Пуговицы и кружева

– Нужен ошейник.
«Что, простите?»
– В противном случае я отказываюсь работать.
С этими словами Франсина скрестила на груди руки и недовольно воззрилась на меня.
Видно, ей платили не так много, чтобы ей хотелось связываться со мной.
Можно бы и пожалеть ее, да хрен там!
– Н-да, ты права, – кивнул он, вынимая из кармана нечто, напоминающее дешевый серебряный браслет.
Он застегнул его на моем запястье и следом достал пульт дистанционного управления.
Мне хорошо было известно, что это такое. Уже поносила разок.
«Ах ты ж мудила!»
Он протянул пульт Франсине:
– Теперь она не доставит особых проблем. Но все равно будь осторожна с ней. Если будет нужно сделать ей прическу, лучше ее связать. А то что-нибудь утянет.
По своей воле она тут находилась или нет, я была готова прибить ее, представься такая возможность. Она оказалась здесь по воле случая и теперь представляла для меня препятствие на пути к свободе. А препятствия следует убирать.
– Мне все понятно, – ответила она музыкальным голосом, словно песню пела.
Интересно, почему мой мучитель предпочел меня ей? Она была куда красивее. И сиськи у нее были больше. Чего его так замкнуло на мне? Почему бы ему не связать ее и не превратить в игрушку для себя?
И только сейчас я поняла, что до сих пор так и не узнала имя моего «хозяина». Да, впрочем, я и не спрашивала никогда, а он не спешил поделиться. Да и плевать мне было, кто он вообще такой. Хотя впоследствии такая информация могла бы оказаться весьма полезной. Главное, сначала добраться до посольства и обрести свободу. Но потом я все равно убью его.
Да, нужно его имя!
Франсина действительно поработала надо мной на славу. Она обрезала длинные и безжизненные пряди, сделав мне совершенно новую прическу. Она не пожалела лосьонов и кондиционеров, чтобы придать волосам живость и блеск, совсем как у нее самой. Концы она завила так, чтобы кудряшки обрамляли мое лицо. Затем она принялась за макияж, прежде всего удлинив ресницы и пройдясь по ним тушью. Косметика ложилась слой за слоем, и вскоре я не узнала себя. Глаза сделались большими и выразительными, ярко-алые губы эффектно контрастировали со светлой кожей лица. С ее арсеналом можно было бы устранить любую из моих ран на теле. Посмотреть на меня теперь – так ведь и не скажешь, что меня трахали в жопу и лупили почем зря дни напролет. Кто теперь мог бы догадаться о моих непрерывных страданиях? Я выглядела как совершенно нормальный человек.
– Я понимаю его одержимость тобой, – говорила Франсина, пропуская мои темно-каштановые волосы сквозь пальцы. – Ты действительно красавица. Знаешь, из тех, что настоящие. Тебе ни к чему ни макияж, ни красивые платья. Ты и так обалденна. Впрочем, макияж никому еще не мешал.
– О, мне даже полегчало! – сказала я, глядя на нее через зеркало.
– Осталось надеть платье, – проговорила Франсина, как бы не замечая сарказма, – и ты готова к обеду.
Да, это было, наверное, единственным, что скрашивало мое пребывание в этом доме. Он не морил меня голодом. Я могла есть все, что пожелаю и когда пожелаю. Он просто хотел скрыть последствия его обращения со мной, хотел, чтобы я выглядела здоровой и в меру упитанной. Будь у меня побольше силы воли, я сама заморила бы себя до смерти. Но я слаба на еду.
Тем временем Франсина принесла длинное платье серого цвета. На нем был глубокий вырез спереди. Я не заметила ни одной бирки с именем модельера, но было определенно ясно, что платье весьма стильное. Значит, гости на званом обеде будут не из простых.
– Я такое не ношу.
– Ну же…
Франсина пыталась вспомнить мое имя, но, как я догадывалась, она не знала его. Да она и не могла знать, так как здесь меня называли мандой.
– Мне бы не хотелось использовать электрошокер, но, видимо, придется. Да, я тоже женщина, но это не остановит меня.
Я посмотрела сначала на платье, а затем на нее:
– Когда я выберусь отсюда, я найду тебя и убью за эти слова.
Ее лицо, взгляд остались непроницаемы. Видно было, что мои слова нисколько ее не тронули.
 
– Хочешь лучшей доли? Ну, это не так уж трудно устроить.
– Что, есть возможность сбежать?
– Да нет. Ты хочешь, чтобы Боунс перестал тебя терзать? Так дай ему повод для этого.
«Боунс»? Неужели его действительно так зовут? Ничего более идиотского я еще не слыхала. Впервые после похищения мне стало смешно.
– Черт, он что, не мог найти себе имя получше?
– Его так зовут неспроста. – Франсина все еще держала платье в руках, но терпение ее иссякало. – От каждой своей жертвы он оставляет себе на память какую-нибудь кость. У него тут огромная коллекция. Как бы в знак напоминания, что случается с теми, кто переходит ему дорогу…
Я невольно проглотила комок, ставший в горле. Воображаю: целая комната, где по стенам развешаны берцовые и бедренные кости. Руки и ноги в черных сундуках… Меня всю передернуло.
– Так что не старайся стать следующей. Ты считаешь, что он плохо относится к тебе? Хм, просто ты не знаешь, на что он действительно способен. – «Чего уж может быть хуже?» – Например, он сломает тебе ногу – просто так, чтобы послушать, как ты будешь орать. А потом будет гонять тебя, хромую, по всему дому со стаканом виски или дистанционным пультом. И лишь только когда ему все это наскучит, он вызовет тебе врача. – И вот тут-то я конкретно села на измену. – Да-да, тут все может стать гораздо хуже. Так что лучше скажи ему спасибо.
Сказать ему спасибо? Да он самый конченый подонок в мире! Спасибо за то, что пройдет немного времени и он от скуки устроит для меня новые пытки?
Как бы ни было мне трудно переступить через себя, я все же спросила ее:
– Что же мне сделать, чтобы смягчить его?
Франсина победно улыбнулась:
– А ты умная девочка. Я так и думала, несмотря на твой язык.
– Так ты ответишь мне… или как?
Она жестом велела мне встать и через голову натянула на меня платье. Затем развернула меня, застегнула платье сзади, оправила его на талии и разгладила оборки. Платье оказалось сшито словно специально на меня. В довершение Франсина возложила мне на шею серебряное ожерелье.
Я заглянула в зеркало и не узнала себя. Впервые за последнее время я выглядела по-человечески. Хотя каждый день я принимала душ, но никаких инструментов для укладки волос мне не давали. Мне не давали вообще ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия. Даже электрофен, отчего волосы я сушила обычным полотенцем. Из одежды на мне было какое-то изношенное тряпье, словно оставшееся от бывшей «пассии» моего «хозяина». Да, мое преображение оказалось просто поразительным, как будто из червяка я превратилась в прекрасную бабочку. Я стала совсем другим человеком.
Франсина положила руки мне на плечи и тоже заглянула в зеркало:
– Это нетрудно. Влюби его в себя…
Боунс прислал за мной, сказав, что ожидает меня к обеду у лестницы. На мне были серебристое платье, дорогущие украшения и туфли с каблуками, отчего я сделалась выше ростом дюйма на три.
Франсина сказала, что мне нужно постараться влюбить его в себя. Да, но может ли такой поддонок и психопат испытывать хоть что-то, похожее на любовь? Может ли он быть способен на элементарную заботу? Может ли он воспринимать меня как человека? Ох, как хорошо бы было забыть о ежедневных избиениях и насилии! А если мне вдруг удастся заставить его полюбить меня, может быть, это и станет моим путем к свободе?
Но насколько это возможно?
Я спускалась по лестнице, не отнимая руки от перил, чтобы не споткнуться. Раньше я никогда не ходила на каблуках и, естественно, не умела спускаться в туфлях по ступенькам.
– A-а… вот и она, – произнес Боунс, поднимаясь во главе стола.
Кроме него за столом сидели еще четверо мужчин со стаканами виски в руках. Как и хозяин, они были одеты в черные костюмы. Все четверо поднялись следом за Боунсом, буквально пожирая меня глазами.