящем местонахождении Поттера, и применял к ним пыточное заклятие, если они не хотели говорить. Рона поставили на колени, после чего кто–то произнес заклинание и магические веревки исчезли, руки стали свободными. При тусклом свете огарка свечи юный узник увидел стены и низкий потолок каменного застенка, грязный соломенный матрас и яму, служившую отхожим местом. Пожиратели Смерти развернулись и вышли, исчез свет факелов, падавший из коридора, захлопнулась обитая металлом дверь с маленьким окошком, ключ загремел в замке и Уизли остался один на один с пустотой и своими мыслями… Следующие несколько дней Рон Уизли познал пытку неизвестностью. Пустота и могильная тишина сводили его с ума. У парня было вдоволь времени для размышлений о своем плачевном положении, но при отсутствии свежих новостей все они сводились к следующему — раз он все еще здесь, значит отец пока не нашел Гарри, из чего следует, что он будет заложником в казематах Малфой–Мэнор до тех пор, пока его не обменяют на Поттера, который займет его место в этой камере. Однообразные мысли о настоящем сводили Рона с ума, неизвестность о том, что могло случиться с другими членами его семьи, доводила парня до состояния ярости, сменяющейся отчаянием. Пожиратели Смерти могли захватить в заложники маму, Джинни, Гермиону, кого угодно. Родные и близкие люди, возможно, находились в соседних камерах и страдали так же, как и он. Рон ничего не знал и о судьбе бедной Габриэль, которую по ошибке, из–за одинакового платья, приняли за Джинни. Еще хуже, чем однообразные мысли о настоящем, были воспоминания, потому что они заставляли сожалеть о многом. Сны, отрывочные и болезненные, почти всегда были о Гарри, о том счастливом времени, когда они были лучшими друзьями, когда, не задумываясь, могли отдать друг за друга свои жизни… Так было до того момента, пока Рон не узнал, что его друг, человек, которого он считал почти своим братом, оказался не таким, как все. Всей школе стало известно, что Поттер — гомосексуалист и в первый момент Рон был в шоке. А потом появилась злость — злость на то, что друг оказался предателем, извращенцем, грязным пидором… И Уизли первый отрекся от него. Ему было очень больно перечеркивать годы их дружбы, но он сделал это. Гарри пытался что–то объяснить, доказать, но он не хотел ничего слушать. Достаточно было знать, что Поттер спит с парнями и более того, с ненавистным слизеринским подонком Драко Малфоем. Только одна эта мысль вымораживала Рона Уизли. Его друг Гарри — подстилка Малфоя. За одно это Рон ненавидел бывшего друга и хотел его убить. Гермиона пыталась защитить предателя–Поттера, даже встала на его сторону, но Уизли никогда бы не смог простить такого чудовищного коварства со стороны бывшего друга… Гарри исключили из школы и он в тот же вечер трусливо сбежал из Хогвартса. На следующее утро, когда Гермиона пришла в хижину Хагрида, чтобы снова поговорить с ним и рассказать о публичной порке слизеринцев, она застала плачущего великана над чемоданом Поттера. В первый момент девушка потеряла дар речи, поняв, что произошло — Гарри покинул магический мир, не взяв с собой ни палочки, ни мантии–невидимки, ничего… Тогда Гермиона обвинила в случившемся его, Рона Уизли, наговорила много обидных и жестоких слов, обозвала подлецом и предателем, и категорично заявила, что между ними все кончено. Рон очень болезненно переживал их разрыв, а спустя несколько дней после смерти Забини, во время очередного допроса, Малфой сознался в том, что оклеветал Поттера, что все было подстроено заранее и Гарри, еще ни разу не имевший секса, был подвергнут групповому изнасилованию в гостиной Слизерина под воздействием возбуждающего зелья. Скандальное признание Малфоя Рон прочитал в «Ежедневном пророке» и новость ввела его в ступор. До него наконец–то дошел весь ужас случившегося — Гарри опоили и публично унизили, изнасиловали, надругались, а потом умело оклеветали, а он, его лучший друг, вместо того чтобы встать на сторону Поттера, как это сделала Гермиона, трусливо отрекся от него и плюнул Гарри в лицо. Вспоминая об этом, Рон ненавидел и презирал себя за подлость и молил Мерлина только об одном, чтобы Гарри в этот момент был так далеко отсюда, чтобы никто не смог его найти. Уизли готов был остаться навсегда в этой зловонной камере, лишь бы отец не нашел Поттера и не выдал его Люциусу Малфою в обмен на свободу своего сына. Мысли о трусости, подлости и предательстве сводили Рона с ума. Гермиона после досрочного роспуска студентов из Хогвартса на каникулы, не вернулась домой к родителям, а вместе с Дамблдором, МакГонагалл и членами Ордена Феникса стала принимать самое активное участие в поисках Гарри. Рон тоже собирался присоединиться к ним после свадьбы Билла и Флер, но теперь, находясь в зловонной темнице Малфоев, вынужден был предаваться только бесплодной ярости, которая изматывала сильнее, чем тяжкий труд. Однообразие изредка нарушалось шагами за дверью. Через окошко в двери Рон получал миску со скудной едой и свечи. Домовые эльфы поспешно проталкивали глиняную тарелку и быстро исчезали. Все его вопросы и крики оставались без ответа, и Рону Уизли начинало казаться, что он проведет в этой камере всю оставшуюся жизнь… Но раз он до сих пор здесь, значит Гарри пока на свободе и только эта мысль не давала узнику окончательно двинуться рассудком. От безделья Уизли начал изучать камни, из которых были сложены стены камеры. Пленники, побывавшие здесь до него, оставили после себя множество надписей и рисунков, при этом в ход шло что угодно — уголь, мел, сажа, собственная кровь. Многие рисунки были сделаны столетия назад. На одном большом закопченном камне Рон обнаружил чертеж с какими–то геометрическими расчетами и магическими формулами. Похоже, кто–то, хорошо знакомый с замком Малфоев, пытался определить положение камеры относительно внешних стен, но результат оказался неутешительным для узника — выцарапанные под чертежом слова молитвы были весьма красноречивы. Даже если бы у Рона имелся сподручный инструмент, чтобы сделать подкоп, эта работа затянулась бы лет на тридцать. Однажды, пытаясь занять себя изучением свидетельств чужого бессилия и отчаяния, Рон вдруг заметил краем глаза какое–то движение. Повернувшись, парень увидел человека, чудом поместившегося на узком карнизе над выгребной ямой. Рон поднял свечу повыше и осветил фигуру неожиданного гостя, который отшатнулся от света. Это был мужчина с ужасными увечьями и травмами — с выколотыми глазами и чудовищными следами ожогов на лице, перебитыми и вывернутыми неестественным образом пальцами рук, с пробитыми гвоздями запястьями и ногами, побывавшими в колодках. Его раны давно перестали кровоточить, но от этого становились еще ужаснее. Человек, оказавшийся в камере, не отбрасывал тени и слегка просвечивал, и Рон догадался, что это призрак того, кого много лет, а может быть и столетий назад замучили в темницах Малфой–Мэнор. Проплыв над ямой, привидение остановилось у стены и поманило Уизли к себе, и парень приблизился к самому темному углу камеры. Призрак, оказавшийся в двух шагах от Рона, слабо искрился, и сквозь его силуэт была видна кладка стены. Сумеречное существо подавало какие–то знаки, и юный узник понял, что его просят заглянуть в выгребную яму. Это было, конечно, очень глупо, но рыжий гриффиндорец послушался, хотя не надеялся увидеть там ничего, кроме тьмы и собственных экскрементов. Однако он увидел черный колодец, а в нем на неопределенном расстоянии от пола камеры — гладкую поверхность воды и клубящийся над ней туман. Но самым поразительным и невероятным было то, что в этой воде через туман отражались звезды. Рон невольно поднял взгляд вверх, но там, конечно, был только низкий темный потолок. Уизли снова посмотрел в колодец на клубящийся туман и мерцающие звезды. Не отрывая взгляда от изображения, он нащупал рукой камень и бросил его в омут — раздался тихий всплеск, отражение звезд смазалось, круги пошли по воде, а затем он снова увидел хрупкий звездный блеск. Пораженный Уизли повернул голову — фантом все еще находился рядом и его изуродованные ступни висели в воздухе на некотором расстоянии от пола. Выколотые глазницы были закрыты, а призрачно–белое обезображенное шрамами лицо было обращено в сторону Рона Уизли. Призрак присел на край омута и сделал над ним круговое движение покалеченной рукой — словно повинуясь ему, туман заклубился сильнее, вода начала медленно вращаться, пока ее поверхность не превратилась в вогнутую чашу и Рон вдруг почувствовал, как его отрывает от пола и затягивает в омут. Он крепко зажмурился и ощутил, что проваливается в пустоту… Несколько мгновений Рон чувствовал, что падает сквозь водоворот, но вдруг ощущение пустоты и невесомости прошло, и он услышал отдаленный шум голосов. Парень открыл глаза и обнаружил, что находится в пустом школьном коридоре. Он огляделся по сторонам и пошел на звук. Выйдя из–за угла, Уизли увидел большую толпу студентов с разных факультетов, но подавляющим большинством были все же слизеринцы и гриффиндорцы. В центре толпы в окружении зевак стоял Гарри и… он сам. Рон подошел поближе, но на него никто не обратил внимания.  — Спорим, Поттер, что завтра мы вас поимеем? — усмехнулся здоровый слизеринец, капитан команды по квиддичу.  — Кишка тонка, «змееныши», — с вызовом ответил Гарри и тут вперед выступил Малфой, находящийся, как всегда, в окружении своих мордоворотов-телохранителей Крэбба и Гойла, манерного дружка Забини и группы обожающих их восторженных фанаток.  — Боишься проспорить, Потти? — с нескрываемым чувством превосходства надменно спросил Малфой, растягивая слова.