Этот идеальный день
– Нет, спасибо, – ответил Чип. Он отрезал кусок от лежавшей перед ним половины бифштекса. Член с графином вновь наполнил его стакан.
– Случайно, – продолжал Веи, разрезая бифштекс, – реальный возраст смерти ближе сейчас к шестидесяти трем, чем к шестидесяти двум. Этот возраст будет еще больше расти, по мере того, как население Земли поэтапно уменьшается, – он положил в рот кусок бифштекса.
Члены отошли в сторону.
Чип сказал:
– Вы учитываете тех членов, которые не рождаются, в вашем балансе прибавленных и отнятых лет?
– Нет, – сказал Веи улыбаясь. – Мы не забываем реальности.
Если бы эти члены рождались, то не было бы ни стабильности, ни благополучия, ни, возможно, самой Семьи, – он положил в рот кусок тыквы, прожевал и проглотил. – Я не ожидаю, что твои чувства переменятся после одного обеда, – сказал он. – Осмотрись, поговори со всеми, покопайся в библиотеке – особенно в разделах по истории и социологии. Я провожу неформальные беседы несколько вечеров в неделю – раз став учителем, всегда им остаешься, – посиди на нескольких таких встречах, поспорь, порассуждай.
– Я оставил жену и маленького ребенка на Свободе, – сказал Чип.
– Из чего я заключаю, – сказал Веи, улыбаясь, – что они не были для тебя чрезмерно важны.
– Я ожидал, что вернусь, – сказал Чип.
– Можно принять меры, чтобы о них позаботились, если это необходимо, – сказал Веи. – Довер сказал мне, что ты уже это сделал.
– Мне позволят вернуться? – спросил Чип.
– Ты не захочешь, – сказал Веи. – Ты придешь к пониманию того, что мы правы и твоя ответственность здесь, – он отпил вина и прижал к губам салфетку. – Если мы не правы в мелочах, ты сможешь однажды заседать в Высшем Совете и поправить нас, – сказал он. – Тебя, кстати, интересует архитектура или городское планирование?
Чип ответил не сразу.
– Раз или два я думал заняться проектированием…
– Уни считает, что пока ты должен быть в Архитектурном совете, – сказал Веи. – Посмотри на него изнутри. Познакомься с Мадхиром, его главой, – он отправил в рот колечко лука.
Чип сказал:
– Но я, правда, ничего не знаю…
– Ты можешь научиться, если тебе интересно, – сказал Веи, разрезая бифштекс. – Времени предостаточно. Чип кивнул.
– Да. Программисты, похоже, живут больше, чем шестьдесят два года. Даже больше, чем шестьдесят три.
– Исключительных членов следует сохранять насколько возможно дольше, – сказал Веи. – Ради Семьи, – он положил в рот кусочек бифштекса и стал жевать, глядя на Чипа своими глазами-щелями. – Хочешь услышать нечто невероятное? – спросил он. – Твое поколение программистов почти наверняка будет жить бесконечно. Разве это не фантастика? Мы, старики, должны умереть рано или поздно. Доктора говорят, что, может быть, и нет, но Уни говорит, что должны. Вы, молодые, тем не менее, со всей вероятностью не умрете.
Никогда. – Помолчав, добавил:
– Думаю, эта мысль не даст тебе покоя. И станет более привлекательной, когда ты немного состаришься.
Чип проглотил то, что было у него во рту, бросил взгляд на покрытую серым шелком грудь Веи.
– Этот член, – спросил он, – победитель в десятиборье. Он умер естественной смертью или его убили?
– Его убили, – ответил Веи. – С его разрешения, которое он дал без принуждения, даже с готовностью.
– Конечно, – сказал Чип. – Его лечили.
– Атлета? – спросил Веи. – Им дают очень мало. Нет, он был горд, что он станет… причастным ко мне. Единственное его опасение было, стану ли я держать его «в форме» – опасение, которое, я боюсь, было оправданным. Ты увидишь, что дети – обычные члены здесь – соперничают друг с другом, чтобы дать части своего тела на трансплантацию. Если ты хочешь заменить этот глаз, например, они будут проскальзывать к тебе в комнату и просить тебя об этой чести, – он взял в рот кусок тыквы.
Чип заерзал в кресле.
– Мой глаз мне не мешает, – сказал он. – Он мне нравится.
– А зря, – сказал Веи. – Если б ничего нельзя было изменить, тогда другое дело. Но терпеть несовершенство, которое можно устранить? Этого мы не должны допускать.
Совершенство – наша общая цель, она у нас одна. Мы еще не пришли к совершенству, но когда-нибудь придем. Семья уже настолько исправленная генетически, что лечения больше не нужны; команда вечно живущих программистов, так что острова было бы можно объединить; совершенство на Земле, которое «ширится, ширится, ширится, к звездам», – вилка с куском бифштекса замерла у его губ. Он смотрел вдаль перед собой и говорил. – Я мечтал об этом, когда был молод: идеальная вселенная кротких, готовых помочь, любящих, не эгоистичных.
Я буду жить, чтобы увидеть это. Я буду жить, чтобы увидеть это.
После обеда Довер провел Чипа и Карла по всему комплексу – показал библиотеку, спортзал, бассейн и сад («Христос и Веи!» – «Подождите, вы еще увидите закаты и звезды»); музыкальную комнату, театр, холлы, столовую и кухню («Я не знаю, откуда это», – сказала девушка-член, глядя, как другие члены снимают пучки салата и связки лимонов со стального транспортера. – Все, что нам нужно, приходит, – сказала она, улыбаясь. – Спросите Уни»). Всего было четыре уровня, с одного на другой можно было попасть на маленьких лифтах и по узким эскалаторам. Медицентр был на нижнем уровне. Доктора, которых звали Боровьев и Розен и которые двигались как молодые люди, несмотря на морщинистые лица, такие же старые, как у Веи, радостно поздоровались с ними, обследовали их и сделали инъекции.
– Мы можем заменить этот глаз, раз плюнуть, – сказал Розен Чипу, а Чип ответил:
– Я знаю. Спасибо, но он мне не мешает.
Пришли в бассейн. Довер плавал с высокой красивой женщиной, которую Чип заметил, когда она аплодировала накануне вечером, а сам же он и Карл уселись на край бассейна и они стали смотреть на плавающих.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Чип.
– Я не знаю, – сказал Карл. – Я, конечно, польщен, а Довер говорит, что это все необходимо и наш долг – помочь, но… я не знаю. Даже если они управляют Уни, это все равно Уни, не так ли?
– Да, – сказал Чип. – Я так же чувствую.
– Стала бы такая неразбериха, если бы мы сделали то, что хотели, – продолжал Карл, – но она сама собой бы устроилась, более или менее, – он покачал головой. – Я, правда, не знаю.
Чип, сказал он. – Любая система, которую Семья создала бы сама, была бы, конечно, гораздо менее эффективна, чем Уни, чем эти люди; этого ты не можешь отрицать.
– Нет не могу, – ответил Чип.
– Разве не фантастика, сколько они живут? – сказал Карл. – Я до сих пор не могу переварить то, что… посмотри на эти груди, а? Христос и Веи.
Светлокожая женщина с круглыми грудями прыгнула в бассейн с бортика на противоположной стороне.
Карл сказал:
– Давай поговорим попозже, хорошо? – он соскользнул в воду.
– Конечно, у нас полно времени, – сказал Чип. Карл оттолкнулся от стенки бассейна и поплыл, выкидывая руки над головой.
На следующее утро Чип, выйдя из своей комнаты, пошел по покрытому зеленым ковром коридору к стальной двери в конце его. Не успел он сделать и нескольких шагов, как услышал:
«Привет, брат», это Довер догнал его и пошел рядом.
– Привет, – сказал Чип. На ходу спросил:
– За мной присматривают?
– Только, когда ты идешь в эту сторону, – ответил Довер.
Чип сказал:
– Я все равно ничего не смог бы сделать голыми руками, даже если б и хотел.
– Я знаю, – сказал Довер. – Старик осторожен. До-Объединенческое сознание, – он постучал себя по виску и улыбнулся. – Только несколько дней, – добавил он.
Они дошли до конца коридора, и стальная дверь открылась.
За ней простирался белый кафельный коридор, член в синем дотронулся до сканера и прошел в дверь.
Они повернулись и пошли назад. Дверь прошелестела за их спинами.
– Ты увидишь его, – сказал Довер. – Возможно, он сам проведет с тобой экскурсию. Хочешь, пойдем в спортзал?
После обеда Чип заглянул в кабинеты Архитектурного Совета.