Хоб (ЛП)

Оберон улыбнулся. Мальчик прекрасно справлялся. Даже раненый, он отреагировал так, что Робин мог бы гордиться им.
— Настоящий Клинок уже здесь. Нам просто нужно закончить официальную церемонию.
Лицо Каэля побелело.
— Ой. Круто, — затем он наклонился и начал блевать прямо на обожженный ковер.
Оберон вздохнул. Мальчику требовалась помощь. Оберон дождался прекращения рвоты.
— Возьми меня за руку, — рука Каэля дрожала, но хватка была твердой.
— Снод тоже пойдет.
Оберон совершенно забыл о Редкапе.
— Хм, не думаю, что это хорошая идея, — он повернулся к существу и шокировано замер.
Редкап плакал. Слезы текли по щекам, пока он смотрел на женщину в объятиях Оберона.
Вытерев щеки тыльной стороной ладони, как ребенок, Редкап заявил:
— Я буду защищать мою госпожу.
Снод тоже истекал кровью, как и все остальные, но стоял прямо и твердо, не обращая внимания на неостанавливающиеся слезы. Печаль в его маленьких глазах заставила Оберона вздохнуть от поражения.
— Ладно. Возьми меня за плечо.
Оберон молча телепортировал их в Серый Дворец.
— Гарольд!
— Сир?
Оберон направился в свои личные покои. Там, скрытый в центре дворца, он совершит обряд, который вернет Михаэлу.
— Каэль наш будущий Клинок. Он ранен. Пошли за целителем, чтобы тот позаботился о его травмах. А Редкап — личный охранник леди Гудфеллоу, — при последних словах Снод выпрямился во весь рост и гордо расправил плечи. — Проследи, чтобы его тоже привели в порядок, — он повернулся к Редкапу. — Я приму твою клятву, когда твоя госпожа снова поправится.
Снод поклонился.
— Да, сир.
— Сир? Леди Гудфеллоу? — голос Гарольда был полон беспокойства. Брауни питал слабость к Робину и его выходкам. Новость о том, что Хоб нашел свою истинную пару, доставила брауни много радости.
Он мельком взглянул на дворецкого.
— Я сам позабочусь о ней.
— Я могу исцелить его.
Тихий, мелодичный голос привлек внимание Оберона, как ничто другое. Он повернулся и обнаружил, что смотрит на…
Ад и проклятие. Это была она.
Высокая, худая женщина с довольно несовершенным лицом, которое было слишком длинным, чтобы его можно было назвать красивым, и слишком интересным, чтобы его можно было назвать некрасивым. Захватывающее. Ее полные, изогнутые губы были скривлены в озабоченной гримасе. Нос женщины имел горбинку, будто она когда-то сломала перегородку, которая в итоге зажила неправильно.
Ее глаза были абсолютно огромными даже в человеческом облике, такого яркого бирюзового цвета, что Оберон задумался о ее истинной личине. Без сомнения, перед ним стоял представительно морского народа. Умные и искрящиеся глаза были прекрасны.
Лоб женщины был чересчур широким, что еще больше удлиняло ее лицо. Она пыталась скрыть это челкой, но ничего не получилось. В человеческом обличье ее волосы имели шоколадный оттенок, но почему-то Оберон был уверен, что в истиной личине локоны приобретут цвет морской волны. Сейчас она собрала волосы в безжалостно тугой конский хвост, а ее резко подстриженная челка ниспадала на брови.
Заостренный подбородок и изогнутые густые брови, которые придавали ей твердости во время споров, а в моменты смеха — мягкости. На женщине были узкие джинсы, коричневые ботильоны на низком каблуке и белоснежный вязаный свитер, доходивший до середины бедра.
На ее пальце сияло характерное жемчужное кольцо, которое Оберон сразу узнал.
Вот и пропавшая принцесса Кассандра Нерис из Двора Атлантиды и будущая спутница Оберона.
Впервые после предательства Титании тело Оберона отреагировало на женщину. Член болезненно набух, натянув брюки. Она часто снилась ему в эротических грезах, которые имели такой непристойный налет, что мерк весь секс с его бывшей неверной женой.
И Оберон желал воплотить в жизнь каждый такой сон, чтобы проверить, такая ли она гибкая, какой выглядит, такая ли смелая, какой кажется.
Но сейчас он не мог открыто демонстрировать свою реакцию. Ни одна женщина никогда больше не будет иметь над ним власть.
— У меня есть Клинок, которому пригодилось бы твое мастерство, ваше высочество.
 
Она вздрогнула, то ли от холодного тона Оберона, то ли от своего титула. Впрочем, это не имело значения.
Оберону было некогда вдаваться в мысли.
— Я могла бы помочь и с ней, — ее руки были засунуты в карманы, поэтому она указала на Михаэлу подбородком.
— Так вот почему ты вернулась?
Виноватый взгляд Гарольда метнулся к Оберону.
— Мой повелитель, я…
Брови Оберона поползли вверх.
— Ты знал, что принцесса скрывалась у лорда Гудфеллоу?
— Дитя Данна, он… — прямые, как линейка, плечи Гарольда поникли. — Он сказал, что это для блага Двора, сир.
Оберон покачал головой.
— И ты не подумал сообщить мне о происходящем?
— Разве мы располагаем временем? — принцесса Кассандра махнула рукой в сторону Михаэлы. — Чем дольше ты медлишь, тем больше вероятность, что она не вернется. Ее душа будет недоступна даже для тебя.
— Ты в курсе того, что я собираюсь предпринять?
«Как это возможно?»
Она пожала плечами.
— Если бы ты не хотел что-то сделать, то не обращался бы с ней так.
— Как?
Она посмотрела на него огромными умными глазами.
— Будто она драгоценна.
Оберон кивнул.
— Верно. А теперь, будь добра, позаботься о моем Клинке. Мне предстоит много работы. Надеюсь, мой план увенчается успехом, — он не знал точно, но и не собирался посвящать принцессу во все нюансы. На самом деле процедура была проста. Михаэла должна была окрепнуть, стать полноценной фейри и почти досуха обескровить Оберона.
В этот момент он будет уязвим. Именно по этой причине он должен был держать принцессу подальше от себя.
— Хорошо, сир, — Кассандра безупречно поклонилась, повернулась на каблуках и взяла Каэля за руку. — Следуй за мной, пожалуйста.
Оберон замер, не в силах заставить себя уйти. Он наблюдал, как принцесса уводит Клинка. Желание последовать за ней было настолько сильным, что он даже сделал шаг в их направлении, словно преданный щенок. Затем он встряхнул головой, надеясь прогнать девушку из своих мыслей, и вновь сосредоточился на тело в руках.
Принцесса Кассандра была права в одном. У него было мало времени.
***
Где она?
Где, черт возьми, она?
Он ворвался в Серый Дворец, окутанный туманом мести. Кто-то забрал его пару.
Кто-то украл ее.
— Хобгоблин.
Там. Этот голос. Он узнал его. Это он украл его истинную пару. Он лишил его шанса унести ее с собой в бездну.
С ревом он бросился на седовласого мужчину, готовый рвать и уничтожать.
— Успокойся, Хобгоблин.
Голос каким-то образом сумел достучаться до той части, которая когда-то была цивилизованной. Он вспомнил смеющиеся карие глаза и потрясающие доверие.
— Робин.
Робин. Да. Имя принадлежал ему.
— Остановись, Робин.
Он вздрогнул. Голос. Почему он слышал этот голос? Драгоценный голос должен был быть мертв.
— Пожалуйста, ради меня.
Он сосредоточился на маленькой женщине, стоявшей рядом с седовласым мужчиной. Но ее не должно было там быть. Она обязана быть рядом с ним.
Она улыбнулась, демонстрируя любовь и доверие, а затем шагнула вперед, игнорируя безмолвный протест седовласого мужчины.
— Я скучала по тебе, Робин.
— Нет!
Женщина подняла руку, останавливая того, кто не должен был к ним приближаться. Робин знал о присутствии человека, но аура женщины окружила его, словно защитный плащ. Он тоже принадлежал ей, но не в прямом смысле. Просто рабочие отношения, не более того.
Робин вздрогнул, когда женщина приблизилась. В ней было что-то другое, но это не имело значения, потому что сладкий, чарующий аромат окружал его, маня к себе. Ему нужно быть другим, ради нее. Ему нужно быть…
— Вернись ко мне, Робин, — она протянула руки и вошла в его туман, сливаясь с ним воедино.
— Боги небесные, — выдохнул кто-то, но Робин едва обратил на это внимание. Она была с ним, внутри него. Один на один и совершенно ничего не боялась. Он сгладил острые края своего горя, чтобы те не причинили ей вреда, и укротил бушующий гнев, не желая проливать ее кровь. Робин прижал женщину к себе, окутав своим теплом и чистой радостью от того, что она снова с ним.