Город моей любви

Мама.
Она сидела на диване и смотрела телевизор, когда мы с Кэмом вошли в квартиру. Как только я услышала приглушенный гул голосов, доносящийся в коридор из гостиной, все мое тело напряглось от осознания, что Кэм вот-вот встретится с ней лицом к лицу – впервые с тех пор, как помогал Коулу той ночью, когда я осталась у Малкольма.
Круто.
Словно прочитав язык моего тела, Кэм успокаивающе положил руку мне на талию и ввел в комнату.
Она сидела, развалясь в кресле, в своем ветхом халате, с мокрыми волосами. Я с удивлением поняла, что она приняла душ, причем без моих понуканий. Горячая кружка в руке задрожала, когда мама поднесла ее к губам, глядя, как мы медленно входим в комнату и приближаемся к ней.
– Мама, – сдержанно кивнула я, а Кэм мягко, но настойчиво прижал меня крепче к своему боку.
Легкое расширение маминых глаз сказало мне, что она не упустила этого намеренного жеста.
– Ты бывал здесь раньше? – спросила она тихо, с мягким любопытством, но без обвиняющей интонации, которой я ожидала. Она явно забыла Кэма и то, что он был здесь той ужасной ночью.
– Кэмерон Маккейб, – отрывисто представился он, чуть сжимая мою талию.
Мама что-то буркнула и вновь перевела на меня налитые кровью глаза.
– Сегодня утром здесь никого не было.
Я ухватилась за рубашку Кэма, как маленькая девочка в поисках защиты, и кивнула:
– Коул остался ночевать у Джейми.
– Я упала. – Ее губы сжались. – Я упала. Моя спина мне жить не дает. Никого здесь не было, никто мне не помог. Если ты собираешься шляться по мужикам, то хотя бы пусть мелкий паршивец будет здесь, чтобы помочь.
Это оскорбление в адрес брата пронзило мой позвоночник, как стальной прут.
Я резко выпрямилась, отступив от Кэма. Прищурившись, я смотрела на нее и старалась отключить боль в груди – боль, накатывавшую всякий раз, как она делала или говорила что-то столь же эгоистичное и злобно-равнодушное, столь же лишенное родительской заботы.
– Неужели джин не помог тебе встать, мама? Забавно, во всем остальном он тебе вроде бы помогает.
Ее обвисшие морщинистые щеки пестрели лопнувшими сосудами, и от моего замечания на них проступила вся краска, какая еще осталась.
– Не дерзи мне только потому, что он здесь.
Вдохнув поглубже и понимая, что если мы так продолжим, то закончим большой ссорой при Кэме, я смягчила тон:
– У нас с Коулом есть своя жизнь, мама. Теперь тебе придется самой следить за собой, понимаешь?
В ожидании ответа я сделала шаг назад, чтобы хоть чувствовать тепло Кэма за спиной. Я была благодарна ему, что он молчал и не мешал разговаривать с мамой по-моему. Покачиваясь, та поднялась на ноги, оставив кружку на столе.
– Мне просто нужно было немного помочь, – тихо сказала она, поразив меня своими словами прямо в сердце.
Во мне опять закопошилась вина, до сих пор не побежденная, несмотря на постоянную борьбу.
Я тяжело вздохнула:
– Если ты действительно будешь в отчаянном положении, в следующий раз позвони мне.
Я бы побила себя за то, что сдалась.
– Обязательно позвоню, дорогая. – Она проковыляла мимо нас, уставясь в пол. – Приятно познакомиться, Кэмерон.
Это была наша самая любезная беседа с тех пор, как я на нее набросилась из-за Коула. Припомнив, насколько ей нельзя доверять, я сильно пожалела, что вообще проявила хоть какую-то вежливость. «Не надо было отступать», – с горечью подумала я.
Кэм что-то буркнул в ответ, здорово напомнив Коула. Я подождала, пока мама не исчезнет из комнаты, пока мы не услышим, как закрывается дверь ее спальни, а потом перевела взгляд на Кэма:
– Ну, как тебе?
Его лицо стало жестким.
– Эта жаба – манипуляторша и знает, на какие кнопки в тебе давить. – Он развернулся и направился в кухню.
Я последовала за ним с колотящимся сердцем:
– Я тебе рассказывала, какова она.
– Ага, то мерзкая ведьма, то абсолютно нормальный, даже милый человек. Все это она делает намеренно. Ведьме ты противодействуешь, а милашке поддаешься, и она это знает. Она играет с тобой, такое у нее развлечение.
Понимая, что Кэм прав, и не особенно желая углубляться в эту тему сегодняшним утром, начавшимся как лучшее в моей жизни, я стала помогать ему готовить чай и кофе. Мы вернулись в гостиную, придя к молчаливому соглашению отложить мысли о моей маме на потом, и вдвоем уселись на диван. Кэм тут же затащил меня к себе на колени, чтобы я сидела на них верхом.
– Что ты делаешь? – спросила я трясущимися от смеха губами.
– Устраиваюсь поудобнее.
Он потянулся мимо меня, достал наши кружки и вручил мне мою. Я взяла ее, совершенно ошарашенная такой внезапной близостью. Мы так тесно сплелись, что я видела медные прожилки в его кобальтово-синих глазах.
Я смотрела, как он непринужденно отхлебывает кофе, другой рукой обнимая мое бедро, так что ладонь ложилась на мягкое место.
– Тебе так удобно?
– Чрезвычайно, – мурлыкнул он.
Пожав плечами, я привалилась к нему боком и стала пить чай.
На этом моя расслабленность и закончилась. Звук открывающейся входной двери немедленно привел меня в боевую готовность, и я попыталась спрыгнуть с колен Кэма.
Он без усилий удержал меня одной рукой.
– Что ты делаешь? – прошипела я, гневно щурясь.
Мое сердце гулко застучало при мысли, что Коул войдет и сразу, без предварительных объяснений, увидит нас обнимающимися.
– Кхм, что тут происходит?
Поздно.
Я на миг закрыла глаза, а открыв, пронзила Кэма убийственным взглядом. Потом, глядя мимо его головы, сконфуженно улыбнулась брату, который при его росте и крепнущем телосложении уже занимал большую часть дверного проема. Его зеленые глаза сощурились на затылок Кэма, затем на меня.
– Ты об этом хотела поговорить?
Я кивнула и еще раз попыталась, опять безуспешно, подняться. Коул вошел в гостиную, прошествовал мимо дивана к креслу, и Кэм улыбнулся ему, прежде чем отхлебнуть кофе, – совершенно расслабленный, не считая прижимающей меня руки.
Коул вздохнул и плюхнулся в кресло.
– Значит, вы теперь вместе?
Мы ответили одновременно.
К сожалению, не одно и то же.
– Да.
– Посмотрим.
Коул приподнял бровь, его глаза заискрились весельем. Кэм резко повернул голову и уставился на меня:
– Посмотрим?
«Блин!»
Теперь он подумает, что я этого не хочу. Я этого хочу. Я просто не хочу, чтобы он ощущал давление, если оно его может отпугнуть.
– Я не хочу, чтобы мы решали это так поспешно.
– Ерунда. Ты не хочешь, чтобы я решал так поспешно, то есть чувствовал принуждение. Я думал, мы уже все обсудили.
Я разинула рот. До сих пор Кэм не отличался проницательностью в отношении меня, но, очевидно, чем ближе узнавал, тем лучше понимал. Неужели я становлюсь предсказуемой?
Я понятия не имела, что чувствую по этому поводу.
– Если вам нужно мое одобрение, то оно у вас есть, – буркнул Коул, снова поднимаясь, и ухмыльнулся, проходя мимо Кэма. – Наверное, ты знаешь, что делаешь.
– Ах, как смешно, – обиделась я на брата за такой сомнительный комментарий и закатила глаза, услышав, уже из коридора, его фырканье. Снова взглянув на Кэма, я обнаружила, что он тоже ухмыляется. – Даже не думай объединиться с ним против меня.
Кэм расхохотался, и его глаза превратились в щелочки, от которых я просто растаяла.
– И не думал.
Он поставил на стол сначала свою кружку, потом мою и обнял меня. Я обвила руками его шею, плотнее прижимаясь к нему:
– Все прошло удачно.
– Прошло так, как любой разговор с Коулом в последнее время.
– То есть?
– Быстро.
Я ощутила, как плечи Кэма вздернулись под моими руками.
– Он парень. Мы любим сразу переходить к делу.
Наслаждаясь смесью удовлетворенности и волнения, я крепче прижалась к нему всем телом, ощущая, как растет его эрекция под моей ягодицей. Я легонько дотронулась губами до его губ, упиваясь заминкой в его дыхании.